Поразительное на каждом шагу. Алые сердца - Хуа Тун - Страница 11

Цяохуэй подошла и приветственно поклонилась, но девица не обратила на нее внимания, продолжая болтать. Впрочем, вторая девушка неловко произнесла:

– Довольно!

Что за разборки, подумала я. Поднявшись на второй этаж, я нашла местечко у окна и, присев, спросила Цяохуэй:

– Что это было?

– Между молодыми хозяйками кошка пробежала, а отдуваться мне, – тихо произнесла Цяохуэй обиженным тоном. Затем она посмотрела на мое озадаченное лицо и, вспомнив, что я не до конца оправилась от болезни, объяснила: – Это Гороло Минъюй, ее еще зовут Минъюй-гэгэ. Она младшая сестра первой супруги.

Немного подумав, я в общих чертах все поняла. Прежняя Жоси, которая всегда творила что вздумается, была недовольна тем, что ее сестра не пользуется благосклонностью супруга, и нашла себе девочку для битья. Однако мать этой девочки была принцессой второго ранга, дочерью Йоло, циньвана Ань, двоюродного брата императора Шуньчжи по отцу, а также двоюродной сестрой императора Канси. Таким образом, ее отец, Мин Шан, приходился зятем самому императору, а старшая сестра была вдобавок первой супругой восьмого принца. Разве девица с такой родословной могла позволить Жоси выйти сухой из воды?

Между тем Цяохуэй продолжала шептать мне на ухо:

– Когда вы, госпожа, упали с лестницы, только она при этом присутствовала. Она сказала, что вы сами поскользнулись, но мы между собой считаем, что тут без нее не обошлось.

Я беспомощно вздохнула, не зная, что сказать. Возможно, если бы не она, я бы умерла. Кто знает, что лучше – окончательно попрощаться с жизнью или переродиться в чужом теле? Если подумать, то остаться в живых все-таки лучше.

Цяохуэй по моему приказу сходила за сладостями. Я ела и смотрела в окно. В окружении толпы слуг и евнухов к южному павильону двигались трое. В одном из них я опознала миловидного четырнадцатого принца. Рядом с ним шел другой принц, одетый в длинное чанпао небесно-голубого цвета. Он был примерно одного роста с четырнадцатым, но обладал незаурядной внешностью и, похоже, дерзким характером. Должно быть, это тот самый «тринадцатый-сорвиголова», над которым недавно посмеивались остальные. Впереди принцев шел мужчина, одетый в темно-синий чанпао, с несколько бледным лицом. Весь его вид излучал безразличие и холодность. Я озадаченно размышляла о том, кто же это мог быть, как вдруг меня осенило. Кто еще может вот так идти впереди тринадцатого и четырнадцатого принцев, если не прославленный четвертый принц? Я тут же взволнованно вскочила и высунулась в окно так далеко, как только смогла, желая получше разглядеть будущего императора Юнчжэна.

Восьмой вышел ему навстречу и поприветствовал его, а затем согнулся в легком поклоне, пропуская четвертого принца вперед. Оставшийся позади четырнадцатый принц вдруг остановился и поднял голову. Тринадцатый принц тоже поднял голову, глядя в том же направлении. Их взглядам предстала я, наполовину высунувшаяся из окна и повисшая на оконной раме.

Я поспешила втянуть себя обратно. Выпрямившись, я посмотрела на них и глупо захихикала. Поймана за подглядыванием, притом с поличным! Как неловко.

Оба принца с каменными лицами продолжали смотреть на меня в упор. Я слегка согнулась, изображая приветственный поклон.

Уголки губ четырнадцатого принца растянулись в улыбке, и он со смехом сказал что-то тринадцатому, скорее всего, рассказал, кто я такая. Тринадцатый принц улыбнулся мне; затем они повернулись и вошли в павильон.

Когда небо полностью потемнело, зажгли шелковые фонари. Яркостью они не могли соперничать с электрическими, но была своя прелесть в том, что все вокруг предстало в дрожащем, неверном свете живого огня. Все собрались на нижнем этаже; на втором остались только мы с Цяохуэй, слушая доносящиеся снизу звуки переливчатого смеха. Я снова вскарабкалась на подоконник и стала наблюдать за хлопочущими внизу слугами и служанками, поддерживая вялую беседу с Цяохуэй и кидая в озеро кусочки пирожных, чтобы покормить плавающих там уток-мандаринок.

– Госпожа! – вдруг шепотом позвала меня Цяохуэй.

– А? – отозвалась я, оборачиваясь.

Цяохуэй стояла позади меня, благоговейно склонив голову. Я с подозрением снова взглянула в окно и увидела четвертого и восьмого принцев, которые, высокие и изящные, стояли бок о бок прямо напротив павильона. Мигающий свет свечей едва освещал пространство за окном, и их лица то появлялись, то исчезали во тьме. Я машинально встала, и в голову пришла внезапная мысль: сейчас эти двое прекрасных, будто выточенных из нефрита, молодых людей стоят рядом, но настанет день, и они возьмут в руки оружие, выступят друг против друга, сражаясь не на жизнь, а на смерть. И к наслаждению чудесным праздником и восхитительным пейзажем примешалась капля печали. Только когда Цяохуэй начала дергать меня за рукав, я осознала, что стою столбом и бездумно смотрю прямо перед собой. Я поспешно выдавила улыбку и поклонилась принцам, они же, в свою очередь, приветственно подняли вверх правые руки. Я выпрямилась и медленно отошла назад, вставая рядом с Цяохуэй.

Один из слуг быстрым шагом приблизился к восьмому принцу и что-то тихо ему сказал, после чего восьмой обратился к четвертому. Тот кивнул, и они оба ушли. Через некоторое время пришла служанка и объявила, что настало время садиться за стол.

– Господин наследный принц еще не прибыл? – спросила я у служанки.

– Посыльный от господина наследного принца только что передал, что господин уладил все дела и прибудет, как только сменит платье. Он велел не дожидаться его и начинать застолье!

Я кивнула и последовала за ней вниз по лестнице.

Мое место за столом было рядом с двумя девицами примерно моего возраста. Когда я вошла, они болтали и смеялись. Заметив меня, обе привстали и поклонились. Усевшись, я окинула зал взглядом и заметила пустующий стол в самом центре, спереди у стены. Наверное, это стол для наследного принца, догадалась я. По левую руку сидели по порядку восьмой, девятый, десятый и четырнадцатый принцы, а четвертый, одиннадцатый, двенадцатый и тринадцатый – по правую.

Вошел евнух, неся на руках покрытый алым атласом деревянный поднос, и замер возле стола четвертого принца. На подносе лежал список пьес, которые будут играть этим вечером. Но принц не стал читать, вместо этого отдал евнуху какие-то распоряжения, и тот с подносом в руках подошел к столу десятого принца и передал ему сообщение. Десятый принц выслушал его и, молча кивнув, забрал список. Небрежно просмотрев его, он взял кисть, обвел название какой-то пьесы и вернул евнуху. Евнух возвратился к столу четвертого принца, и тот также обвел что-то из списка. Затем евнух почтительно поднес список восьмому принцу, предлагая выбрать пьесу, но тот жестом отослал его прочь.

Вскоре на сцене скрипуче запели. В то время пекинская опера еще не появилась, поэтому исполняли куньшан-скую. Жаль, что через триста с лишним лет куньцюй уже не будет так популярна. Я знала лишь пару самых известных пьес вроде «Западного флигеля» и «Пионовой беседки», и еще «Ма-гу, приветствующую день рождения», с которой познакомилась этим вечером благодаря Дунъюнь. Однако, взглянув на костюмы артистов, я сразу поняла, что сейчас играют пьесу «У Сун убивает тигра». Бурную и живую, ее, конечно, выбрал десятый принц. На сцене сидящий верхом на тигре У Сун занес кулак, собираясь ударить, когда один из евнухов громко выкрикнул: