Семя скошенных трав (СИ) - Далин Максим Андреевич - Страница 74

— Да, — Андрей всё ещё улыбался, но уже печально. — Если ты жив. Убрать тихо, в идеале — не оставив следов. Ты многим мешаешь, Венечка, лапочка. И это они ещё не представляют себе пока, насколько ты осведомлён. Они только в курсе, что ты макнул Витю — и, наверное, видел кое-какие документики.

— Ага-ага, — покивал Кранц. Он был так спокоен, что мне казалось: я что-то не понимаю. — Всё правильно, Андрей-апостол, примерно так я и думал. А ты? Ты что намерен делать?

Андрей вздохнул:

— Ну, а что я могу? Я опять тебе благодарен. Я раскрылся, я понимаю. Ты ж мог меня ликвиднуть сходу, почему же не?..

Кранц хмыкнул:

— Ты сам должен знать, Андрюша. Всё-таки мы вместе начинали у Гудвина… или ты уже всё забыл? Даёшь себя просчитать, подставляешься… Профессионализм растерял, или совесть завелась?

Андрей сплёл пальцы перед грудью, хрустнул костяшками, расцепил, соединил за спиной — отчётливо не знал, куда деть руки:

— Прости. Не могу забыть, как был твоим резидентом ещё на Соларе. И ещё кой-чего не могу забыть. Понимаю, что делаю смертельную глупость… да меня самого спишут, как Тимура и Жеку!

— Прикрою, если смогу, — сказал Кранц.

— Ты ж покойник! — удивился Андрей.

Кранц весело рассмеялся:

— Это у тебя спиритический сеанс? Занятно…

— Венечка, не надо. Ты же всё понимаешь, так зачем…

И тут тон Кранца стал ледяным. И осанка у него вдруг появилась… полководца.

— Хватит. Хватит придуриваться. И продаваться довольно: я тебя покупать не буду. И приказывать не стану, сам решишь. И руки об тебя марать не хочу: без меня найдутся желающие. Много знаешь, Андрей. Опасного для твоих хозяев.

Андрей вздохнул, как всхлипнул.

— Ох… Ну что они тебе дались? Ты же классный специалист по нги, Вень, а?! Это была такая славная работа…

— Ближе к делу, — оборвал Кранц.

Но Андрея, похоже, понесло. В его голосе появился надрыв, почти истерические нотки:

— Тебе что, впрямь так уж важны эти тюлени? Работа работой, но ты ж не деньги тут зарабатываешь и даже не репутацию научную, очнись! Ты тут себя гробишь! Меня дразнишь «апостолом», а сам живёшь, как монах — у тебя когда баба-то была последний раз?! И что дальше будет? Ты ж на Земле приговорён! Ради чего? Ради вонючих ксеносов, которые огрызаются на людей при первой возможности?

— Не ори, — сказал Кранц вполголоса.

— А ты меня не затыкай! — голос Андрея сорвался. — Зачем? Ну зачем? Жизнь свою единственную — за них? Ладно, Прокопович — он просто дурак. Неудачник. Предлагали ему карьеру — грязно ему, видите ли! Оклад — урезали, жена была — ушла, что с него взять! Ладно, Белла, старая дева, помешанная на инопланетных мальчиках. Но ты?! Ты-то?! Все знают: у тебя были все шансы, не у Майорова: сколько народу в руководстве хотело бы видеть именно тебя в Мировом Совете. Ты ведь мог бы иметь и деньги отличные, и статус, и полномочия. Так за каким чертом тебе эти шедми сдались? От них же ничего не осталось, это уже так… и они ж тупые, тюлени! Рядом с хумансами — тупые, как валенок, троглодиты в космосе! Ты — интриган, а им не оценить! У них же психика примитивная, даже не по-обезьяньи, а ещё примитивнее! Квадратно-гнездовое мышление неолита! По сути — те же аборигены всяких австралий, мексик и канад, которым наша цивилизация…

— Зачем ты мне это говоришь? — тихо и холодно сказал Кранц. — Кого успокаиваешь, меня или себя?

— Их взрослых всё равно истребят, — продолжал Андрей. — Они не нужны! Для работы нужны бельки, ты же в курсе! А лучше — эмбрионы, там вообще идеальный материал. Всё так удачно вышло, с их антипубертатом — к чему возиться с их разумом, когда можно разводить, как кур, а? Доращивать до репродуктивного возраста, как животных! Разумная тварь существует в культуре, убрать культуру, и — ать! — снова животные…

— Значит, я прав, — сказал Кранц. — Стремительная регенерация. Переворот в медицине Земли, да?

— И иммунитет! — в голосе Андрея послышалась ужасная радость. — Мы уже лечим у НАШИХ детей лейкемию! И ещё столько-то — генетических расстройств, биохимических, гормональных… а ваша разработка — пустяк, если сравнивать с натуральным препаратом, дженерик. Дешёвка. От выращивания ин витро слегка меняются свойства, до самого сладкого уже не добраться. Но и это всё — фигня, поверь. Натуральный продукт, свеженький, обеспечивает восстановление теломер, Венечка! Ты понимаешь?

— Полное? — спросил Кранц рассеянно.

— Бессмертие, — прошептал Андрей тоном почти молитвенным. — Бессмертие в инъекциях. Простое, такое простое… Оцифровать сознание до сих пор не удалось, с этической точки зрения — небезупречно, попытки безнадёжные, дико рискованные, общественность против — а тут! Укольчик — и дедок превращается… превращается дедок… в пацана… только надо возобновлять, чтоб процессы не пошли вспять. Регулярно.

— А это, значит, этически безупречно, — кивнул Кранц. — Да, красиво. Эту штуку придётся колоть, как инсулин диабетикам?

— Пореже, — с безумной радостью продолжал Андрей. — Но — какая разница?! Ты хоть понимаешь, чем окупается каждый доллар вложенный?

— Вечная элита, — снова кивнул Кранц. — Абсолютная. Как Вселенная. Ты на это намекаешь, Андрюша? Что-то мне подсказывает, что обо всём человечестве речь тут не идёт, верно? По крайней мере, пока?

Андрей как-то осёкся и замолчал. Его сумасшедшее оживление погасло.

— Верно, — улыбнулся Кранц. — Вот на чём Мировой Совет нашёл общий язык. Те, кому надо — уже в курсе. Вот откуда такое фантастическое финансирование. Они только мечтали дожить до конца этой войны, да… потому что теперь они в боги лезут, верно? И станут богами… через пару поколений. Новая религия Земли… красиво. Только тебе-то это зачем?

— У матери неоперабельный рак мозга, — сказал Андрей глухо.

— Жаль, — сказал Кранц почти брезгливо. — Чертовски жаль. Такая старая ловушка, Андрюша… как стыдно попадаться. Надеешься, что её вытянут, когда тебя ликвиднут? Ты поставил не на тех, малыш. Мы, «Барракуда», быть может, попытались бы. Шедми — в союзе с нами. Но не твои хозяева. Чтоб они стали тратить денежки на несчастную старуху… мать дурака…

Андрей схватил его за грудки:

— Ты врёшь!

— Руки убери, — презрительно бросил Кранц. — Нет. Ты сейчас всё понял. Когда ты связывался с домом?

— Сволочь! — выдохнул Андрей. — Какая ж ты сволочь! Вам с Майоровым на всех накласть с горкой, у вас никого нет, души у вас нет, подонки! И всё для вас — игрушки! Но ради чего?! Ради чего, Венька?

Кранц стряхнул с себя его руки.

— Где-то мы не туда свернули, — сказал он с глубокой печалью. — Свернули не туда… когда всё человечество разделилось на потребителей, элиту и учёных — и только горсточке людей осталось интересно что-то, помимо прибылей, карьеры, развлечений, личного счастьица и всего этого вот… Бессмертия хочешь, Андрюша? И тебе пообещали, да? Для тебя и для мамы?

— Это ж очевидно! — удивился Андрей.

— Вот! — Кранц сделал странный жест, ткнул большим пальцем руки вниз, будто хотел сказать «в пекло!» — Вам очевидно. Уничтожить чужую культуру — приемлемые потери ради того, чтобы вам вечно чай пить. Ты не элита, Андрюша, но рассуждаешь, как они. Они тебе понятны, правда?

— Что ж тут непонятного? — ещё больше удивился Андрей. — Каждый хочет жить.

— Не каждый — за чужой счёт.

— И кто из нас апостол? — рассмеялся Андрей зло и слишком высоко, будто заставлял себя смеяться. — Я-то поиграл в попа, когда надо было по легенде, а ты? Что, веришь в бога? Впрямь?

— Какая тебе разница, во что я верю, — сказал Кранц устало. — Они впрямь держат детей шедми на Аляске?

— Да я не знаю точно, — тон Андрея стал деловым. — Кажется, там база штатников. А наша — под Мурманском. Там их держать дешевле.

— Спасибо, — сказал Кранц.

Это было сказано очень буднично, но от этого простого слова Андрей словно от гипноза очнулся. Вздрогнул всем телом — и сунул руку за отворот куртки.

Что сделал Кранц, я не поняла. Чем он попал в Андрея, в какое место — это было очень быстро, стремительный бросок, как у змеи. Но я поняла, что попал он — смертельно: Андрей скорчился, рухнул на гальку и затрясся мелкой припадочной дрожью.