Ошибки богов. Книга седьмая. Восстание паладина (СИ) - Танков Вячеслав - Страница 61

Собрание проходило на главной площади деревни. По одну сторону на лавочках сидели старейшины вместе с малочисленными, но влиятельными сторонниками, по другую сторону расположились Савано с превосходящими силами местных жителей попроще. Незаметно пробившись к ней, спрашиваю, касаясь губами пушистого ушка:

— Они уже знают, что мы уничтожили Поднебесных?

— Нет, это наш козырь! — не оборачиваясь, отвечает кошка. — Я вытащу его тогда, когда они меньше всего будут этого ожидать. Видишь ли, у меня есть подозрения...

— Что некоторые из них работают на Поднебесных? — подхватываю я. Куноичи дергает ушками и лупит меня хвостом.

— Можешь хоть иногда дать мне высказаться первой?! — недовольно шипит она, но я слышу нотки сарказма в ее голосе. — Да, так и есть. Уверена, придется кое-кому подрезать сегодня крылышки!

Глажу ее хвостик и отхожу назад, теряясь в толпе. Собрание не затягивается надолго. Один за другим высказываются сторонники Старейшин, голосуя против воли Савано, напирая на древний порядок и традиции клана. Потом выходят представители кошки, подробно рассказывая, к чему привело хранение старых порядков, описывая общий упадок, нищету и голодание большинства населения. Если выход хранителей традиций в своем большинстве сопровождался молчанием и редкими хлопками мрачных стариков, то каждое выступление, каждое слово старост вызывало яростные овации и свист населения.

Савано яростно мотает хвостом, явно находясь на пике холодной ярости. Замечаю, как по ее знаку небольшую полянку, на которой сидят старейшины, начинают окружать девушки и местные охранники, все еще подчиняющиеся ей. Грядет переворот и нельзя сказать, что я ему не рад. Наконец, сама кошка берет слово, выходя в центр площади.

— Сегодня мы все услышали мнение обеих сторон! — кричит она хорошо поставленным голосом. Ее слова долетают до всех, даже до тех, кто стоит на сторожевых вышках. Воины несут службу, не отвлекаясь на такие мелочи, но я отчетливо вижу, как они сжимают копья и мечи до побелевших костяшек, мысленно представляя себе всю ситуацию.

— Я уважаю слово Старейшин, ведь именно благодаря ним выросла наша деревня! — рассказывает куноичи. — Я всегда читала и уважала закон! Слово старейшин всегда означало для меня справедливость и порядок!

Кошка вздыхает и поворачивается к старикам и их сторонникам, прожигая их тяжелым ненавидящим взглядом.

— Так и было вплоть до того момента, когда я случайно узнала, что вы, старейшины, сами перестали чтить закон и порядок, предавшись порокам, разврату и продавшись за золото нашим врагам! — говорит она, яростно махая хвостом.

— Поклеп! Клевета! Ложь! — кричат, вскакивая с мест, сторонники традиций. Их не так уж и мало. Около десятка. Это видные тучные мужчины и женщины. В отличие от жителей деревни на их лицах не заметно ни голода, ни лишений. Напротив, они неплохо одеты, а кое на ком даже видны дорогие украшения. Но одновременно с этим я замечаю, как понурились сами старейшины. Скорее всего, они уже заметили сжимающееся кольцо воинов вокруг, и все поняли раньше их недальновидных товарищей.

— Чем докажешь, Савано?! — выступает вперед один из мужчин. Он даже не соблюдает простейшие правила уважения, «тыкая» предводительнице. Должно быть, на «высшем уровне» все уже решено. Скорее всего, Савано уже отстранили от руководства, выставив на место главы деревни... да хотя бы его кандидатуру.

- Шелдон! Ублюдок! — вставая со своего места, рычит Гур Скалогрыз, скидывая маскировку. — Ты все же дождался возможности узурпировать власть?! Сколько тебя ни гнали ссаными тряпками, все равно нашел лазейку?! Сволочь! Предупреждаю, если твоя поганая харя появится на посту леди Савано, — убью собственными руками!

Он выпрыгивает на площадь, все больше и больше напоминая разъяренного медведя. Шелдон, тот самый пухлый мужик, визжит точно недорезанная свинка и пытается затеряться в толпе своих. Савано качает головой и просит Гура соблюдать спокойствие, но по ее лицу скользит мимолетная улыбка — девушка рада поддержке.

— У меня только один вопрос уважаемым старейшинам и их сторонникам, — изрекает кошка, когда налаживается подобие порядка. — Знаете ли вы, где я отсутствовала все это время со своими ученицами и где набрала добровольцев, согласившихся восстановить нашу деревню?

Воцаряется угрюмое молчание. Местные удивленно ждут развязки, в то время как в стане противников тихонько шепчутся.

— Да какая разница, где вы были?! — наконец, не выдерживает один из партии хранителей традиций. — Как вы объясните упадок благосостояния клана во время своего правления?! Ведь именно в этот период достаток снизился до минимальных значений! Посмотрите на горожан! Это ведь вы довели их до такого состояния!

Разъяренная кошка скрипит зубами с такой силой, что даже мне слышно этот звук. Чтобы поддержать ее, выпрыгиваю из толпы и ободряюще глажу по голове, становясь рядом. Савано мгновенно успокаивается, но на ее собеседника это не оказывает никакого воздействия. Напротив, он расходится пуще прежнего:

— А! Вот и тот чужеземец, которого леди Савано во всеуслышание объявила своим наследником! — нехорошо улыбаясь говорит он. — В то время как наши ученики проливают пот и кровь с раннего детства, следуя идеалам клана, вы, леди Савано, приводите в нашу спрятанную деревню чужака, которого обучаете потаенным техникам. Более того, — толстяк делает паузу, обводя нас и селян взглядом, не предвещающим ничего хорошего, — прошел слух, что вы разделили с ним ложе! Позор! Глава тайного клана спит с чужестранцем!

Сзади нас раздаются шепотки, но сильно не распространяются, так как местные более-менее в курсе того, чем я успел помочь деревне. Кроме того, среди них много тех, кого исцелил от старых ран и помог по хозяйству. Один я за сутки сделал куда больше, чем старейшины за годы.

Зато старейшины оживляются, углядев в этом серьезное нарушение традиций, а, возможно, шанс на спасение своих задниц.

— Ах ты су*... — начинаю я, но ощущаю прикосновение мягкой лапки Савано. Кошка делает шаг вперед и улыбается всему совету старейшин. Хотя это скорее напоминает акулий оскал.

— Как я и думала, вы занимаетесь чем угодно, только не заботой о населении! — произносит кошка. Я замечаю, как при этом напрягаются воины, окружившие Совет. Должно быть, Савано произнесла кодовую фразу или подала другой невидимый знак, предупредив о начале переворота. — Вы даже не знаете последних событий! А ведь именно благодаря этому чужеземцу наш клан смог выплатить долг Поднебесным!

— Мы знаем об этом, — впервые за все время произносит один из стариков. — И мы готовы признать его одним из нас. Но это не снимает с вас вины за остальные деяния, леди Савано. Как вы можете объяснить?..

— Кроме того! — не дослушав, перебивает его кошка. — Думаю, вам стоит узнать, где мы все это время отсутствовали и откуда привезли столько богатств и новых членов клана. Я и мои ученицы, а также Ричард (показав на меня лапкой) навестили клан Поднебесных... и вырезали его под корень! Они все уничтожены!

Ее слова звучат как гром в ясном небе. Все члены Совета как один таращат глаза, пробивая пол челюстями. Как только проходит первый шок, сторонники старейшин начинают вскакивать с мест, крича на Савано, осыпая ее оскорблениями и обвинениями, не замечая, как все ближе подходят окружившие их воины.

— Это ложь! — орет какой-то толстяк. — Я хорошо знаю Сракаши! Он бы никогда...

— Чертова кошка! Как ты смеешь, проклятая зверолюдка! — кричит какая-то женщина, усыпанная драгоценностями, как новогодняя елка. — у них такая охрана, что...

— У Поднебесных сил столько, что они, не задумываясь, сотрут нас в порошок! — добавляет другой. — Мы обязаны подчиниться им и...

Наконец, Савано щелкает пальцами и за какую-то долю секунды у горла каждого из члена Совета оказывается острый клинок. Старики даже не думают сопротивляться, в отличие от более молодых членов, еще не осознавших свою участь. Но воины и ученицы Савано и не думают шутить, будучи очень серьезно настроенными на выполнении поставленной им задачи. На глазах всего населения наиболее шумным и сопротивляющимся задержанию заряжают кулаками в бок, а кое-кому даже на месте вскрывают горло. Думаю, кошка заранее распределила их судьбы, решая, кому жить при аресте, а кому нет. Глядя на ее хищно раздувающиеся ноздри, сверкающие глаза и хлещущий по бокам хвост, соглашаюсь сам с собой.