Туманная река 3 (СИ) - Порошин Влад - Страница 26

— Намекают на круговорот костей в природе, — невесело пошутил я и потрогал амулет от Тьмы, который начал медленно разогреваться.

— Жуткие ощущения, — пролепетал Корней, рассматривая убранства римских подземелий.

По стенам везде из человеческих костей и черепов были выложены всевозможные орнаменты. А скелеты, одетые в монашеские рясы несли свою вечную бессмысленную службу. В шестом помещении амулет стал просто обжигать мою грудь.

— А что мы здесь ищем? — Юра тревожно оглянулся.

Маура же неосознанно от страха прижалась ко мне, а Сильвия к Корнею.

— Я, скорее всего сейчас потеряю сознание, — сказал я, чувствуя сильное головокружение, — ты, Юра, меня через минуты две вынеси на улицу.

И через секунду я увидел страшную картину, мои спутники куда-то исчезли, зато вместо них на полу сидели измождённые голодом люди и решали, кого они будут, сейчас есть. Это было, словно я попал в объёмное кино, в котором никого до меня нет дела. Слов я разобрать не мог, но телепатически всё понимал.

— Там наверху, — сказал мужчина, — вновь пыльная буря. Я принёс дрова, мне полагается самая большая порция.

— Я не дам есть свою девочку, — рыдала обречённо какая-то женщина, сидящая на коленях.

— Мы должны пережить эту кару господню! — над женщиной навис монах в лохмотьях, — если он! — монах поднял костлявой рукой чёрный крест вверх, — повелел ради жизни есть себе подобных, мы смиренно должны это принять!

Затем я рухнул в воду. Откуда в подвале взялась целая река воды, я решил не вникать. Да и некогда было задумываться, потому что меня кто-то сильной рукой вытянул на поверхность уже знакомого мне пейзажа Туманной реки. На берегу, как на неразумную зверюшку, на меня глядела Мара.

— Тебе что там, в Италии купаться негде? — топнула она капризно ногой, — или думаешь мне заняться нечем, кроме как тебя из очередной задницы вытаскивать?

— Вот теперь я точно знаю, что значит быть прекрасной в гневе, — я выполз на береге, — там девочку украли, помоги, пожалуйста, Марушка.

— Почему ты решил, что ты должен бегать и всех спасть? Есть такое понятие — судьба! — Мара гневно тряхнула головой из-за чего чёрная, как смоль коса вылетела на плечо, — ничего слышать не хочу! В следующий раз будешь выплывать сам!

Морана легко подняла меня за шиворот и толкнула обратно в реку. И вдруг мне на лицо полилась самая настоящая мокрая вода.

— Очнулся, — Корней провёл рукой по вспотевшему лбу, — я уже решил, что ты всё, кирдык.

И тут мне в голову как-бы сами собой пришли несколько видений. На одном из них коммерсант Маццателло открывал потайную дверь в свой подвал. В другом видении в подвале смотрели испуганными затравленными глазами несколько малышей. Вдруг Юра отвесил мне смачную пощёчину, и видения прервались. Зачем же сразу по лицу, я встал на ноги, шум в голове постепенно утих.

— У вашего коммерсанта Маццателло в подвале твоя сестра, — сказал я Сильвии, позабыв, что она по-русски ни бельмеса не понимает.

Маура перевела мои слова подруге, та ей что-то ответила, и о чудо, я понял суть её ответа. Сильвия сказала, что всегда подозревала этого толстого негодяя.

— Смело идите в полицию, дверь в подвал за цветочной клумбой, — сказал я девчонкам, и устало посмотрел на Корнея, — поймай такси, мне бы сейчас часов пять поспать.

Второго сентября после дневной игры со сборной командой Югославии, на послематчевую конференцию, Суренович неожиданно захватил и меня с собой.

— Ты смотри, берега там не попутай, — бухтел мне главный тренер в ухо, пока мы переезжали на машине из «Палаццетто делло Спорт» в пресс-цент Олимпийских игр, — чтоб без этих твоих закидонов!

— Тогда нужно было взять с собой Муйжниекса, — я вяло посмотрел в окно, — а за себя я не ручаюсь.

— Ну что ты за человек, — заворчал Спандарян, — мне может быть тоже иногда хочется выхватить шашку и вперед на лихом коне. Но я сдерживаюсь.

— Хочу напомнить, что мне всего шестнадцать, — улыбнулся я, представив Суреновича в главной роли в фильме про Чапаева, — имею право выходить за рамки надуманных условностей!

— Заноза! — буркнул тренер.

На прессухе я заметил, кроме пары десятков корреспондентов печатных изданий и радийщиков с микрофонами, парочку операторов с ручными кинокамерами. Вляпался я в историю по самое не балуй! Потом, лет через цать, посмотрев видосик на ютубе какая-нибудь школота будет спрашивать: «Папа, папа, а что это за хрюндиль?» На что тот ему ответит, что это был такой известный баскетбольный вундеркинд. Разгромил Уругвай и Югославию, но потом всё равно просрал американцам.

— Тогда последний вопрос, — отвлекшись от Тик-Тока, задаст дитятко, — а что такое Югославия?

Хотя возможно всё это будет и не совсем так, потому что с американскими студентами нам ещё играть завтра. История пока никем не написана. Или как бы выразился я, попаданец с четырёхмесячным стажем, история ещё никем не переписана.

А вот и первый вопрос про американцев прилетел в главного тренера. Французское издание с заковыристым названием интересовалось, если Югославию штаты обыграли 42:104, а Уругвай 50:108, а вы обыграли Югославию и Уругвай 108:61 и 109:53 соответственно то, как сложится завтрашний матч?

— Сложно, — высказался Суренович.

— А поподробнее? — потребовал журналист, который пять минут потел над вопросом.

— Завтрашний матч выдастся сложным, — дал развёрнутый ответ Спандарян.

— Вопрос к мистеру Крутову, как вы оцениваете своего завтрашнего соперника? — это уже интересовались моим мнением американские газетчики.

— Судя по статистике, — я на секунду задумался, вспоминая счёт прошедших игр, — нападение у нас будет чуть сильнее, а защита чуть слабее. Следовательно, завтрашний соперник очень силён. Тем более сборная США, если мне не изменяет память, ещё никогда и никому не проигрывала на Олимпийских играх. Но в этом и есть наше преимущество, потому что мы голодные до побед волки, а они раскормленные титулами до ожирения псы.

Суренович на моих словах побледнел.

— Спасибо за вопросы, пресс-конференция окончена, — рыкнул он в микрофон.

— Завтра будет весёлая охота! — добавил я жару, когда Спандарян меня потащил на выход.

— Ты чего плетёшь? — шептал он мне в ухо, когда мы пробирались через толпу журналистов, — какие на хер псы? Какие к едреней фене волки?

— Это в иносказательном смысле Суренович, — оправдывался я, — пусть американцы перед игрой понервничают. На них сейчас давит груз побед, а на нас гонит вперёд голод неудач.

Вечером, в комнате у Спандаряна, вся тренерская бригада, я и капитан команды Валдис Муйжниекс, собрались для обсуждения плана на предстоящую важнейшую игру. Дело в том, что по воле организаторов, если мы завтра проиграем, выше второго места нам уже не прыгнуть. А вот если победим, то до золота будет рукой подать.

— Завтра раскрываем все свои наработки, — первым высказался второй тренер Алексеев, — двойной заслон, аллей-уп, и периодически включаем прессинг, который отработали в игре против Пуэрто-Рико. Кстати предлагаю с прессинга и начать.

— Что думаешь, Крутов, — посмотрел на меня Суренович.

— А я предлагаю горячку не пороть, — я склонился над металлическим баскетбольным полем, с десятью двух разных цветов магнитиками.

Я передвинул их в расстановку — наше нападение, и задумался.

— Вот смотрите, — я почесал лоб, — американцы львиную долю очков набирают в быстрых атаках. Как только их соперники успевают в защите расставиться, то всё у них не так весело.

— Так что ты предлагаешь! — не выдержал Алексеев.

— С первых минут на поле выйдем я и Валдис, — я похлопал рижанина по плечу, — центровым более быстрый и координированный Петров, и два форварда Корнев и Зубков. Я перевожу мяч в зону атаки, отдаю Корнееву, а сам иду в правый угол и жду передачи. Валдис же займёт левый угол атаки. Корней обыгрываясь с Петровым или Зубковым будет скидывать нам на края. И как только мяч доходит до меня или Валдиса, мы индивидуально атакуем кольцо, а все остальные тут же откатываются в защиту.