Тот самый сантехник. Трилогия (СИ) - Фарг Вадим - Страница 94

Но не тут-то было. Едва палец потянулся к иконе с орком, как телефон подсветил звонок и выскочило «Наташка».

«Блядский рот и сбоку бантик», — снова пробурчал внутренний голос, так как Боря материться вслух не любил. Что в одиночестве, что тем более в компании.

Внутри за него ругался кто-то совсем другой, большой и грозный. Иногда таких называли — «взрослый». Но что это конкретно значит даже в свои двадцать лет Борис Глобальный себе смутно представлял.

Ведь ответственность и понимание жизни в нём словно всегда были. Как в первый раз за хлебом послали, так и началось. А с пятого класса так даже окрепло. Тогда на уроке труда сделал деревянное яйцо, затем покрасил и на Пасху всех противников перебил как нефиг делать. Но когда споткнулся, яйцо из рук вылетело, упало, но не разбилось. Секрет раскрылся! Тут же со всем подобострастием от всего двора и выхватил. Шпионский замысел провалился, диверсионные мысли как ветром сдуло. Зато смеху было… Вместе с тумаками людям улыбки дарил. Но это когда было. А тут — Наташка.

«Ностальгировать не надо, надо работать!» — подчеркнул внутренний голос, возвращая в настоящее.

Палец секунду-две протормозил, затем в «принять» уткнулся. Голос сразу вздрогнул, слабину дал. Это снаружи он кремень и не лечится, а внутри маленький робкий мальчик, который за романтику и мир во всём мире.

— Боря, здравствуй.

А вот её голос подчёркнуто-нейтральный. Но то для других. Для него словно льётся патокой. Чует, что маска надета. Потянуть за ту, да снять можно одним движением.

Эти вкусные оттенки голоса. Почему они так прекрасны? Почему за душу голос тот берёт и об стенку шмякает? А он млеет как рыба подвяленная, подкопчённая, да отбитая. Да только корюшкой тоже быть не хочется. Обратно в реку жизни уже не вернуться. Только и остаётся, что глаза пучить и рот приоткрытым держать, чтобы другие завидовали.

«Ёпта, ну возьми себя в руки!» — вкратце подытожил внутренний голос.

— Наташка, — пробормотал Боря, и в облачко превратился в ожидании ветра.

Свой то голос как раз палевно-мягкий. Брутальность как рукой сняло. А может кажется от дефекта в ухе? Со слуховыми настройками непорядок. Но и внутри что-то тает.

«Растаял, сахарок!» — заметил внутренний голос и приказал собраться, напомнив строго: «Это не твоя женщина… уже!»

И от этого осознания так грустно и горько стало, словно лекарства без оболочки проглотил полную горсть.

— Наталья? — повторил Боря как можно жёстче, словно стекло кусал на зло врагам. И резало ему дёсны от боли.

Не должен мир видеть его рыжих слабостей, да кудрявых недоразумений. Ему и с обладательницами кос неплохо живётся: греют, берегут, заботятся. А рыжие что? Так, шалость.

«Это отцовское хобби, по наследству не передаётся», — напомнил внутренний голос.

— Боря, как ты, дорогой? Слышала, в себя пришёл, — добавила она всё тем же голосом, и он почти поверил, что любовь прошла.

Он то тает, а она не сдаётся. Тон, тональность, вибрации, флюиды телефонные — всё-то же, не меняется! Значит в отца влюблена, а он — не пришей кобыле хвост.

«Суровым надо быть, ответственным», — добавил стойко советчик: «А эти пусть сами разбираются».

— Да нормально, — ответил он как можно отстранённее, как будто такси заказывал. — Вот уже… работаю.

— Ты что? — и тут и её голос дал слабину. Вроде на йоту, но слух уловил, а мозг воображение недосказанное дорисовало. — Тебе отдохнуть надо, зачем сразу работать? В себя приди, сил наберись. Потом и работай.

— Да тут это… это самое… дел по горло, — буркнул Глобальный, который из младшего брата вдруг старшим стал.

— Господи! Ты говоришь совсем как отец, — вздохнула она так искренне, что в Боре всё ниже пояса сразу приподнялось, а всё что выше, так к ней побежало впереди такси, не спрашивая направления. — Но только моложе. Я… так рада… тебя слышать.

Это уже не сахорок подтаявший, а сироп сладкий.

— Наташка, — протянул Боря и в слове том такой спектр эмоций отразился, что линзу подставь, разбей на палитру, а там и радуга получится и миллионы оттенков в придачу.

Куда только монохромный мир делся? А всё потому что нахрен физику, когда химия внутри работает. Химический комбинат имени двоих шуток не понимает. Тут всё серьёзно. Всё по-взрослому.

— Боря… — протянула она в ответ.

И вроде всё сразу скрывать перестала. Только не забота полилась как из ведра, а ощущения тёплого водопада. Когда с человеком по телефону хоть мычать можно, а всё равно диалог получается. И все всё поймут. А кто не поймёт, тому и не надо было.

С этим понимаем такой диалог душ начался, что время и пространство слились в единую точку… Аж в глазах от чувств замельтешило.

— Боря! — крикнул вдруг Стасян где-то рядом. — Бор-я-я!

Глобальный от телефона отлип и вокруг посмотрел. Дверь Волги была открыта, автомобиль, естественно, уже не двигался, зато двигался крановщик. А именно, стоял перед ним и за плечо тряс, проявляя активную позицию.

— Чего? — буркнул сантехник почти третьего разряда, не желая выныривать из мира грёз, где можно было легко забыть про стреляющее ухо и ноющие дёсны.

— Как чего? — удивился крановщик. — Ты уже полчаса бормочешь «Натаха», а у самого стояк по лбу лупит.

— И чего? — не понял Боря. — Я свободный человек!

— Как чего? — добавил стойко Стас, высморкавшись на стаю воробьёв неподалеку, и одного из них зашибая метким выстрелом на взлёте, как охотник утку. — Мы на месте! Микрач где?

Боря из автомобиля вылез, штаны поправил и залип на стоянку. След от седана Стасяна припорошило мокрым снегом. Тот уже таял лужей. А рядом пустовали три машиноместа. И лишь затем стояла малолитражка Дарьи.

Нет микроавтобуса!

Боря повел головой в другую сторону от гипотетического седана, но там пустовало шесть машиномест и уже разворачивалась Волга с пожилым водителем.

И там нет.

— Так а… где микроавтобус? — повторил тупо Боря и розовые очки того, другого мира разбились.

Ровно так же, как лобовуха у личного транспортного средства намедни.

— Где микроавтобус, я тебе спрашиваю? — повторил Стасян и тут Глобальный понял, что не знает ответа.

На секунду он ужаснулся, а потом в улыбке расплылся.

— А-а-а! Так это, наверное, Дашка мне решила сюрприз сделать и… эвакуатор вызвала, — тут же нашёл он удобное объяснение происходящему.

Стасян посмотрел с подозрением. Кровь вроде отплыла от причинного места, а рассуждает всё ещё как дурак. Женщины, конечно, полны сюрпризов. Но не до такой степени, чтобы в мужские дела лезть. А именно — автомобилями за них заниматься.

— Ты же понимаешь, что без микрача или какого-нибудь грузовичка с кузовом, мы трубы с батареями на объект не привезём? — на всякий случай спросил крановщик, как единственный пока разумный человек в радиусе десятка метров.

— Да какие нах батареи? Где моя тачка?! — буркнул Боря и спущенной стрелой помчался ко входу в Юность.

Пролетел мимо администратора, запоздало поздоровавшись. Та закатила глаза и поцокала, но ничего не сказала. Рекламы вечерней хватило, чтобы распознавать сантехника за километр. И судя по продолжительности марафонов, он был хорош.

Но если начальница мужика забила, то лучше с ним шашни не крутить, глазки не строить. Неделю выждать надо как минимум, а для верности — две. Потом и уводить. Или хотя бы попытаться. Как с таким мужиком не попробовать?

— Дарья-я-я! Даша-а-а! — сначала бормотал, потом шептал, а затем почти закричал Боря, ворвавшись в кабинет ураганом и без стука. — Дашка! Где микрач?

Она сидела за столом в окружении бумаг, но как только увидела его, бумаги отложила. Улыбка захватила лицо. В кабинете даже светлее немного стало.

— Боря?

— Машина, Даша. Где авто?

— Какое авто?

— Микроавтобус, — уточнил потерпевший. — Во дворе стоял.

— Так я думала ты на нём и уехал, — ответила она чуть строже, не дождавшись ответной любви, но затем снова улыбнулась, припоминая приятное. Тело первее разума отозвалось. Потеплело внизу. — Ты чего сбежал то? Даже не позавтракали вместе.