Я хочу делать плохие вещи с тобой (СИ) - "Ksendagir" - Страница 59

Джон возвращался из придорожного магазина, в котором накупил какой-то еды. Его руки были заняты пакетами, и в зубах у него была сосиска в тесте, вторую он протянул ожидающему его возле машины Алексу.

— Я не буду это есть, — ответил он Джону с сомнением во взгляде и поморщился.

Пёс вопросительно изогнул бровь, потому как еда в зубах явно не способствовала тому, чтобы говорить.

— Это выглядит совсем не аппетитно, — добавил Алекс, но Джон упрямо протянул ему сосиску, явно настаивая на том, чтобы тот поел, да и освободить ему руки тоже не мешало бы.

—… Ладно… — Алекс брезгливо взял диковинный деликатес двумя пальцами и натянуто улыбнулся сурово смотрящему на него мужчине.

А когда Джон пошел складывать пакеты на задние сидения, Алекс попросту выкинул сосиску куда-то в кусты рядом, пока тот не видел. Уж сделать вид, что ему было очень вкусно он сможет, а если нет, то смягчить расстроенного по этому поводу Джона не составит особого труда. У Алекса имеется на этот случай пару беспроигрышных способов, которые всегда действовали на Пса безотказно.

========== Часть 32 ==========

Алекс

К вечеру начинало холодать, и яркие оранжевые лучи закатного солнца почти не грели. Песок на пляже блестел, как раскаленное золото, и Алекс, переводя задумчивый, рассеянный взгляд с него на глянцевый багрянец моря, отражавший солнечный свет, накинул на плечи пиджак. Едва ощутимый соленый бриз, несущий с собой запах прелых водорослей и свежей рыбы, трепал волосы, пробираясь под одежду и щекоча кожу. Перед ними выстроилось не меньше сотни разномастных рыбацких посудин: от потрепанных плоскодонок до блестящих новеньким хромом снастей катеров, но Алекс смотрел сквозь них, туда, где за полосатым шпилем маяка катился к горизонту ослепительный диск.

— Здесь грязновато, — Джон первый нарушил затянувшееся молчание, словно извиняясь за то, что не смог найти для Алекса места лучше, но тому важно было совсем не то, каким бы чистым был берег и стоимость пришвартованных у пирса лодок. Главное — с кем. А это условие было выполнено на сто процентов и даже больше.

— Верно, — Алекс дернул уголком губ, едва заметно улыбнувшись, — но довольно хорошо.

Вокруг них опять повисла тишина, но не напряженная или неловкая, а мягкая, уютная, накрывающая теплым коконом и нарушаемая лишь плеском волн о камни да криками наглых чаек. Джон смотрел на Алекса, Алекс смотрел на море, и каждый думал о чем-то своем и в тоже время общем. Наконец, Алекс повернулся и негромко спросил:

— Джон, похоже, ты часто бывал на море?

Теперь пришла очередь Джона перевести взгляд на водную гладь, отрешенно следя за мелькающими по поверхности солнечными бликами. По выражению его лица было невозможно понять, о чем тот думает, да Алекс и не пытался, потому что вдруг поймал себя на мысли, что просто любуется четким профилем, будто высеченным из камня, волевым и мужественным. И он мог так просидеть бесконечность, наслаждаясь тем, что этот прекрасный мужчина — его.

— Это стало невесело.

— Что?

— Здесь сбрасывают трупы, — Джон констатировал факт, произнеся это ровно и сухо, но Алекс, оторопев, повернулся к нему всем корпусом.

— Ты же шутишь? — у него даже веко дернулось от удивления, а брови изумленно взметнулись вверх.

— Кладут в бочку или связывают рыболовной сетью, — Джон и бровью не повел, словно погрузившись в собственные невеселые мысли.

— Прекрати!

— Шина тоже нашли в море. Так что море для меня не самое приятное место.

Так вот в чем дело… Алекс отвернулся, следя за тем, как одна чайка пытается отобрать у голубя кусок хлебной корки, поднимая вокруг него волны песка, и закусил губу. Глупо было сейчас начинать ревновать, всего лишь потому, что Джон вспомнил своего бывшего хозяина, но сердце все равно предательски сжалось. Пришлось шумно выдохнуть, унимая напряжение в нервах, но бросив опять короткий взгляд на Джона, Алекс заметил, что тот ни капли не изменился — в его глазах не было грусти, лицо расслабленно, а на губах едва уловимая тень улыбки.

— Я думал, что это место не подходит для романтики или чего-то подобного.

А Алекс не думал, что море, которое он так внезапно пожелал увидеть, вызовет у его Пса неприятные воспоминания, напоминая о боли, которую ему пришлось пережить. И Алекс не хотел, чтобы Джон вновь страдал. Хотя бы не сейчас, не в этот момент, когда они, наконец, свободны и только вдвоем. Когда даже мрачная тень неизбежного будущего отступила, испуганная медовым солнечным светом, оставляющим розоватые тени на лицах.

— Теперь, когда я смотрю на него, мне тоже кажется, что это так, — Алекс усмехнулся, наклонившись, и спрятал глаза за упавшей на лоб челкой. Чтобы ни случилось, но он всегда будет на стороне Джона, пусть даже время, оставшееся у них, утекает так же быстро, как и тот самый нагретый песок сквозь пальцы.

— Спасибо, — одно короткое слово, но от того, каким глубоким, бархатным голосом оно было сказано, у Алекса по спине прошла дрожь. Он смущенно улыбнулся, отворачиваясь в сторону, и тихо сказал:

— Говоришь смущающие вещи, — давно он ни перед кем не чувствовал стеснения, но Джон мог заставить его залиться смущенным румянцем одним лишь взглядом.

Алекс медленно поднялся, потягивая затекшие от долгого сидения мышцы. Как солнечный диск балансирует на самом краю горизонта, чтобы рухнуть туда, принося мрачную темноту ночи, так и он был всего лишь в шаге от завершения своего пути, тоже балансируя на тонкой грани небытия. И единственный, кто все еще удерживал его на поверхности жизни, не давая совершить роковой шаг — это был Джон. Алексу даже казалось, что их любовь — якорь, не пускающий к самоуничтожению.

Они медленно брели вдоль высоких, местами проржавевших перил рыбацкой набережной. Алекс, ежась от усиливающегося ветра, впереди, Джон по привычке чуть сзади. Каждый новый холодный порыв приносил бьющие в лицо соленые брызги и запах рыбы, а леденеющий розовый закат парадоксально успокаивал тревогу. Алекс ощущал в груди странное умиротворение, будто смирился с неотвратимой безнадежностью своего решения, и больше не было ни страха, ни волнения, даже совесть притаилась и не казала колючих когтей. Все, что имело значение — это шум поднимающихся волн и горячие, крепкие объятия Джона, подошедшего к нему со спины.

— Ветер холодный. Не стоит долго здесь оставаться. Давай найдем место для отдыха, чтобы побыть наедине, — «потому что это будет наша последняя близость».

Придорожный мотель, в котором они сняли комнату, не баловал ни изящностью обстановки, ни шириной кровати, и, зайдя в номер, Алекс, привыкший к гораздо более комфортным условиям, сперва опешил.

— Это самый худший номер из возможных, — он потянул пиджак вниз, снимая, и усмехнулся.

— Это единственное место поблизости, где можно переночевать, — Джон оставался невозмутим, только хмыкнул на его возмущенную ремарку, и сделал шаг навстречу, оттесняя к стене и насмешливо смотря из-под густых ресниц. — Или, может, сменим отель, хотя на это потребуется время?

Он видел возбуждение Алекса, чувствовал его жар, даже не касаясь тела, и эту голодную, требовательную нетерпеливость во взгляде. Впрочем, Джон мог ему ответить тем же…

— Забудь, я спешу, — подрагивающие пальцы потянулись к рубашке, торопливо, неловко расстегивая пуговицы, стремясь как можно быстрее коснуться матовой, гладкой кожи. Алекс не знал, что его так возбудило — увиденное море или понимание того, как мало, отчаянно мало осталось у них времени друг на друга.

Джон первым избавился от рубашки. От рубашки Алекса. Дразнил, неуловимо касаясь его губ своими, но не вовлекал в глубокий поцелуй, отстраняясь каждый раз, когда тот сам хотел это сделать. А после толкнул, прижимая к стене, и надавил своим пахом на пах Алекса, давая почувствовать степень своего возбуждения. Это было сродни маленькому разряду тока, что заставляет все тело трепетать, испытывая легкую боль, граничащую с щекочущим удовольствием. Алекс ахнул и тут же обвил шею Джона руками, легонько нажав пальцами на затылок, чтобы тот наклонился ближе.