Лучше быть святым - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 34
- Предыдущая
- 34/42
- Следующая
– Слушаю вас.
– У нас несчастье.
– Что-нибудь случилось?
– Убили нашего друга Корженевского. Прямо на Киевском вокзале какой-то бандит.
Сотрудники ФСК записывали каждое слово.
– Откуда вы знаете?
– Приезжал Ринат, там все это видел брат его помощника.
– Сам видел?
– Да.
– Я вам перезвоню, – Меликянц положил трубку.
Теперь сотрудники ФСК следили за обоими аппаратами.
Меликянц набрал чей-то номер.
– Здравствуйте, – сказал он, – это Меликянц.
– Зачем вы позвонили? – спросил недовольный голос.
– Случилось ужасное. Убит Корженевский.
– Когда?
– Точно не знаю. Его застрелил на Киевском вокзале какой-то бандит. Есть свидетели.
На другом конце молчали.
– Кто об этом знает? – наконец спросил незнакомец.
– Моторин и Никифорова.
– Увидимся через два часа, – на другом конце положили трубку.
Сотрудники ФСК лихорадочно обрабатывали данные. Дежурный техник растерянно щелкал клавишами, пытаясь что – то сообразить. Такого телефона не существовало вообще. Меликянц звонил в пустоту. Или другой телефон был блокирован и закрыт так надежно, что даже компьютеры и техники ФСК не могли к нему подключиться. Наконец через полчаса, подключив дополнительных техников, удалось установить телефон абонента. Это был закрытый телефон резидентуры бывшего ГРУ Минобороны СССР.
Данные немедленно доложили Вадиму Георгиевичу.
«Значит, Грачев», – подумал генерал.
Из истории гипотез
ГИПОТЕЗА № 5
Еще со времен гражданской войны должность министра обороны, или главы военного ведомства, считалась одной из наиболее важных в насквозь милитаризованном государстве. На праздничных парадах выстраивающиеся на трибунах Мавзолея серые шляпы и золотые фуражки давали очень ясную картину, кому принадлежит власть в государстве.
Тем не менее запуганная после неслыханных репрессий тридцать седьмого года армия никогда не пыталась взять реванш и всегда исправно служила системе, ставившей глобальную конфронтацию во главу угла.
Возглавлявшие данное министерство полководцы действительно были незаурядными личностями, часто выдающимися военачальниками, широко известными в армии и народе. Такими были Жуков и Ворошилов. Ряд выстраивался достаточно солидный, особенно после войны, когда ведомство возглавляли по-настоящему боевые офицеры – Малиновский, Гречко, Соколов, Язов. Даже выпадающий из этого ряда Устинов был выдающимся организатором военной промышленности, в тридцатилетнем возрасте отвечавшим за поставки целой отрасли на фронт, и немало сделал для укрепления престижа и авторитета армии. Продолжателем этих традиций становится боевой заслуженный генерал Павел Сергеевич Грачев. Нужно отдать ему должное. В Афганистане он не прятался за спинами своих подчиненных. Проигравшие войну политики Горбачев и Шеварднадзе позднее попытались списать все просчеты на военных. На самом деле армия проявит себя в Афганистане достаточно мобильным, сильным организмом, успешно решающим поставленные боевые задачи. А генералы Громов, Грачев, Руцкой докажут на деле, что страна, пославшая их в адское пламя этой войны, может рассчитывать на их боевую выучку.
Грачев оказался в Афганистане после окончания Военной академии им. М. В. Фрунзе. Там он действовал решительно и твердо, запомнившись своей рассудительностью в сочетании с личной храбростью. Генерал Грачев был замечен и отправлен в Военную академию Генерального штаба, после чего стал первым заместителем командующего Воздушно-десантными войсками СССР, позднее возглавив эти элитарные подразделения.
Во время августовских событий девяносто первого года именно его двойственная позиция уберегла «Белый дом» и лично Бориса Ельцина от крупных неприятностей. Именно генералу Грачеву было предложено развернуть военную технику в Москве.
Грачев сделал все, чтобы объективно саботировать это мероприятие. Формально подчинившись, он вывел танки, но, прекрасно зная, что они идут без боекомплектов, дал об этом знать другой стороне. Осведомленные люди стали воспринимать танки у «Белого дома» как смешной камуфляж неудавшегося путча.
В ответ на личную просьбу Ельцина он обещает прислать роту охраны, но на всякий случай решает обезопасить себя, докладывая своему непосредственному начальству в Министерство обороны (генералу Моисееву) о посылке в район Архангельского роты десантников. Разумеется, об этом становится известно и Председателю КГБ В. Крючкову. Рота действительно развернется в Архангельском, но во главе ее будет стоять переодетый подполковник КГБ Зайцев.
Почувствовав настроение людей, своих офицеров, не склонных идти на штурм «Белого дома», Грачев очень терпеливо выжидает, решая, кто именно победит в августе девяносто первого года. В «Белый дом» посылается генерал Лебедь, однокашник Грачева по Рязанскому десантному училищу. В случае приказа Лебедь самостоятельно будет осуществлять блокирование здания «Белого дома». Прямолинейный военный, генерал Лебедь откровенно заявит Ельцину, что в случае штурма их оборона не продержится и десяти минут.
Но среди руководства ГКЧП нет единства, нет лидера, и, кроме того, они бездарно упускают время, теряя инициативу. Двойственная позиция самого Горбачева не дает возможности действовать смелее, без оглядки на Президента СССР. Вскоре обстановка начинает меняться. Так и не решившиеся что-либо предпринять путчисты вылетают к Горбачеву в Форос, где их и задерживают.
Двадцать первого августа, когда самолет Горбачева возьмет курс на Москву из Фороса, Грачев окончательно сделает свой выбор, перейдя на сторону Ельцина. Уже в мае будущего года он будет назначен министром обороны России. Но пока он еще не всесильный министр, не тот человек, который на глазах миллионов телезрителей может опаздывать на встречу с Президентом, демонстративно показывая на свои якобы отстающие часы.
Его звездный час наступит в октябре девяносто третьего года. Он попытается снова повторить свой трюк, выжидая, кто победит, и стараясь не предпринимать активных действий. Пока в Останкине будет идти настоящий бой, пока в мэрии будут избивать работников МВД, он станет уверять Президента, что вверенные ему войска движутся к центру города. Только под утро разгневанный Президент догадается, что Грачев просто блефует. Позвонив начальнику ГАИ, Президент узнает, что в городе вообще нет никаких войск. И тогда он отправится на коллегию Министерства обороны, требуя немедленного ввода войск. Генералы его явно не поддержат, а Грачев потребует письменного приказа.
После сильных колебаний Ельцин его наконец подпишет и этим окончательно развяжет руки своему министру. Правда, для этого придется посадить офицеров в танки, выдавая им неслыханные премиальные. На глазах всего мира военные начнут расстреливать здание законно избранного парламента страны, выполняя приказ министра обороны.
После этих событий Грачев становится одним из тех, кто определяет официальную политику Российского государства, хорошо сознавая, что Ельцин, дважды обязанный ему своим спасением, не посмеет его тронуть. Вместе с тем, как типичный советский генерал, он не будет претендовать на расширение объемов своей власти, понимая, как смешон он будет в политике.
Но после октябрьских событий в этой огромной армии отныне будет распоряжаться только один человек – генерал Павел Грачев.
Конечно, в Шереметьево должен был ехать Подшивалов. Он был единственный, кто не улетал вместе с ними, и потому единственный, кто мог иметь при себе оружие. В отличие от большинства аэропортов мира Шереметьево-2 не был оборудован специальной контрольной системой при входе в здание аэропорта. Практически можно было пронести все что угодно – взрывчатку, оружие, наркотики. Контроль действовал только при пересечении границы. И потому Подшивалов должен был провожать их в аэропорт, страхуя всю группу.
Первыми прошли паспортный и таможенный контроль Меджидов с Сусловой. За ними прошел Сулакаури. Только когда он прошел между стойками пограничников, Подшивалов спокойно отправился в центральное здание ФСК, на встречу с Вадимом Георгиевичем. Он не знал, да и не мог знать, что в аэропорту Брюсселя каждый прибывающий из Москвы самолет будут встречать двое незнакомцев. В руках у них будут фотографии Меджидова.
- Предыдущая
- 34/42
- Следующая
