Я и мой близнец (СИ) - Кривенко Анна - Страница 19

— Аннабель! Перестань! — взмолился он, когда ему удалось это сделать, а я недоуменно посмотрела на него.

— Ты меня уже не любишь? — с обидой пробормотала я, а потом начала плакать. — Да! Тебе ведь нельзя меня любить! Ты мой брат!!! А-а-а…

Я оттолкнула его руки, которыми он пытался направить меня в сторону лестницы, и с бунтом села прямо на пол, продолжая громко рыдать.

— Я люблю своего брата! Я люблю своего брата! — кричала я на весь дом, а Джош обессиленно опустился на стул и закрыл лицо руками. Его сжигал стыд и старая тупая боль.

Филипп смотрел на все это с невероятным изумлением. Недоверие на его лице постепенно сменялось шоком, но, в конце концов, видя наши глубокие обоюдные страдания, он исполнился жалости.

Я постепенно перестала рыдать, а только немного всхлипывала. Я начала чувствовать, что хмель потихонечку выветривается из моей головы, и осознание того, что я совершила что-то нехорошее, начало пробиваться в мой разум.

Я вытерла слезы и огляделась вокруг. Джош сидел за столом, спрятав свое лицо в ладонях, и вся его поза выражала большое страдание. Филипп сидел на своем стуле и тактично прятал глаза.

Я поднялась на ноги. Меня немного качнуло, но некоторое прояснение в разуме все-таки осталось во мне.

— Джош, прости меня, — пробормотала я, — мне не стоило так себя вести… Просто мне так больно!

Слезы снова непроизвольно полились из моих глаз, но я не стала опять кричать. Я повернулась к Филиппу и сказала:

— Четвероюродный брат! Не вини Джоша! Вини меня! Он хороший! Он самый лучший! Я люблю его… — я замолчала, не совсем осознавая, что это признание в любви было сейчас совсем неуместным. — Но мы оказались братом и сестрой, представляешь! Нас это просто убило!..

Джош резко встал и, схватив меня за руку, прервал мой эмоциональный монолог.

— Аннабель! Нам лучше уйти! — проговорил он приглушенно, а я, взглянув на него, увидела, что он безумно смущен.

— Ладно, — покорно ответила я, — пойдем…

Джош медленно повел меня по лестнице и, введя меня в мою комнату, осторожно уложил на кровать.

— Любимый, — пробормотала я, смотря на Джоша с кровати, — я так мечтаю о тебе до сих пор! Мне снятся твои поцелуи и наши мечты иметь много детей… Может, поцелуешь меня еще хотя бы один разок, а?

Джош осторожно укрыл меня одеялом и сдержанно ответил:

— Нет, Аннабель! Нам нельзя. Ты пьяна, поэтому так ведешь себя. Поспи, и все пройдет…

— Не пройдет! — с неожиданной пьяной обидой пробормотала я, — Никогда не пройдет! Я каждый день заставляю себя не любить тебя, но не могу! Я не могу разлюбить тебя, братик…

Слезы боли опять полились по мои щекам, но Джош осторожно вытер их платком.

— Закрывай глаза, сестренка, — прошептал он, — засыпай… Тебе станет легче…

Он начал, как прежде, гладить меня по волосам, и я, убаюканная его нежностью, начала погружаться в спасительный сон.

— Никогда не покидай меня, Джош… — пробормотала я под конец и больше уже ничего не слышала…

Мне снился удивительный сон. Я находилась в каком-то прекрасном месте, похожем на солнечную лесную поляну, и сердце мое было наполнено миром. Вдруг я почувствовала, что рядом находится Сам Бог. Совесть уколола меня, напомнив множество безрассудных поступков, которые я совершала в последнее время.

— Прости меня, Господи! — проговорила я тихо, опустив голову, а в ответ почувствовала волны принятия и любви. И тут Господь заговорил со мной. Я не видела Его и не слышала Его голоса, но я точно знала, что Он заговорил со мной.

— Чего ты хочешь? — спросил Он, а я, задумавшись на мгновение, тихо ответила:

— Господи, я мечтаю, чтобы Джош перестал быть моим братом!

Почти мгновенно сон прекратился, но мне показалось, что Бог ответил «да!» …

7. Тайна двадцатилетней давности

На следующее утро я проснулась с сумасшедшей головной болью. Поднимаясь с кровати, я схватилась за виски и застонала. Какое ужасное самочувствие! Почему это со мной происходит?

Я напрягла память и вспомнила, что вчера за ужином мы пили вино. Сперва мне стало так приятно и хорошо, а потом… А что было потом, я ничего не помнила!

Меня это немного испугало. Почему у меня провалы в памяти? В моих воспоминаниях пусто, но ощущения такие, словно что-то произошло. Но что?

Я встала с кровати и умыло лицо водой из кувшина. Пульсирующая боль очень досаждала, а в животе начинался какой-то ураган. Я с трудом оделась и вышла в коридор. Подойдя к комнате Джоша, я тихо постучала. Он не ответил, поэтому я осторожно толкнула дверь.

Джош еще крепко спал. Я удивилась, потому что он обычно просыпался раньше меня. Я присела на край его кровати и нежно улыбнулась, глядя в его милое лицо. Спит, как ребенок!

Вдруг он зашевелился, а потом приоткрыл глаза.

— Привет, соня! — улыбнулась я ему, а он отчего-то испуганно расширил глаза. Я удивилась и оглянулась вокруг себя. Кроме меня в комнате никого не было.

— Джош, что случилось? — тихо спросила я, а он недоверчиво смотрел в мое лицо.

— Аннабель, ты ничего не помнишь? — спросил он, и я уже собралась ответить ему «нет», как вдруг в моей памяти на несколько мгновений возникло яркое недавнее воспоминание: я бросаюсь на Джоша и просто впиваюсь в него поцелуем!

Я замерла в большом испуге. Что это? Когда это было? Разве это не сон? Это что, было вчера???

— Джош, — жалобно пробормотала я, — я что-то натворила?

Джош утвердительно кивнул.

— Ты бросалась на меня во время ужина с Филиппом и кричала, что любишь меня! — проговорил он спокойно, а вот я побледнела, потом покраснела, а потом начала нервно грызть ногти. В памяти все больше начали вспыхивать вчерашние сцены: попытка поцеловать Джоша, крики, сидя на полу, вдохновенный монолог о трагичности нашей любви…

— И Филипп был там??? — дрожащим голосом спросила я, а когда Джош утвердительно кивнул, я просто упала на его кровать, как мешок с сеном, и с безумными от горя глазами уставилась в белый потолок.

— Это конец! — прошептала я, — Полный крах! Наш четвероюродный брат теперь точно выкинет нас на улицу…

Джош какое-то время молчал, а потом тихо ответил:

— Нет, я не думаю… Мы с ним поговорили потом, и, я думаю, он нас понял…

Я вскочила и испуганно посмотрела ему в глаза:

— Что? Он все знает? Что ты ему сказал?

— Все, Аннабель! Он знает все! Твое поведение вчера не оставило мне выбора…

В тот момент я пообещала себе и Богу, что больше никогда алкоголь не коснется моего рта! Никогда!

— И что на все это сказал Филипп? — побежденно опустив голову, прошептала я.

— Он сказал, что ему искренне жаль нас. А еще он сильно возмутился на отца, сказав, что именно его обман стал виной всему…

Я даже всплакнула.

— Прости, Джош! Опять я это делаю!!! Прости, что извожу тебя… И как мне теперь Филиппу в глаза смотреть?

Но горевать мне пришлось недолго, потому что служанка позвала нас к завтраку. Когда я выходила из комнаты и прошла мимо нее, она покраснела и опустила глаза. «Наверное, я теперь настоящее посмешище для каждого в этом доме…» — горестно подумала я и в отчаянии сжала кулаки.

Завтрак проходил в атмосфере напряженности, хотя Филипп всеми силами старался казаться веселым и непринужденным. Видя, что я все время смотрю в пол и почти ничего не ем, он отложил свою вилку и тихо произнес:

— Аннабель! Ты можешь быть спокойна. Я не виню вас…

Я подняла на него свои измученные покрасневшие глаза.

— Неужели кто-то может понять нас? — прошептала я, с болью глядя в лицо своему доброму дальнему родственнику.

— Да, — кивнул Филипп, — я не вижу вашей вины. Просто… жаль, что вам приходится до сих пор так сильно страдать!

От чувства благодарности я даже пустила слезу, а потом, улыбнулась и начала понемногу есть…

И хотя все закончилось хорошо, для меня наступили очень тяжелые дни. Я чувствовала, что мое сердце сильно измучено, и горечь от многочисленных разочарований начала отравлять мое существование. Я не могла улыбаться и нормально есть, я проводила дни в своей комнате и почти не выходила из нее, молча лежа в кровати и безучастно глядя в потолок. Джош часто приходил ко мне, но был скован страхом. Он боялся, что своим чрезмерным вниманием еще больше доставит мне боли, поэтому вел себя даже более сдержанно, чем обычно.