Солнце гигахруща. Том 1 Том 2 (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 42

Картинка перед глазами кружилась, эмоции теснили одна другую — горькая скорбь соседствовала прямо рядом с непонятной тусклой надеждой.

— Почему вы сказали, что он ушел к чернобожникам? — тихо произнес Андрей.

— Не хотели вас опечаливать.

— Но ведь… — он собирался с мыслями. — Разве содружество сильно отличается от чернобожников?

— Сначала мы и правда подумали, что он ушел к ним, — важный гость развел ладонями, шелестя бумагой. — На месте не получилось определить точно. А потом решили вас не тревожить. Зачем хоронить сына дважды?

— Почему хоронить? — в голосе послышалась обида. — Ведь он жив.

— Формально — да, — не глядя на хозяина отвечал Константин Павлович. — Но, повторюсь, он подвергся мутации. Даже если внешне он сохраняет абсолютное сходство с Николаем, по сути это другой человек. Он может даже не узнать вас при встрече.

— Но ведь… — по щеке катилась слеза. — Значит, он жив?

— Нет, фактически он мертв, — он плюнул на пальцы, чтобы перевернуть лист. — Он мертв, Андрей Викторович. Мы, честно говоря, думали сказать, что ошиблись с анализами останков в коридоре и выслать вам свидетельство о смерти сына. Но ваш вопрос о том, когда Николай покинул ячейку… Почему вы решили вообще нас спросить об этом?

— Я просто подумал… — он вытер глаза. — Что это может как-то прояснить ситуацию.

— Ну и как, прояснило?

Андрей рассматривал абсолютно безучастного партократа, который тем самым вел себя вызывающе. В тот момент хозяин ячейки прекрасно понимал, за что многие ненавидят партию.

— Я вижу, у вас больше никого не осталось, — не дождавшись ответа, продолжил Константин Павлович. — А характеристика с места работы просто замечательная. Поэтому, — он оторвался от бумаги и посмотрел на хозяина, — предлагаю вам пополнить ряды ликвидаторов. Отправьте заявку по терминалу, указав причину — потеря родственников. Рассмотрим вашу заявку во внеочередном порядке. Хотя решение, конечно, непростое. Поэтому подумайте. Спешки никакой нет.

Он зашелестел бумагой, закрыл папку и убрал ее в портфель.

— Вопросы у вас имеются?

— Наверное, нет, — после некоторой задержки ответил Андрей. Немного подождал и продолжил голосом, который задрожал от чувств. — Какие тут вопросы?

— Мало ли! — на губах появилась почти издевательская улыбочка.

Партократ встал со стула, подошел к хозяину, кинул листок на диван, и положил свой портфель, крепко держась за него, на колени Андрея. Затем достал из нагрудного кармана ручку и протянул хозяину дома.

— Возьмите бланк, — он кивнул на лежащий на диване лист, — и подпишите.

Едва дрожащей рукой Андрей положил бланк на портфель, не читая, подписался под печатным текстом и протянул ручку обратно.

— Вам, конечно, надо было ознакомиться, — сказал Константин Павлович, убирая бумагу в портфель. — Но общий смысл вам, я думаю, понятен. Пусть другие думают, что сын ваш у чернобожников. Или просто погиб. А про содружество вы никому не говорите. И не думайте о нем. Николай умер. На этом стоит остановиться.

Слова доносились до разума Андрея будто через толщу бетона. Он плохо понимал, что происходит и о чем говорит этот человек, который направился к выходу. Ликвидатор уже готов был открыть дверь, как вдруг Константин Павлович остановился и обратился к хозяину.

— А насчет вступления в отряд ликвидаторов вы обязательно подумайте! Нам требуются такие ответственные и активные сотрудники. В конце концов, — он улыбнулся, — может быть именно вы найдете выход из гигахруща. И откроете нам всем небо и солнце.

Он несколько секунд смотрел на сине-зеленую картину на стене, затем усмехнулся и покачал головой.

— До свидания, Андрей Викторович! Берегите себя!

Щелкнул замок гермодвери. Сначала вышел партократ, за ним ликвидатор и дверь снова захлопнулась.

Чувствуя, как по щекам катились соленые слезы, Андрей закрыл глаза и тяжело вздохнул. Вопросы, которых не было в присутствии толстяка, вдруг стали один за другим просачиваться в утомленное сознание. Он встал и прошелся до двери, чтобы запереть ее.

— Зачем?.. — послышался в пустой комнате его тихий шепот. — Зачем они?..

Он переживал сразу несколько сильных эмоций, которые опустошали и без того слабое тело и разум. Андрей покачал головой, выключил свет и в темноте добрел до дивана, шаркая ногами. Упав не мягкую поверхность, он поднес руку ко рту и, глядя в темноту перед собой, стал медленно погружаться в безумие навязчивых мыслей.

22. До боли знакомый голос

Утром на терминал пришло новое сообщение. Андрей прочитал несколько предложений от прораба — тот интересовался состоянием и спрашивал, когда Андрей планирует вернутся на завод. Время положенного отпуска прошло и в то самое утро он должен был надеть привычную робу и встать за станки. Он долго смотрел на экран, обдумывая текст ответного сообщения, но в итоге написал другому человеку. «Привет, как здоровье? Нужно срочно удивиться» — отправил он Михаилу. Ему не терпелось получить ответ, поэтому Андрей проверял терминал каждые пять-десять минут. Он не мог спокойно есть, сидеть, умываться и постоянно прерывался на то, чтобы посмотреть на экран возле двери. Ворох беспокойных мыслей кружился в голове, замыкаясь сам на себе. Андрей чувствовал, как изводит свою психику, постоянно думая об одном и том же. Он словно запутался в фактах и догадках, и жаждал, чтобы кто-то другой помог ему разобраться, найти выход и подсказать направление. Единственным таким человеком был Михаил. Андрей больше не боялся его и ощущал не только проводником по безлюдным просторам гигахруща, но и величайшим союзником, способным помочь в поисках сына.

— Что этот проклятый партократ мне наплел?.. — разговаривал сам с собой Андрей, расхаживая по жилой ячейке. — Если он жив — он жив. Как он может быть мертв? Проклятый партократ!.. Теперь ясно, почему вас так ненавидят. Мерзкий лжец!

Ближе к обеду терминал издал короткий звук, означающий новое сообщение. В тот момент Андрей сидел за кухонным столом и, услышав сигнал, бросил ложку и буквально побежал до аппарата. Он несколько раз перечитал короткое сообщение, которое гласило «Приходи сегодня в девятнадцать».

— Чего так долго? Проклятье!.. — негодовал Андрей, глядя на часы.

Он думал было ответить Михаилу, поэтому стоял возле терминала еще минут пятнадцать, но так ничего и не отправил. Следующие несколько часов он все так же маялся — наворачивал круги, сидел на диване и кухне, тщетно пытался уснуть, включил телевизор, послушал прогнозы и новости, вновь попытался уснуть, поставив себе будильник, но вместо этого лишь крутился на старом диване.

Когда часы показали ровно семнадцать, Андрей открыл гермодверь и направился в сторону Михаила. На пути он встречал все больше и больше людей, которые возвращались с рабочей смены. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что по-новому воспринимает серые коридоры и лестницы, в которых бывал несметное количество раз. Он двигался и озирался, будто за углом или спиной могла притаится смерть, словно шел он не по безопасным этажам, охраняемым отрядами ликвидаторов, а серой зоне, где царили тьма и хаос. Даже мужчины и женщины казались другими — отдалившимися и чужими.

Он специально не пользовался лифтами, чтобы прийти к назначенному времени и после двух часов ходу чувствовал усталость в мышцах, которые не восстановились после путешествия к собору и обратно. Он не знал, сколько надо будет идти до территории Содружества, но понимал, что его тело может не выдержать. Надежда была на спасительные таблетки от проводника.

В восемнадцать сорок он поднимался по лестнице, ведущей прямо к блоку Михаила. Тяжело переставляя ноги, он крепко держался за поручень, чувствуя, что может упасть. Полные сил прохожие молча огибали Андрея, некоторые недовольно шипели, когда наталкивались на живую преграду. За пять этажей до необходимого блока он посмотрел на часы и решил передохнуть прямо там же. Оперевшись на стену, он сполз на ступени и дал ноющим ногам отдых. Долгая прогулка немного прочистила мозг и ему стало думаться легче. Не обращая внимания на подчас злые высказывания со стороны, Андрей закрыл глаза и стал по-новому переваривать информацию.