Вовка-центровой - 4 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 8

Вовка снова сел вкресло перебралструны вспоминая аккорды и начал. Пытался хрипотцы Высоцкого в голос дать, но не получилось, заперхал. Плюнул на хрипотцу и нацал по второму разу:

Я — «Як»,

Истребитель,

Мотор мой звенит.

Небо — моя обитель.

Но тот, который во мне сидит,

Считает, что он — истребитель.

Раскатистое «ррр» пришло само. Вовка успокоился после первого куплета, смотрел на Василия Сталина и видел, как по мере повествования меняется его лицо. Непонимание, глаза расширюятся. Словно спросить хочет, что это дернулся к Лаврентию Палычу, ну точно, он рассказал лётччику Сталину про песню, а потом улыбка тронула сморщеное лицо и оно разгладилось. Когда Вока дошел до куплета про смерть ведомого Ваилий Иосифович сник, вспомнил, видимо, эпизод военной своей жизни.

Досадно, что сам я немного успел,

Но пусть повезет другому.

Выходит, и я напоследок спел:

«Ми-и-и-р вашему дому!»

Вовка как мог прорычал изображая мотор на форсаже. И резко ударил по струнам, которые обиженно зазвенели. А вот дальнейшего не ожида. Василй, как-то подпрыгнул что ли рубанул кулаком по воздуху и через всю гостинную бросился к Фомину. Тот еле успел гитару за спину задвинуть. Сталин младший обнял вскочившего Вовку и ткнулся лицом в плечо. Что блин делать. Обнять в ответ по спине похлопать успокаивая. Пацан же ещё совсем. Ну. по сравнению с Челенковым-то точно. Положил руки всё же на плечи успокаивая. Васька всхлипнул и ещё сильнее вжался в плечо. И тут это же проделала и Светлана. Подбежала и сбоку Вовку и брата заодно обняла.

Событие десятое

У нас мало песен веселых. Большая часть наших песен отличается тяжелой грустью.

Николай Александрович Добролюбов

Стояли так минуту целую. У Фомина просто дыхание остановилось. Боялся вспугнуть этих воробышков, без матери и отца выросших.

- Кхм. - Кашлянул Сталин и достал из кармана чуть мятого белого кителя трубку короткую, - Опять удивил ты меня малчык. Хорошая пэсня, толко опять грустная. Да. – Он, огляделся и тут же Власик положил перед Вождём коробочку зелёно-чёрную с папиросами Герцеговина Флор. – Да, война была тяжёлая. Много хороших смелых людей погибло. - Он сломал одну папиросы, отделяя гильзу от мундштука и замерли руки. - Много, очень много погибло. Только мы победили. Радоваться надо. Теперь будем хорошо и всё лучше и лучше жить. Нужны весёлые пэсни. Люди и так всё про войну плохое знают. У тебя, малчык, есть весёлые песни?

Челенков совсем исходя из других соображений подготовился. Считал, что раз Сталин любит блатные песни в исполнении Утёсова, то ему просто именно блатные песни и нравятся. А нравились не блатные, а весёлые. А их почти не было в стране. Ну, вот только у Утёсова, наверное и были. Ту же песню про околевшую кобылу и пожар регулярно по нескольку раз в день гоняли по радио.

Челенков подготовил блатную, ну, почти блатную. Но заканчивалась она вполне себе весело. Её они с Наташей и готовили, последние дни. Её и генералам представили. Васька отреагировал тогда бурно в квартире, потребовал слова и с ними стал петь второй раз. Не попадая в ноты, но довольный страшно.

Младшие Сталины отошли от Вовки, оба слёзы вытирая.

- Так точно, товарищ Сталин, у меня есть весёлые песни.

- Еслы есть, то пой, посмотрым, как молодэж умеэт шутить, да Лаврентий? - Иосиф Виссарионович отмер и стал набивать чёрную от времени трубку серо-зелёными табачными стружками.

- Я, думаю, Володя нас опять удывит. Удывительный малчык, - Берия подошёл поближе к Сталину и уселся на краешек стула, через ряд от Самого.

Папка мой давно в командировке!

И не скоро возвратиться он!

К моей мамки ходит дядька Вовка!

Он вчера принёс одеколон!

Вовка, пихнул замершую с саксофоном Наташу, опять зависла будущая артистка. Ну, после обнимашек с детьми Сталина у Вовки у самого голос дрожал, но получалось от этого только лучше, словно и, правда, обиженный мальчик поёт. Но вот Наташе отключаться нельзя, иначе песня рваная получится и весь её шарм уйдёт, развалится на куски. Зеленоглазка не подвела, вступила и в ноты попала точна.

И как только вечер наступает!

Меня мамка рано ложет спать!

Комнатку на ключик запирает!

И с кроватки не даёт вставать!

Опять вступил саксофон поддерживая обиду маленького мальчика.

Фомин наблюдал за Сталиным. Тот сделал затяжку из трубки, неглубокую, а потом понемногу выпуская дым, стал наклонять голову к правому плечу, как бы прислушиваясь одним ухом к словам. На втором куплете улыбка чуть тронула губы, кончики усов седых поползли вверх. После третьего куплета Вождь даже ухмыльнулся и несколько раз качнул головой в такт песне.

А я не буду таким дурным как папка!

И женюсь я лет под сорок пять!

И накажу женей своей я строго!

Дядьку Вовку в дом к нам не пускать!

«Дядьку Вовку в дом к нам не пускать» - пропел саксофон зеленоглазки и музыка оборвалась.

https://www.youtube.com/watch?v=Yh309kmK_tk

Первым засмеялся Сталин, при этом глаза в основном смеялись, лучики пуская, остальное лицо только пыталось глаза эти поддержать, кончики губ вверх поползли, лоб наморщился. Сталин кхекнул даже пару раз.

- А, Лаврентий, скажи, смешная песня!? Молодэц мальчык. Скажи, Лаврентий.

- Да, Коба, смешная песня и Володя молодэц. Не зря ему Тито орден дал.

- Ордэн. Нет. За одну песню у нас в стране ордена не положены. У тебя, Володя, есть ещё весёлые пэсни? – Сталин вновь сунул трубку в рот, до этого просто в руке держал, забыв о ней. Песню слушал. Трубка успела погаснуть. Он недовольно крутнул рукой с зажатой в ней чёрной трубкой. Сейчас же подошёл Власик и, чиркнув спичкой, поднёс Сталину огонёк. Тот сделал два глубоких вдоха и окутался дымом как вулкан Тятя на Камчатке.

- Есть одна песня, только она немного неприличная. – Фомин встал и посмотрел на Светлану.

- Матершиная что ли? – водрузил пенсне на нос Берия.

- Нет, не матершинная, ну, - Вовка замялся. – Про баню.

- Еслы не матершиная, то пой. Чего время тянуть, - Сталин вновь окутался дымом.

Ну, напросились. Фёдор Челенков чувствовал, что одной песней не обойтись, и долго вспоминал блатные, даже «Владимиский Централ» пытался вспомнить Михаила Круга. И уже, взяв ручку и написав первый куплет, понял, что нет, не пойдёт. И тут мысль метнулась в стронону и выдала на гора другую песню Круга:

Помню, как в счастливом, голопузом детстве,

Что ни в сказке, ни наврать, ни описать

Меня мама брала в баню на Советской,

И давай меня тереть и отмывать.

Не смотрел на зрителей. Песню всего несколько раз прорепетировал и боялся, что собьётся, перебирал струны, пел, и только когда дошёл до мочалки тети Зины, решил взглянуть на людей, что собрались позади Сталина. Но взгляд дёрнулся и зацепился за Лаврентия Палыча. Тот прямо хохотал. Потом и на Сталина перевёл глаза, тот тоже смеялся и прихлопывал ладонью в такт по столу.

Как мамины подружки, мамины подружки

Трут меня мочалками по всей спине…

Сделал паузу. Длинную. И закончил чуть тише:

Маминых подружек голенькие дочки