Инферно (СИ) - "Doktor" - Страница 32

Мысли беспорядочно наслаивались одна на другую. Берестову то казалось, что он ухватил нить какой-то важной, ранее ускользающей от него связки, то сделанные выводы представлялись абсурдными. События калейдоскопом проносились перед его мысленным взором. Павел — Ольга в парке — Дед — Ника и Славка — Ира. Та самая Ира, которая, кстати, как сейчас вдруг отчетливо вспомнилось это, вела себя в машине не как профессионал, а, напротив, совсем непонятно. Если до этого все безупречно, то пистолет, засунутый под-мышку… Это нечто. Берестов мог и вырубить ее, резко нажав на тормоз и, пока «профессионал» по инерции головой в передние сиденья ткнулась бы, просто и без изысков врезав по шее. Да, вроде бы она пришла не к врагу, но его реакцию до конца не могла предугадать. Любой профессионал подстраховался бы на этот случай, чтобы исключить случайности. Да и то, что она назвала имя… Возможно вымышленное, да, без вопросов, но вот вид у нее при этом был обескураженный, словно она действительно выдала вложенную в нее программу, и растерялась, обнаружив, что среди полученных ранее инструкций никаких указаний на этот счет нет. И это профи, которую, если верить Деду, готовили с 5 или 6 лет? Маловероятно. Но, с другой стороны, стреляют и убивают не понарошку, и кто-то же это делает? И зачем тогда такая тупая подстава с Ольгой, если она действительно больна и не может драться? Дед нахимичил?.. Смысл?.. Или отработка защитных структур «Феникса», в том смысле, чтобы убедить после первого прокола с теми двумя на пустыре, что все это бутафория и никакого «Феникса» нет? Могли же они подозревать утечку и подстраховаться… «Опять-таки тупо, — размышлял Александр, — ведь как ни крути, все равно остается тот, кто стреляет и убивает, а это не может не заинтересовать правоохранительные органы страны. А что тогда запись 80-х, переданная Дедом? Подделка? Но уж слишком известные лица на этом видео… С другой стороны, откуда эта запись у Деда? Или ее по всем провинциальным городкам растиражировали? Тупизна реальная! Нет, может, конечно, Дед только звено в цепочке, причем не самое первое звено, однако зачем все эти проколы в заштатном нашем городишке, а не в Москве? Зачем такая сложность? Сразу бы и… Разве что здесь проще эти проколы втихаря устроить? Хрен его знает». Не мог понять Берестов и другого. Татуировки. Нет, у девчонок понятно — на груди, там, где не всяк и увидит. Да, есть, конечно вариант парня, с которым девчушка встречается, подруги там, родня по женской линии, с которыми в баню… Да увидели тату! Ну и что? Прикольно, и весь сказ!.. Все ровно!..

Весь смак в том, что две татухи при весьма неоднозначных обстоятельствах всплыли перед недреманным оком профи спецслужбы, отсюда и зацепка пошла? Ну дык, дурню ясно — случайность. Объяснимо!.. При определенных натяжках тянет на тайный знак серьезной конторки! Но вот другой вопрос: что, в «Фениксе» только девушки, как в том джазе? А парни? Мужчины? Или им по инструкции в баню и на пляж вместе ходить запрещено?! Или, чтобы не быть заметным для всех, где тогда парни себе этот знак колют? Сама мысль о тайной организации (ш-ш-!) скрывающей свое существование методом накалывания своего тайного (тихо! Не говорить об этом, а то убьют!) знака на интимных местах функционеров… Кроме смеха, гомерического даже хохота, такая картина ничего не вызывает. «Нет, — издевался над собой Берестов, — только представьте себе группу парней, человек эдак в пять — семь, с одинаковыми тату на груди? Не просто так, а припершихся на пляж, и делающих вид, что не знакомы друг с другом! Умора!». Ерничеству Александра мешала быть всеобъемлющим и безответным одна мысль, не дававшая покоя постоянно и неотступно: убивает тогда кто? Зачем? По чьему приказу? Он сейчас на своей собственной шкуре прочувствовал весь истинный смысл фразы: было бы смешно, если бы не было так грустно. Вся история, если бы не трупы, была бы достойна рассказа в хорошей застольной компании. Сказание «о Фениксе» можно было бы свести к банальному «ха-ха», как все, в принципе, и начиналось в их с Павлом памятный вечер под водочку после застолья у Академика, если бы… Если бы!…

В конечном итоге, Берестов решил, что, продолжив такие размышления, он, при том количестве информации, которое имеет сейчас, просто запутается и все данные в его голове, образно говоря, превратятся в кашу, причем несъедобную.

Нырнув в нужный поворот, Берестов въехал во двор и, припарковав автомобиль, направился к своему дому.

«Не стоит на данном этапе забивать голову поиском мелочей и несоответствий. Возможно все это мелкие нестыковки, неизбежные в случае активизации работы структуры и использования большого количества законсервированных до этого кадров. Теоретическая подготовка это хорошо, но вот боевая практика — это нечто иное. Отсюда и мелкие шероховатости. А разгребая и состыковывая мелочевку я могу утратить темп, и погрязнуть в поисках смысла там, где его нет, — думал майор, идя к подъезду. — Будем считать, — резюмировал он, наконец, — что «Феникс» это данность, и исходить из этого. А вот, накопив информацию, кстати, и из обещанного конверта тоже, можно и скорректировать свои представления о происходящем… Углубляться в размышления, на несколько лет поселившись в бочке как Диоген, просто нет времени. Никто нам, времени-то и не даст!».

В почтовом ящике действительно оказался конверт. Все, как и обещала девушка Ира. Его юная похитительница. «Театр абсурда». — Мысленно ругнулся майор и выскочил обратно во двор.

— Александр Михайлович! Предоставленная вами информация заслуживает серьезного внимания. Этого отрицать нельзя, — произнес подполковник Карев. Он сидел в кресле напротив Берестова в кабинете Апраксина и внимательно изучал списки адресов, полученные майором от своей похитительницы. — Но кто даст гарантии, что это не липа?

— Товарищ полковник, — игнорируя вопрос Карева, официальным тоном обратился Александр к Апраксину, — я ведь в отпуске, разрешите идти отдыхать. Я, по случаю, информацию раздобыл и предоставил. А вот как ею распорядиться, пусть вон товарищ подполковник решает. Это он ведь у нас дока по части ловли злодеев всех мастей. Только думать надо быстрее, а то нас ждать не будут. Опять не успеем заскочить в последний вагон…

Он ругал себя за то, что ввалился в кабинет к шефу не спросив у дежурного, есть ли там кто-нибудь или нет. «Нет бы обождать немного, а тут пришлось докладывать при этом надутом индюке, мигом сунувшем свой нос в чужой вопрос» — сердито подумал он.

Апраксин прекрасно понял состояние подчиненного, поэтому, махнув рукой в сторону двери, сказал:

— Да, Александр Михайлович. Идите. Я сейчас доложу генералу полученные вами данные для принятия решения. Если вы понадобитесь, мы вас пригласим.

Поднявшись из-за стола, Берестов четко развернулся и направился к выходу, вновь проигнорировав Карева.

— Михалыч, сядь, — вдруг совершенно иным тоном произнес подполковник, доставая из папки газету. — С вашего разрешения, товарищ полковник, — подчеркнуто официально произнес он.

Удивленный такой свойской манерой обращения, Берестов поневоле остановился и вернулся к столу.

— На, прочти, — протягивая ему газету, произнес Карев, — я там карандашиком отметил.

Взяв газету из рук подполковника, Александр, развернув листы, быстро нашел отмеченную красным карандашом статью с претенциозным заголовком: «Кто убийца, или откуда ноги растут?». Пробежав глазами первые строки, он медленно опустился на стул и углубился в чтение, вернувшись к началу текста.

Некий корреспондент газеты «Вечерние новости» Задирин живописал все произошедшее на аллее парка в памятный майору вечер. Статья преподносилась, ни много ни мало, как независимое журналистское расследование с выводами аналитиков, являющихся специалистами в области защиты прав граждан от произвола чиновников в погонах. Нагромождение абсурдных предположений, одно нелепее другого, было преподнесено, как стремление донести до народа правду о гнусной сущности ФСБ, возглавляющей преступную вертикаль антинародного государства, поправшего все принципы демократии западного образца, с таким трудом отвоеванного народом у партократии СССР. При этом автор не жалел слез и красок описывая, как современные реакционеры уничтожают свой народ, используя в деятельности подлые приемы в лучших традициях 37 года. Совершенно сбитый с толку, Берестов не заметил, как стал читать вслух.