Я хочу делать плохие вещи с тобой (СИ) - "Ksendagir" - Страница 29

— Прости, я должен сообщить семье Джона, — Алекс, словно очнувшись ото сна, несколько раз моргнул и поцеловал Ран в щеку, отходя в сторону. Время неумолимо бежало вперед, и перед ним стояло еще столько задач, а казалось бы, ведь финишная прямая была совсем рядом. Но Алекс совсем не вовремя затормозил, споткнувшись об такое удивительное и ошеломляющее чувство любви. А теперь он должен был закопать его, иначе все, что они с таким упорным трудом создавали, превратится в пыль. И это было невыносимо больно. Гораздо больнее, чем удар ножом.

Джон

Операция длилась около четырёх часов и в конце, когда был нанесен последний стежок аккуратного шва, а инструменты с металлическим дребезгом брошены на медицинский поднос, весь перепачканный кровью Джона один из хирургов устало сказал:

— Будет жить. Везучий сукин сын.

Теперь этот везунчик лежал всё ещё без сознания на жёстком матрасе больничной койки. Стерильно белая комната реанимационной палаты вся насквозь пропахла лекарствами. Этот запах очень быстро въедался в одежду и волосы, даже оставался на поверхности кожи, но Джон его сейчас не ощущал. Ему снилось, что он слышит, как чей-то знакомый голос зовёт его.

— Джо.

Сокращённый вариант от привычного имени, которым мало кто его называл. Последним таким человеком был Шин Ямамото несколько лет назад. И Джону показалось, что сейчас он откроет глаза и увидит перед собой до боли знакомый потолок спальни любовника. Но ни Шина, ни той комнаты уже давно в его жизни нет. Что же это? Воспоминания?

— Джо, вставай, — устало, но требовательно приказывает ему голос, а Пёс в ответ лишь шире раскрывает глаза от удивления и поворачивается в его сторону, одновременно боясь и надеясь увидеть перед собой того, кто уже давно мёртв.

— Шин?

— Уходи.

Джон видит, как обнажённый любовник сидит на краю кровати, повернувшись к нему вполоборота, и он кажется ему настолько красивым сейчас с этой лукавой улыбкой, играющей на его губах и красочными, словно живыми татуировками якудза на спине и обеих руках, что у Джона от этого вида перехватывает дыхание.

— Куда ты собираешься? — он садится на кровати и не может отвести от Шина свой испуганный взгляд.

— Куда? Просто, мне надо идти.

Шин покидает постель и начинает одеваться, собирая одежду с пола и обходя стороной небрежно лежащую там же красную верёвку.

— Не иди за мной, Джо.

— Что? Почему? — Пёс не смеет сдвинуться с места без приказа и только следит за чужой спиной. Шин почти совсем не смотрит в его сторону и избегает встречаться с ним взглядом. И липкое, мрачное предчувствие медленно начинает охватывать всё его существо.

— Вызов руководства, — всё ещё не оборачиваясь и накидывая на плечи бордовую рубашку поверх белоснежной и гладкой кожи.

От Джона не ускользнул тот факт, что узлы красной верёвки сейчас не украшают тело Шина, а ведь он постоянно носил её для своего Пса под одеждой. Да, Такаяма был тем, кто беспрекословно выполнял его приказы, но Шин… из них двоих он тот, кто всегда был связан. И отсутствие красного узла в вырезе его рубашки сбивало с толку и чертовски настораживало Джона.

— Раздражает, — продолжил Шин, застёгивая ремешок часов на запястье. — Джо?

— Да?

— Ты всё ещё так сильно любишь меня?

Джон ждал, что Шин обернётся, чтобы сказать это ему в лицо, но тот по-прежнему прятал свой взгляд.

— Да, это так, — всё-таки ответил голосом человека полностью осознающего своё поражение и давно уже с ним смирившегося.

— …ясно, — Пёс не видел, как с лица хозяина сошла беззаботная улыбка, и гримаса полная сожаления и душевных метаний исказила красивые черты. — Не делай этого. Не люби меня, Джо, — говорит Шин, не оборачиваясь и прикрывая на мгновение глаза, снова отыскивая в себе силы, чтобы повернуться к мужчине, которого он любил больше собственной жизни и с которым сейчас прощался навсегда.

— Какой смысл в том, чтобы любить кого-то вроде меня? — он посмотрел на своего Пса в последний раз и его взгляд был таким пронзительным и жадным, что Джон не выдержал и вскочил с места, чтобы дотянуться до него рукой, схватить за запястье и не отпустить больше никогда.

Но только ступив ногами на пол, он услышал резкое:

— Нет значит нет, — от Шина, который уже успел снова повернуться к нему спиной. Пальцы Джона схватили воздух. Шин ускользал от него, растворялся в этом воспоминании из переплетений чёрных чернил их татуировок и красных узлов толстого джута.

— Не веди себя непристойно.

— Почему ты вдруг пытаешься меня оттолкнуть? — и Джон действительно отчаянно хотел это понять. Ему так сильно хотелось знать, почему его хозяин причиняет ему сейчас всю эту боль.

— Я не отталкиваю тебя. Я никогда не собирался привязывать тебя к себе. Мы же не подходим друг другу, не так ли?

Слова, жгучей болью отзывающиеся в самом сердце, словно пронзали грудь Джона без ножа. И пока спина Шина всё дальше отдалялась от него, брошенный Пёс стоял посреди комнаты, всё ещё хранящей в себе запах его хозяина, и не мог пошевелиться, чтобы сделать шаг.

«Неужели, мы действительно не подходим друг другу?»

Но собственный ответ, на который откликнулось его сердце, заставил Джона в спешке натянуть на себя одежду и выскочить за дверь вслед за Шином. Вот только оябуна клана Ямамото там уже не было. В тёмном коридоре его встретил Хиро Мидзуно, левая рука босса, в окружении своих солдат, каждый из которых был вооружен.

— Хиро?

— Мне жаль, брат…

Дальше его воспоминание обрывалось и превращалось в сплошную вязкую тьму. После того, как люди Хиро избили Джона до полусмерти, он уже ничего не помнил. В кулаках было покалывающее ощущение, суставы и кисти рук пронзала тянущая боль, а когда Пёс снова открыл глаза, хозяина уже не было. Несколько дней спустя Шина нашли в заливе мёртвым, а после кремировали. И всё это время Джон был сам не свой, потому что весь его мир в одночасье рухнул, рассыпавшись на острые мелкие осколки, которые не переставая ранили его снова и снова.

«Шин навсегда покинул меня. Я не мог больше найти свое место в этой жизни, и, куда бы я ни пошел, я чувствовал себя совершенно потерянным».

— Джо.

Услышав снова это имя сквозь зыбучую темноту беспокойного сна, Джон поспешно распахнул глаза, полные удивления и надежды, но рядом оказалась лишь его сестра, сидящая с краю больничной постели.

— Джонни?

Он смотрел на Эрику уставшим и отсутствующим взглядом, всё ещё не до конца придя в себя после наркоза и такого реалистичного сна.

— О, ты проснулся! Так хорошо! — девочка широко и радостно заулыбалась, борясь с желанием броситься брату на шею, что делать ей настрого запретил его лечащий врач. — Я пойду скажу всем, вот они обрадуются!

— Ладно.

Эрика выскочила в коридор, радостно щебеча и смеясь. Где-то за дверью послышались оживлённые разговоры и шум приближающихся шагов, но Джона словно не интересовало всё происходящее вокруг. Он чётко помнил, как кто-то звал его по имени. И это единственное, что его сейчас беспокоило и что полностью овладело его сознанием. Он слышал имя, которым его звал Шин, но этот голос он не узнавал.

«Кто, черт возьми, это был?»

========== Часть 17 ==========

Томас Сато

Маленький уютный ресторанчик в самом центре Нью-Йорка — раньше они любили обедать там все вместе: Ран, Алекс и Том. Но все чаще Ран стала приходить туда только вдвоем с сыном. И сегодняшний день не был исключением.

— Хочешь десерт?

— Ммм… да, конечно! — Том выглядел немного расстроенным, вяло ел и постоянно ерзал на стуле, оглядываясь словно в ожидании кого-то. Ран догадывалась, о чем думал сын, поэтому совсем не удивилась, услышав от него робкое:

— Это… а что насчет отца?

— Мне жаль, сегодня он тоже занят, — стараясь говорить как можно мягче, Ран тепло улыбнулась и поспешила пояснить, — ему нужно уладить вопрос, касательно расследования.

Ей не хотелось разочаровывать сына, рассказывая, что на самом деле его отец целыми днями пропадает в больнице, ожидая, когда Джон очнется. Ран опустила взгляд на тарелку, стараясь скрыть промелькнувшую в нем печаль, и заставила себя вновь непринужденно улыбнуться. Она подозревала, что в итоге Алекс так увлечется своим Псом, что не заметит, как призрачные чувства, вырабатываемые желанием ощутить хоть чье-то тепло, превратятся в настоящие и захлестнут его с головой. И это ставило под угрозу весь их план. Но Ран решила, что не станет мешать, если Алекс вдруг передумает: его мятежная душа все равно еще не успокоилась и разрывалась от внутренних противоречий. В любом случае, успех их предприятия зависит только от него.