Камни последней стены - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/67
• Следующая

Менарт учился в Москве. Он должен знать русский. Его должна хотя бы заинтересовать фамилия Шилковского. И тогда он сразу появится здесь. Дронго смотрел на машины. Видимо, сейчас Лариса позвонила. В обеих машинах произошли почти одинаковые движения. Оперативники звонили своим руководителям, очевидно, собираясь продублировать запись разговора, чтобы понять, что именно сказала неизвестная.

Дронго напряженно ждал. Из дома вышел Менарт. Он сильно поседел, но Дронго узнал его по фотографиям, которые ему показывали. Менарт был в джинсах и желто-коричневой куртке. Пройдя через площадь, он вошел в магазин. Сразу два сотрудника из разных машин бросились следом за ним. Когда они добегут, будет поздно. Дронго повернулся и пошел навстречу Менарту. Когда тот уже поднялся на второй этаж, Дронго прошел мимо, сунув ему в карман записку. Менарт изумленно обернулся, но ничего не сказал. Следом по лестнице, обгоняя друг друга, как в плохом детективном фильме, бежали двое – американец и немец. Оба остановились в нескольких метрах от него, задыхаясь от бега.

– Вы соревнуетесь друг с другом? – спросил Менарт и подошел к прилавку, чтобы купить себе ручку. Словно он пришел специально для этого. Дронго с улыбкой смотрел, как озирались вокруг эти двое с одинаково тупым выражением лиц.

Теперь следовало идти на вокзал. Дронго медленно пошел в сторону вокзала. Если все будет нормально, Менарт ему позвонит. Он профессионал и должен найти возможность позвонить так, чтобы его не слышали. Дронго дошел до вокзала, когда раздался звонок.

– Вы оставили мне свой телефон, – сказал Менарт по-русски.

– Откуда вы говорите? – спросил Дронго.

– Стою около туалета. Это вы прислали записку?

– Мне срочно нужно с вами увидеться. А где ваши преследователи?

– Стоят рядом и сходят с ума, не понимая, кому я звоню. Они не знают русского, но, кажется, вызывают подкрепление, не решаясь отойти от меня.

– Мне нужно с вами увидеться, – повторил Дронго. – Вы можете от них оторваться?

– Постараюсь. Вы знаете пещеры в Рудольштадте?

– Нет. Но найду, если нужно.

– Я буду ждать вас у входа в пещеру. Сегодня в пять. Скажите, Шилковский правда жив?

– Да. – ответил Дронго. – До свидания.

Кажется, его план удался. Сейчас Менарт вернется домой и под эскортом сотрудников двух разведывательных ведомств поедет в Рудольштадт. Интересно, как он думает оторваться от своих преследователей, ведь они следят за каждым его шагом. Значит, у Менарта есть собственный план. Он профессионал и должен понимать, как это необходимо. С другой стороны, ему наверняка доставит удовольствие спустя столько лет помучить сотрудников тех ведомств, против которых он когда-то работал.

Через четыре дня после начала событий.

Берлин.

25 октября 1999 года

Барлах находился в больнице, и несколько сотрудников Страуса под любыми предлогами постоянно оказывались здесь, чтобы контролировать состояние больного. Его мобильный телефон, подаренный сотрудником ЦРУ, прослушивался круглосуточно. Медсестра согласилась давать информацию о состоянии его здоровья, а к единственному дежурному телефону в конце коридора тоже успели подключиться. Тем не менее Барлах не общался ни с кем, и это особенно раздражало Давида Страуса, который никак не мог понять, каким образом Барлах связывался с нужными ему людьми.

В то же время в Лэнгли и в Берлине работали две группы экспертов, которые пытались вычислить информаторов Барлаха. Все ждали десятого ноября, когда можно будет наконец получить документы, разблокировать счета для Барлаха и завершить операцию. Но двадцать пятого октября произошли невероятные события. К тому времени список подозреваемых сократился до четырех человек, одним из которых был бывший сотрудник группы полковника Хеелиха.

Американские эксперты, очевидно, мыслили такими же категориями, как и их российские коллеги. У профессионалов бывают одни и те же промахи, когда слишком большой объем информации мешает сосредоточиться, применить интуицию или логику. В таких случаях срабатывает масса фактов, которая давит своим авторитетом, заставляя принимать неверное решение. В разведке, как и в любом виде творчества, важны интуиция, трудоспособность и талант аналитика. И когда вместо этих слагаемых успеха эксперты вынуждены превращаться в операторов компьютерных машин, лишь обрабатывающих факты, ни к чему хорошему это привести не может. В подобных случаях они совершают одну и ту же ошибку.

Двадцать пятого октября Кардиган едва не получил сердечный приступ, когда утром в его спальню позвонил Данери с криком: «Его убили!» Кардиган сначала решил, что речь идет либо о самом Барлахе, либо как минимум о Давиде Страусе, которого решила убрать немецкая разведка.

– Что вы кричите? – сонным голосом спросил Кардиган.

Сказывалась разница во времени между Европой и Америкой. Ему трудно было просыпаться раньше обычного. Когда в Европе было утро, в Америке была еще глубокая ночь.

– Они его убили! – снова заорал обычно невозмутимый Данери.

– Кого? – разозлился Кардиган. – Неужели американского президента?

– Они убили нашего информатора, – несчастным голосом сообщил Данери.

– Что? – заорал на этот раз Кардиган. – О чем вы говорите? Как это убили? – Поняв, что говорит по телефону, он взял себя в руки и сухо сказал: – Сейчас приеду.

Через полчаса потрясенный Кардиган узнал, что на выезде из Гамбурга сегодня утром попал в автомобильную аварию и погиб бывший сотрудник группы полковника Хеелиха, один из основных кандидатов на роль информатора Барлаха – бывший офицер «Штази» Нигбур.

Даже Страус, обычно сохранявший невозмутимость, был в шоке. Если русские смогли их опередить, если они вычислили Нигбура раньше, чем на него вышли американцы, значит, операцию можно было считать законченной. Страус не знал подробностей, но сообщение о смерти Нигбура перечеркнуло все их планы. По его приказу Данери поехал в больницу к Барлаху, чтобы выяснить, что именно им следовало предпринять. Барлах уже чувствовал себя гораздо лучше. Врачи обещали, что через две недели он сможет выйти. Данери, белый от волнения, подошел к постели Барлаха. Увидев знакомое лицо, Барлах кивнул ему, но не произнес ни слова.

– Герр Барлах, – нервно начал Данери, оглядываясь по сторонам, – у нас для вас весьма печальные новости...

Барлах равнодушно посмотрел на американца, не понимая, почему тот так нервничает.

– Сегодня утром разбился в автомобильной аварии бывший сотрудник «Штази» офицер Нигбур. – Данери смотрел на безмятежно-спокойное лицо Барлаха, не понимая, почему тот не реагирует на его слова.

– Вы меня понимаете, герр Барлах? – не выдержал Данери. – Вы меня слышите?

– Да, – кивнул он, – ну и что?

– Погиб Нигбур, – растерянно повторил Данери, которому впервые пришло в голову, что они могли ошибаться.

– Кто это такой? – спросил Барлах, окончательно сбивший с толка своего гостя.

– Нигбур, – повторил Данери. – Вы не помните его?

– Нет. – Барлах уставился в потолок. – Не помню, – повторил он равнодушно.

– Мы хотим забрать вас в наше посольство, – предложил Данери, оглядываясь на двух сотрудников ЦРУ. – Мы получим разрешение у врачей и перевезем вас в американский госпиталь. Вы меня слышите? Мы сделаем это в ваших интересах, чтобы гарантировать вашу безопасность и не допустить других террористических актов.

Барлах молчал. Затем вдруг сказал:

– Я вспомнил. Нигбур был одним из офицеров, с которыми я встречался. Кто его убил?

Данери снова оглянулся на стоявших рядом с ним сотрудников ЦРУ.

– Мы не знаем, – соврал он, – мы пока ничего не знаем. Вы согласны переехать в наш военный госпиталь?

– Как хотите, – равнодушно ответил Барлах, – если так нужно, перевозите. Его, наверно, убрали из-за меня, – снова вспомнил он о погибшем.

– Мы его забираем, – громко сказал Данери, обращаясь к сопровождавшим его сотрудникам ЦРУ.

• Предыдущая
• 42/67
• Следующая