Маршрут - 21 (СИ) - Молотова Ульяна - Страница 40
- Предыдущая
- 40/60
- Следующая
Дверь открылась после немощного пинка.
— Помочь? — прикасаться Тоня боялась, но чувство долга перед сестрой было сильнее.
— Сама дотащу. Лучше найди две доски для креста и подходи к тому месту на кладбище.
— Угу.
От дачных участков прямо-таки несли гнилью, какая бывает в яме для перегноя. Странно, что ни один в ту злосчастную грозу не загорелся. Пришлось порядочно прогуляться в поисках чего-то отдалённо напоминающего деревянный забор, но Тоня теперь не боялась.
Вот один из уцелевших домиков с садом. Маленький, пять на четыре метров. ДСП шкаф для одежды, столик. Жёлтый диван, старенький ковёр, а на стенах фотографии двух детей и их, судя по всему, бабушки с дедушкой. На этой же стене были и детские рисунки. На первом изображён был сильный мужчина артиллерист со снарядом в руках, а на втором девушка пилот. Позади, судя по очертаниям, был старый истребитель Як-7. Тоня, следуя примеру Оли, не стала копошиться в личных фотографиях, документах и вообще брать что-то без надобности. Вот только в коробке для инструментов были гвозди на пятьдесят, а молоток у девчонок уже где-то в вещах валялся.
Садовый участок. Пара могил. Пара крестов. Пара табличек.
12.03.1970 — 27.11.1979. Ковалёв Владислав Даниилович.
Совсем маленьким был. И из-за чего? Тоже от болезни?
07.04.1971 — 23.01.1980. Ковалёва София Данииловна.
И сестричка его тут. Ещё младше.
В желании отвлечься Тоня, потерев нос, обратила внимание на искомый деревянный забор и ухватилась за доски.
— Иди. Сюда! Дурацкая. Доска! — приложив недюжинные усилия и утопившись ботинками в грязь, Тоня вырвала одну доску из забора и отдышалась.
— И. Ты! Иди. Сюда! — вновь она упыхалась, но вырвала вторую.
Стальное лезвие лопаты упёрлось в землю, Оля с силой топнула по тулейке (крепление черенка). И так уже сотню с лишним раз. Она была спокойна сейчас, занимаясь любимой монотонной работой, закопавшись уже на полтора метра. В траве лежал кот, греясь под солнышком, недалеко был и завёрнутый в ткань труп. Тоня аккуратно положила две доски и подошла к сестре.
— Шея в порядке?
— Да, главное головой сильно не вертеть.
Оля стёрла пот со лба, выкарабкалась с помощью Тони и уселась на могильную скамеечку. Девочки стояли в тени размашистых и невысоких светло-голубых ёлочек, которые затесались между берёзами.
— Я, кстати, всё принесла.
— Подпили, как клин, пожалуйста, а то я устала. Ещё нужно будет на колонке воды набрать.
— А она рабочая?
— Должна быть, — Оля схватила бутылку и сделала большой глоток, — Вода заканчивается.
— А ты не будешь… — Тоня мельком посмотрела в сторону, где был дом женщины.
— Чего?
— Да, ничего. Пойду отпилю.
— Не знаю, что там о загробной жизни, но её я обязана похоронить. А тот, — Оля выдохнула.
— Извини.
— Всё хорошо. Перегрелась просто.
Ножовкой по металлу пилить деревянный забор не самое приятное удовольствие, к счастью, сама доска была старая, так что Тоня быстро управилась. На глаз она набросала, как подпилить большую в форме клина, чтобы вбить в землю, благо вдоль волокон работать легче. Оставалось лишь прибить две друг к другу. Удар за ударом и два ржавых гвоздя были забиты так, что кончики их показались на оборотной стороне длинной доски. В конце концов, для первого, и Тоня надеялась последнего, креста — сойдёт.
Оля с неохотой перевела взгляд на простыню. В приседе схватила тело и подтащила к месту будущего захоронения.
— Может тебе всё-таки помочь?
— Не надо, — Оля говорила уверенно.
Безжизненное тело повалилось в могилу на сырую землю. Оля снова схватила лопату и принялась закапывать.
— Тоня.
— Да?
— Ты хочешь и того похоронить?
— Не знаю. Тебе решать.
— Мне? Всё мне решать. И как бы сейчас Миша поступил?..
— Он же солдат, не думаю, что он бы стал волноваться о каком-то бандите.
— Наверное. Знаешь, у него такое мерзкое лицо было, въедающиеся в память. Что-то про коммунистов орал, но что ему женщина сделала? А мы?
Тоня присела на заросший бордюр.
— Он же вором был, его не смогли перевоспитать, он мстить пошёл и опять сел. Нашёл сам себе врага и всё.
Оля закидывала тело землёй. Жирная, хорошая. Не рассыпалась. Тяжёлыми комьями летела в могилу, билась об окровавленную ткань.
— Не смогли перевоспитать… Так если человек не хочет перевоспитываться, его разве заставишь? И красные тут при чём? Ничего не понимаю и тебе вот голову пудрю, дура такая.
— Не обзывай себя, ты не виновата.
— Где крест вбивают, знаешь?
— Нет… А что?
— Значит, тут вобьём.
— Почему вообще крест? Зачем его ставить?
— Традиция церковная.
— Думаешь, она верующей была?
— Какая разница? Всё уже. Всё. Простое напоминание о месте захоронения.
Тоня угукнула в ответ и схватилась за увесистый крест. Девочки принялись вбивать его. Земля была достаточно мягкой, потому скорее вдавливать, нежели вбивать.
— Что дальше?
Оля вздохнула. Не хотела рыть ещё одну могилу, да ещё и для такого человека. Была уверена, что Миша так точно бы не сделал, а он определённо имел опыт в таких вещах.
— Я неподалёку речку видела. Хочешь?
— Да! Тогда я одежду захвачу, ты во что переоденешься?
— Что угодно хватай и мыло, попробую выстирать.
И правда, посреди дачного кооператива протекала речка. Ручеёк скорее. Глубокий, но не глубже метра. Не заросший, широкий, через него тут и там были перекинуты деревянные мостики. Тут один целый, там чуть подгнивший, а этот и вообще обвалился, кто знает когда. Оля в одном нижнем белье залезла в воду, только шею не окунала. Ступни сунула поглубже в рыхлый песок, а сама уселась на плоский камень. Теперь прохлада укутала всё тело. Сидишь вот так и все грязные, чёрствые, грубые мысли уходят вместе с потоком и листьями деревьев. Тоня тоже залезла, но по лодыжки, больно холодная вода была для неё. Она удивлённо взглянула на улыбающуюся Олю.
— Ты не простудишься так?
— Нет. Дай-ка мыло.
Оля схватила рубашку и штаны, начав полоскать их прямо в реке. От одного раза природа не сильно потеряет, да и мыло натуральное, чистое и 72-х процентное. Однако даже оно не способно было очистить вещи. Рубашка навсегда осталась светло-розового оттенка, а едкий травяной сок сделал штаны ещё более зелёными, правда другого оттенка. Оля вдруг обрызгала Тоню!
— И-и-и! Холодно же!
— А значит, меня можно было, да? Ха-ха, — Оля высунула язык, — Бе-бе-бе!
— Вот ты какая? Получай! — Тоня с силой шлёпнула по воде своей лёгонькой ножкой да так, что брызги окатили и её, и Олю с ног до головы.
— Хей! На мне бинты, нельзя на меня брызгать! — Оля резвым движением руки направила в сторону Тони стену воды, будто заклинанием.
— Хватит! Говорю же! Холодно!
— И! Ничего! Не! Холодно! — на каждую паузу она отмахивала от груди очередной сверкающий в свете утреннего солнца веер.
Тоня уже и забыла про холодную воду, зайдя в неё по пупок, утопая пальцами в речном дне.
— Я тебе покажу!
— Боюсь! Съешь небось, вон, смотри какое пузо!
— И никакое это не пузо! Нормальный живот…
— Ой, ладно тебе, шучу же, — Оля потянула сестру за руку, и та повалилась грудью прямо в ручей, — Бодрит?
— А-а-а! С ума сошла?! Если утону?
— Где утонешь? Тут и Кишка не утонет, во, смотри! Сидит на берегу и лакает.
— Ой всё, пойдём!
— Ладно уж, пошли.
***
Вся одежда на суше намокла. Оля и Тоня уселись на бережок, пытаясь отдышаться. Обе теперь чистые и счастливые. На дуле танка гордо развевались трусы, майки, штаны, рубашки и кое-что ещё, где благополучно сохли, а сами девчонки пошли набирать воды из старой колонки, что была покрыта синей облупившейся краской.
Закончив со всеми делами, забрав некоторые хозтовары и посетив в последний раз могилу, девочки вернулись к танку. Оля тихонько уселась, только голова ещё немного гудела из-за раны.
— Теперь можно в город ехать.
- Предыдущая
- 40/60
- Следующая