Михалыч и Максимка (СИ) - Ган Денис - Страница 1

Тук! Тук-тук, тук! Мозг разрывался от звуков грохота. Михалыч с трудом приоткрыл один глаз и сквозь веки разглядел, как толстый коричневый таракан ползёт по его подушке и грохочет своими маленькими лапками словно слон на арене цирка.

— С-у-к-а, стой! — хриплым голосом сквозь зубы злобно прошипел Михалыч.

— Сам стой, сука! — нагло отозвался таракан и, показав средний палец на лапке, побежал дальше.

Михалыч закрыл глаза и попытался снова уснуть.

Тук! Тук-тук, тук! Снова раздался громкий грохот.

— Да я тебя сейчас! — взревел Михалыч опять открыл один глаз и занёс кулак над подушкой…

Таракана на ней не было.

Тук! Тук-тук, тук!

Это стучали в дверь.

Михалыч ещё разок злобно ругнулся, протянул руку, взял часы со стула и повернул к себе циферблатом. На часах светилось 5.14 утра.

Тук! Тук-тук, тук! Стачать не переставали. Михалыч кому-то настойчиво понадобился. Продрав оба глаза с похмелюги, Михалыч с трудом принял вертикальное положение и сел на край дивана.

Тук! Тук-тук, тук!

— Да иду я уже, иду! Дятел ты долбаный! — раздался разъярённый вопль на всю комнату. Стуки в дверь прекратился то ли от страха, то ли стучавший добился своей цели.

Встав кое-как со старого ободранного дивана, Михалыч подтянул сползающие с тощей задницы семейки и, пошатываясь, шлёпая голыми ногами по полу, направился открывать дверь, ворчливо матерясь себе под нос. Минус один замок, второй, щеколда, а затем кусок трубы, подпирающий под самую ручку, упал на пол и покатился на середину комнаты.

Все телодвижения давались ему тяжело, голова ещё болела после вечернего возлияния. Михалыч вчера вечером нажрался на работе как свинья и ничего не помнил. Однако, как и в прежние годы, умудрился на автопилоте добраться до своего дома, запереть дверь и даже зачем-то забаррикадироваться. Потом, кое как передвигаясь на карачках, нашёл свой драный диван, забрался на него словно на толстую мягкую бабу и мгновенно уснул.

Дверь распахнулась. Мутные, ещё пьяные глаза рассматривали фигуру того самого «дятла», что припёрся спозаранку и сейчас стоял за дверью. Наконец он разглядел раннего гостя и понял, что это с работы.

— Петрушкин! Чтоб тебя черти отымели! Какого хрена ты припёрся? Разве не видишь, что я сплю? Добрые люди не ломятся по утрам в двери! — Михалыч икнул и отошёл в сторону, словно предлагая гостю войти. Гость пересёк порог, пошарил на стене рукой, наткнулся на выключатель и включил свет. Видимо он бывал тут не в первый раз, если так хорошо ориентировался.

— У нас мокруха, Михалыч, — заявил человек, которого Михалыч назвал Петрушкина. Теперь при свете лампы можно было разглядеть на госте ментовскую форму с нашивками «Муниципальная Магическая Милиция» сокращённо МММ.

— Сядь, не суетись. Мокруха, мокруха… — ворчал Михалыч. — Тут каждый день мокруха! Что мне теперь, вообще не спать? А? Я кого спрашиваю, Петрушкин?

Но Петрушкин так и не ответил.

По запаху, исходящему от Михалыча, Петрушкин сразу догадался, что тот бухой в зюзю, но без Михалыча не обойтись. Михалыч был начальникам разыскного отдела параллельных миров Ленинской МММ.

Петрушкин смёл остатки какой-то застарелой еды со стула и приземлил на него свой зад.

— Михалыч, мне сказали тебя привезти, и я поехал, я человек маленький и делаю что говорят, — оправдался Петрушкин.

— Ладно, хрен с тобой! Иди сюда!

— А? — не понял Петрушкин.

— Да ты сиди, я не тебе! — осадил его Михалыч и снова произнёс, — не ссы, иди сюда, не трону больше.

— Конечно, как же, не тронет он… — послышалось злобное бурчание из тёмного угла комнаты.

Михалыч повысил голос до командно-приказного.

— Сказал не трону — значит не трону! Иди сюда и бутылку мою прихвати!

— А без неё нельзя? — съязвил голос.

— Сам знаешь, что нельзя. Иди сюда, падла такая! — начал злиться Михалыч, явно теряя терпение.

Послышалась возня и звук волочившейся по полу бутылки. Мрак в углу куда-то рассеялся, и из него на свет вышел бесёнок. Маленький такой бесёнок, сантиметров пятьдесят-семьдесят высотой, не выше. Рожки еле видны, зато хвост был шикарен. Тонкий, с помпоном на конце, ну прям не бесёнок, а звезда модных подиумов. Вот только под обоими глазами стояло по фингалу. Михалыч поморщился, поцокал языком и озабочено поинтересовался словно чувствовал свою вину:

— Это я тебя, да?

— Нет, это я сам себя для начала о дверь стукнул, два раза, странно, что в спину несколько раз нож не воткнул.

— Мнительный ты, хоть и тотемное существо. Протоколов в отделении меньше читать нужно.

— А я, знаешь ли, существо волшебное и люблю иногда почитать ментовскую фантастику перед сном…

Михалыч замахнулся, но, вспомнив своё обещание, опустил руку и повелел.

— Бутылку отдай!

— Нет! — попытался отказался бесёнок обречённым голосом.

— Отдай, говорю! — повысил голос Михалыч.

Делать было нечего, и вариантов не осталось. Михалыча при запое лучше с эти делом не злить, иначе можно отгрести по полной.

— На, подавись! — Бесёнок поставил бутылку на пол, а сам резко отскочил, чтобы не словить случайного пинка, но Михалыч спокойно поднял недопитый пузырь водки и поставил на стол.

— Петрушкин, я пойду умоюсь, а ты разлей на двоих по соточке.

— Я же на работе! — попытался возразить Петрушкин, но Михалыч так зыркнул на него, что тому пришлось заткнуться и делать что велело начальство.

Бесёнок ехидно хихикнул под столом и начал дразниться.

— У Михалыча есть служанка, у Михалыча есть служанка!

Но Лейтенант Петрушкин привык. Он уже не первый раз бывал в коммуналке своего шефа. Не первый и не последний раз, но чем дальше, тем хуже. Михалыч последние годы часто бухал по-чёрному. Что-то или кто-то тяготил его, не давал ему спокойно жить и бередил старые воспоминания. Бывало, Михалыч напьётся, залезет на козырёк отделения и давай орать матерные частушки. Пару раз забирали в психушку, но санитары выкидывали его оттуда со словами — «дома будешь дурачка из себя корчить».

Неизвестно, что хотел Михалыч этим добиться, но всякий раз после такого выступления ему снижали магический уровень на одну единицу. Сейчас осталось сорок, а это означает, что если он потеряет остаток, то потеряет и работу в ментовке. Перейдёт работать куда-нибудь на кладбище мертвецов охранять, а те ох какие заводные! Как проснутся после полуночи, так и давай песни орать до утра, да загробную бормотуху пить, там и сопьётся Михалыч окончательно до смерти. Говорят, закидоны Михалыча - это последствия столкновения с тёмной магией. Правда - не правда, но именно после одного из его старых расследований всё и началось. Бухал тогда Михалыч беспробудно, но сейчас более-менее остепенился. Если бы не бесёнок по имени Максимка, то всё уже скатилось бы в тар-тарары.

Стаканы нашлись на столе. Петрушкин брезгливо взял один и заглянул внутрь. На дне валялась дохлая проспиртованная муха с остатками водки и вперемешку с пылью. Петрушкин покрутил головой в поисках чем бы протереть, но ничего чистого не нашёл. Из ванной раздавались довольное бормотание умывающегося Михалыча и плеск воды из-под крана. Туда идти не вариант. Пришлось пожертвовать куском своей рубашки и протереть. Других вариантов не было. Вернётся Михалыч - увидит, что стаканы пустые, будет серчать, а может и вкатать выговор на работе. Протерев кое-как стаканы, Петрушкин привёл себя в порядок и заправился, затем взял пузырь и разлил по соточке себе и Михалычу. Как раз вовремя. Из-под стола прозвучало:

— Успел всё-таки, шестёрка ментовская, — то дерзил бесёнок Михалыча.

— Пшёл вон! — Петрушкин резко пошарил ногой под столом, но в бесёнка не попал.

— Ага, держи карман шире, придурок!

Если бы не вошёл Михалыч, то Петрушкин наверняка бы применил к бесёнку особые меры воздействия. Эти двое терпеть друг друга не могли, а порой доходило до полной ненависти.