Туманная река 2 (СИ) - Порошин Владислав Викторович - Страница 12

— Вместе сегодня, после дискотеки, сядем у нас в избушке и до утра пару песен, я думаю, мы осилим.

— Сразу две песни? — еще раз удивился Володя.

— Богдан несколько дней назад, — вмешался в разговор Санька, — прямо на сцене песню сочинил, за минуту. Больше никому, я не дам ответа, — пропел он своим нестройным голоском.

После чего получил тычок от Вадьки в бок.

— Вот так, Володя, в нашем коллективе и зажимают настоящие таланты, — пожаловался он Высоцкому.

— Пора на сцену, — скомандовал я, — Володь, ты как? За кулисами на нас посмотришь, или есть желание потанцевать?

— Я лучше за кулисами, — печально улыбнулся он.

Новый звук произвел на благодарную публику оглушающее впечатление, и первые минуты народ даже забыл, что пришел потанцевать. Люди просто открыв рот, слушали наши драйвовые хиты. И лишь на второй композиции, на «Летящей походке», народ стал отжигать. Кстати я заметил в зале несколько человек в таких, как у нас расклешённых джипсах. Работает фабрика, обрадовался я. Так вся Москва скоро по-человечески оденется. Джипсы — это не роскошь, а средство повседневной носки, улыбнулся я. Первое отделение мы решили закончить новой песней «Смертный медальон».

— А теперь дебют новой песни! — объявил в микрофон Толик Маэстро, — исполняет автор, Богдан Крутов!

— Давай дембельское лето! — у сцены нарисовался парень со здоровенным фингалом под глазом.

— Тебе в прошлый раз не хватило? — улыбнулся я неунывающему дембелю.

— Мне песня просто понравилась, — добродушно тот улыбнулся мне в ответ.

— «Смертный медальон», — сказал я в микрофон, — песня посвящается всем фронтовикам.

Санька четыре раза стукнул палочкой о палочку, и мы заиграли инструментальный проигрыш из «Группы крови».

— Теплое место, но улицы ждут Отпечатков наших ног…

Я смотрел на зал, и думал, как публика воспримет непонятное для этого времени творчество Виктора Цоя. Люди же просто вслушивались в слова и решали, танцевать или нет, под такой философский тяжелый текст.

— Черный «смертный» висит медальон, С группой крови сроднился он. Дай удачи в смертельном бою! За родную мою страну! Не упасть, не пропасть на войне, Не остаться в кровавой траве! Дай удачи черный кулон, Обмани смерть мой медальон!

И наконец, мы заиграли бридж песни, и народ как будто расколдовали и он начал танцевать. И даже хлопать в такт музыки. Мне стало интересно, как Высоцкому эта песня. Я посмотрел в сторону, за кулисы, где он весь концерт просидел вместе с Машей Ларионовой. Странное дело Володя смотрел куда-то в пустоту, думая о чем-то личном.

— Всем удачи! — крикнул я в конце песни.

После дискотеки мы девчонок, Иринку и Наташку, посадили на такси и отправили домой. Иринку к родителям, Наташку в Большой Каретный переулок пятнадцать, где ее ждала Тоня. А сами пешочком от ДК в неспешном темпе двинулись к нашей обработанной олифой избушке. Прохор сегодня вновь заступил на дежурство, охранять драгоценные инструменты. На улице было тепло и еще вполне светло, множество влюбленных парочек курсировало мимо нас.

— Как же так, — в очередной раз удивился Высоцкий, — отыграли такой шикарный концерт и никак не обмыли это дело? Мы, в школе студии МХАТ, каждый спектакль отмечаем.

— А я о чем, — взвился Санька, — душа хочет праздника!

— Нужно срочно записывать пластинку, — вдруг выдавил из себя задумчивый Толик, — завтра наши песни будут пень во всех московских дворах. Попробуй потом докажи, что это наше творчество.

— Главное сейчас на это есть деньги, — ответил Вадька.

— Это точно, — улыбнулся я, и поправил за спиной свою ритм гитару, которую взял с собой для написания новых шедевров Владимира Высоцкого, — а без денег жизнь плохая, не годится никуда.

— Это точно! — засмеялся Санька.

Гостевая комната на чердаке нашего мужского общежития, уже принимала очертания законченности. Прохор с Вадькой Бураковым на славу поработали в последние дни. Был настелен пол, и поставлены стены. Остались все это дело обработать, и я бы еще навесил потолок. В общем, это все обсуждаемо. Мы обзавелись еще одной железной кроватью, а Прохор смастерил для себя пару табуреток и маленький журнальный столик. Кот Васька окончательно поселился в нашем доме, надоел ему просторнейший для гулянок ДК. Вот и сейчас он смотрел на нас с Высоцким из-под кровати. Я заварил чай из мяты и листьев смородины, подключил к усилку ритм гитару и задумался, какие бы песни Владимира Высоцкого из той жизни сочинить для него в этой.

— Слушай, — вдруг махнул рукой Высоцкий, — ерунда это все. Я сегодня весь концерт ваш слушал, как будто меня по голове поленом ударили. Некоторые песни просто гениальны. «Дым над водой», «Смертный медальон». Ничего у меня никогда не получится.

— А давай так, — я мимо ушей пропустил, роспись в собственном бессилии будущего гения, — строчку я, строчку ты. Если все будут сомневаться, я не сделаю того, а я не напишу сего, то мы бы до сих пор жили бы в каменном веке. Пока конечно камни бы не закончились.

— Ну, давай попробуем, — тихо ответил Володя.

— Мне этот бой не забыть нипочем, Смертью пропитан воздух, — сыграл я на простых блатных аккордах в темпе вальса, — а теперь ты.

— А с небосклона, — задумался поэт, — каким-то дождем, падали звезды! — выкрикнул он.

— Вот уже неплохо, — улыбнулся я, — Мне этот бой не забыть нипочем, Смертью пропитан воздух, А с небосклона бесшумным дождем, Падали звезды. Кстати последние две строчки можно пропеть дважды, как раз годится для вальса.

— Действительно здорово получается, — Высоцкий вскочил с табуретки, и прошелся по гостевой чердачной комнатке туда и обратно, — отлично выходит.

Он расчехлил свою семиструнную гитару и еще раз исполнил первый куплет.

— Снова упала, и я загадал, Выйти живым из боя, — пропел я еще одну строчку.

— Постой, постой, постой! — заволновался бард всесоюзного значения, — свою жизнь я связал с глупой звездою! — выкрикнул он.

— Мужики, ну дайте поспать! — крикнул Санька, поднявшись на чердачный этаж, — и не топайте как слоны по потолку. Имейте совесть.

— Александр, — Высоцкий развел руки в стороны, — все будет в лучшем тишайшем виде.

Однако Владимир Семенович пока мы писали его знаменитую песню, о падающих звездах, еще три раза вскакивал и вскрикивал, что это гениально. Пришлось выйти с ним на улицу, где он исполнил под светом дребезжащей свечи всю композицию от начала и до конца.

— Ох, какая ночь, какая ночь! — твердил он, слоняясь по нашему тесному внутреннему дворику, — сейчас бы водочки, а может, найдем, где хотя бы самогонки? — Высоцкий посмотрел на меня с надеждой.

— Да, пивка для рывка, водочки для блатной походчки, винца для красного словца, — прокомментировал я, — Володь, договоримся раз и навсегда, пока работаем вместе, сухой закон. Лады?

— Лады, — тихо ответил Высоцкий, — давай писать второй шедевр, а то меня просто изнутри разрывает. Если сейчас что-нибудь не менее гениального не сочиним, то помру.

— Тогда сейчас еще заварю чайку, — сказал я и пошел в дом.

Мы опять уселись на табуретках в гостевой комнате на чердаке.

— Есть такая идея, — предложил я Володе, — помнишь такой старый фильм «Служили два товарища»?

— Не помню, какого года кино? — удивился бард.

Вот я — чукча, его же еще не сняли, — обругал я себя.

— Не суть, — махнул я рукой, — в общем, воюют вместе два бойца, делят вместе ночлег и еду, спорят по разному поводу, а потом вдруг одного убивают в бою. А тот, который остается в живых, сидит и думает, почему все не так? Вроде все как всегда. И небо, точно такое же, и птицы так же поют. Он, забывшись, говорит, друг оставь покурить. А в ответ, тишина. Потому что товарищ не вернулся из боя.

— Отличный сюжет, — обрадовался Высоцкий, — так и надо начать. Почему все не так? Вроде все как всегда. Тоже небо опять голубое…

— Тот же лес, тот же воздух, и та же вода, — продолжил я строчку.

— Только он не вернулся из боя, — закончил куплет Владимир Семенович, — гениально! Гениально! — заорал будущий артист номер один в СССР.