Беспросветное солнце Бажен (СИ) - "Северный Орех" - Страница 19

Волна беспокойной деятельности подхватила меня, и требовалось делать хоть что-то, создавая видимость контроля над ситуацией. Я написал смс и повернулся к дивану, собираясь спросить, идёт Женька в душ или нет. Хорошо, что я не успел открыть рот, потому что обнажëнный мальчишка сидел на краю дивана и не решался встать.

Макс, ты придурок! Как он пойдет в душ, если он не видит? Наощупь? В чужом доме? Жалко шаря по стенам под взглядом хозяина квартиры?

— Кхм… Жень. Я предлагаю сходить помыться вместе. Как ты на это смотришь? — я неспеша приблизился к нему, и мальчишка повернул головой, ориентируясь на мой голос.

— Кажется, у меня вариантов нет, — буркнул он и протянул руку, но не мне, а чуть в сторону. Наверное, ещё не привык ориентироваться на звук, а потому немного терялся в пространстве. Не желая смущать его, я сделал шаг в сторону протянутой руки, как будто я там и стоял, и крепко сжал холодные пальцы.

Добраться до ванны заняло в два раза больше времени, чем обычно. Я медленно вёл Женьку, пытаясь направить его ровно по центру коридора, а он неуверенно ступал, стараясь незаметно от меня ощупать ногой пол перед собой.

Подождав минуту, пока сольëтся холодная вода, я аккуратно проводил Женьку в душевую кабинку и залез следом, прикрыв створки. Хорошо, что когда-то я выбрал продолговатую модель, и теперь мы свободно умещались тут вдвоём. Тут ещё есть разные навороты, вроде радио, боковых струй воды и красно-синей подсветки для цветотерапии, но первые две функции нам сейчас не нужны, а красивый эффект третьей мальчишка просто не увидит. В горле встал ком.

— Сделай, пожалуйста, потеплее, — Женька покрылся мурашками и встал боком под верхний душ. — И подай, пожалуйста, гель. Спасибо. И мочалку. Спасибо, — блядь, он же полностью беспомощный! Блядь! Блядь! Не должно так быть!

Я с болью смотрел, как мальчишка неловко открывает пузырёк и льёт синий гель на самый край мочалки, частично проливая его на пол душевой. Конечно, можно было бы сделать всё самому, но не воспримет ли мальчишка это как унижение? Хотя я и так не представляю, что он сейчас чувствует. Я взял свои зубную щëтку и пасту.

— Я хочу намылиться везде. Отвернись пожалуйста, — попросил Женька, намылив верхнюю часть тела. Понятно, стесняется подмыться при мне. Я отвернулся и сплюнул мятную пену под ноги. — Ты не смотришь?

— Нет.

— Точно?

— Да, — а через секунду я почувствовал робкое прикосновение к лопаткам — мальчишка проверял на ощупь, правда ли я отвернулся. — Я отвернулся, Жень. Мойся спокойно, — я мог бы оскорбиться из-за такого недоверия, но не сейчас. Всë и так хреново, не хватало ещё моих обидок.

Мы помылись под шум воды, почти не разговаривая. Только по его просьбе я передал пасту и новую зубную щётку, которую купил для него на всякий случай вместе с мочалкой ещё в прошлый раз. Правда, я не думал, что этот случай наступит именно при таких обстоятельствах.

Почистив зубы, Женька протянул мне зубные принадлежности и отпустил их чуть раньше, чем нужно. Тюбик и щётка упали под ноги в лужу. Я наклонился, чтобы поднять их, а когда выпрямился, у мальчишки уже дрожали губы, а глаза наливались слезами. Такой пустяк, как упавшая зубная паста, стал спусковым крючком для всего напряжения этого утра.

— Женька! Женечка! — я прижал его к себе и покрывал поцелуями мокрое лицо, не обращая внимания на воду, льющуюся из верхнего душа. — Всё будет нормально! Не плачь, хороший мой! Ну, Жень? Перестань. Не бойся, я рядом. Всё будет хорошо! Жень… — я приговаривал успокаивающие глупости и шарил руками по горячему телу, чувствуя, как мои внутренности, словно кислотой, разъедает отчаяние. Горло перехватил спазм, а голос задрожал, заставляя перейти на шëпот.

Интересно, давно ли в городском водопроводе солëная вода?

***

Насколько логично то, что за отличной ночью следует ужасное утро? С нами это сработало на сто процентов.

Когда Женька закончил плакать, а мои глаза покраснели окончательно, как у наркомана, мы всё-таки выбрались из душа на кухню.

Я по-быстрому соорудил бутерброды с маслом и колбасой и заварил чай. Женька попросил сахарницу и ложечку, желая сам подсластить чай и не стал просить сделать это за него. А я не стал настаивать, чтобы не унижать его своей заботой. Мальчишка предварительно обвел пальцем окружность чашки, чтобы понять еë границы, но всё равно частично просыпал мимо. Звук рассыпавшегося песка он явно услышал, потому что моментально покраснел до кончиков ушей.

Он хотел взять бутерброд, но вляпался в масло, сдвинул пальцем кусочек колбасы и, не успел я его поправить, поднял бутерброд. Масляная колбаса свалилась в его чашку, плеснув горячим чаем.

Женька дëрнулся от неожиданности и задел рукой кружку, опрокинув еë на себя. Струйки горячего чая весело забарабанили по ламинату.

— Блин! Жень, обжëгся? — я подскочил к нему, планируя стянуть намоченное сладким чаем полотенце, в котором он остался после душа.

— Я свинья, — еле слышно прошептал он.

— Чего?

— Я свинья, Макс! Я даже поесть нормально не могу! Я весь уляпался, да? Тебе, наверное, противно! — его голос снова опасно завибрировал. Твою мать…

— Жень, это просто завтрак! Тупой бутерброд и дурацкий чай! Я, бывает, спросонья и не так отжигаю! Ну, чего ты? Хочешь, я покормлю тебя? Или что-то другое придумаем? А по поводу «противно» — не говори ерунды! Давай, всего тебя намажем маслом и обложим колбасой — я готов позавтракать прямо с тебя, только хлеба подпихивай, — я молол чушь, лишь бы хоть на секунду отвлечь его и, к счастью, дождался насмешливого фырканья.

— Всë равно. Если ты поел, может поедем? Я что-то больше не хочу.

Я согласно кивнул и тут же произнес своё согласие вслух. Мне тоже кусок в горло не лез, а самым большим желанием было вытрясти из доктора наши перспективы.

***

В такси Женька прижался ко мне, как больной воробушек, и трогательно схватил за ладонь. К счастью, таксист, дородный мужик лет пятидесяти, никак на это не отреагировал. Не хватало мне ещё косых взглядов или того хуже, намёков и порицания.

По дороге мы с Женькой тихонько переговаривались, о том, куда в клинике нужно идти, в какой стороне регистратура и подробностях о том, что сказал врач в прошлый раз. Мне нужно вникнуть в ситуацию, чтобы взять еë в свои руки, раз всё так случилось.

Помимо всего этого в моей голове крутились посторонние мысли. Наверное, Женькина бабушка переживает. Надо еë предупредить. И как она будет справляться одна? И, наверное, на операцию потребуется еë согласие, ведь Женька ещё несовершеннолетний. Но она вряд ли сможет добраться до клиники. Тогда, может, пригласить нотариуса к ним домой? Заверенная нотариально бумажка должна сгодиться в больнице. Блин, надо с юристами обсудить. Но сначала с врачом — что он скажет?

— Ну красавцы, а? — восхищëнно выдохнул водитель, затормозив на светофоре.

— Вы о чём? — машинально отозвался я, выныривая мыслями из кабинета врача.

— Ну вон же… Байкеры едут. Почти все на Харлеях! А хотя нет, вон пара Ямах. Вот это техника, а? — восторженно заохал он, буквально прилипнув носом к ветровому стеклу, чтобы рассмотреть детали. Перед нами и правда неспешно проезжала целая группа крутых ребят в кожаных куртках на офигенных байках, но я смотрел не на них.

Женька, услышав о потрясной технике, вскинул было голову, но тут же закусил губу и отвернулся в сторону, словно рассматривая что-то в окне.

— Ого! А это, что, XR-1000, восемьдесят третьего года?! Обалдеть! Вот я мужикам в гараже расскажу! Это же…

— Следите лучше за дорогой, — оборвал я его. — Нам не интересно.

— Так всё равно ж на красном стоим, — обиженно буркнул водитель и наконец-то замолчал. Да, это было невежливо. Но уж лучше так, чем смотреть на расстроенное Женькино лицо.

***

В больнице сначала всё завертелось довольно стремительно. Женьку почти сразу забрали на осмотр, а я попытался поговорить с врачом. То ли от волнения, то ли ещё от чего, но мне было сложно воспринимать то, о чём лечащий врач, Ирина Михайловна, мне говорила.