Индиран Диор и тайна затерянного храма (СИ) - Кимури Мария - Страница 32

Говорил о школе, которую он построил за тысячу с лишним лет до того в северных горах Каттая, где всю эту тысячу лет он учил людей кузнечному мастерству, музыке, сказаниям древности и искусству боя, чтобы защитить себя и свои умения. И как всю эту тысячу лет вокруг него бурлили интриги и попытки подчинить себе слишком независимого мастера. Как ради учеников он учился заключать союзы и дружить с соперниками против врагов. Как не раз этих учеников переманивали владетельные князья-ваны и другие наставники, и приходилось начинать все сначала, иногда — отомстив за обманутых и убитых. Как он женился там однажды насвоевольной травнице и знахарке, едва не убитой собственным отцом за строптивость, и как потом укладывал в могилы через много лет своих состарившихся детей, а потом внуков и правнуков. Как дружил, соперничал и враждовал с одичавшими и обеспамятевшими феями и эльфами из народа авари, иные из которых были уже бесплотны и жаждали подчинить себе живое тело. И как воевал с темными служителями, что норовили привлечь к себе господ и мудрецов той земли обещаниями бессмертия.

Как задолго до того странствовал по Умбару и Хараду, истребляя чудовищ и ища смерти, и каждый раз она проходила мимо него.

Как водил войска ради лордов южного Умбара, сохранявших свои земли среди голода и сходящей с ума погоды. И как ему в бою вонзили в спину нож по приказу отвергнутой женщины, а меч после его мнимой гибели поднесли лорду в дар, и с тех пор его наследники передавали клинок друг другу как великую драгоценность.

Как до того он спал в пещере на севере Дол Амрота много лет, стремясь забыть все, что было раньше, и проснулся однажды, словно впервые, спустился с горы и встретил молодую вдову наместника с ребенком. Полюбил ее ещё до того, как вспомнил свое имя…

Как жил еще столетиями прежде того в одиночестве в Линдене на развалинах крепости брата Карантира, ну да, в той самой, пел песни птицам и рыбам и так запугал людей, что они и приблизиться не смели к развалинам, да ещё и жертвы ему приносить пытались, к счастью, просто едой.

Как бродил незамеченным среди бывших ещё отдельным народом полуросликов Шира.

Как следил за падением династии Телконтаров и вторым запустение Мории…

Он рассказывал о все более и более далёком прошлом, а люди записывали и делали пометки, как только успевали.

И Аэлин вслух ломала голову, как теперь доказывать принадлежность восьмиконечной звезды Дому Феанора, если этим знаком помечены тысячелетне более поздние мечи в сокровищницах Умбара, Харада и Каттая. А Маглор советовал ещё раскопать западные ворота Мории, скрытые обвалом, с таким же знаком.

И Индиран мечтал о более совершенных методах датировки, чтобы устанавливать настоящий возраст древних предметов.

И оба они жадно слушали о жизни в Первую эпоху. Научная-то общественность давно ее себе представляла как стычки первобытных племен людей с первыми луками и каменными топорами и чуть более прогрессивных племен людей, уже открывших обработку металла и камня, открывших тканую одежду и первое строительство, и этим так поразивших иноплеменников, что те сочли мастеров волшебниками, даже не принадлежащими к роду человеческому. Что ж, теперь появился шанс пошатнуть эту незыблемую картину благодаря раскопкам в крепости Карантира…

Под конец пути Аэлин спросила о совсем недавнем. О жизни под именем Линдара Нариона.

— Я искал общепринятый способ вернуть утраченное прошлое, — сказал Маглор на это. — Как и много раз до того. Но просто рассказать о прошлом теперь невозможно. Даже открыв это прошлое своими руками и приведя к нему знатоков. Иногда потом я думал — проще было назваться поэтом и писателем. Автором поэм в древнем стиле и вымышленных сказочных романов наподобие трудов сестер Верен, вашей родни. Оно бы вызвало меньше споров и меньше злобы.

— Мне сейчас тоже стало жаль, — подал голос Нарин. — Я люблю романы о волшебных приключениях и о древности. Вы, случайно, не пробовали все же писать?

— Может быть, и пробовал… — нехотя сознался Маглор, странно усмехаясь.

— Один мой знакомый издатель давно подбивает меня написать о древностях, — бросил Индиран. — Обещает хорошие деньги.

— А развалины на острове Химли? — спохватившись, спросила Аэлин. — это тоже Первая Эпоха?

— Это тот самый Химринг, крепость Маэдроса Высокого, — грустно сказал Маглор. — Однажды я провел там полсотни лет безвылазно. Только и делал, что вспоминал, пел да рыбу ловил. А потом туда приплыли умбарские военные парусники и стали развлекаться, расстреливая крепость из пушек. Я приплыл к ним ночью, и к утру все корабли потеряли управление. Капитаны взбесились и устроили на меня охоту, как на дикого зверя… Словом, там мало осталось от прошлого. И грабили ее, помнится, еще в первый раз усерднее всего. Но если будете пытать счастья…

— Однажды мы до нее доберёмся, — пообещала Аэлин.

— Или я, — заверил Нарин.

— И все же, — повторил Индиран, — мне жаль, что вы не писали романы.

— Возьмитесь, — усмехнулся Маглор. — Используйте эти знания как угодно.

— Вам безразлично?

Эльф посмотрел в сторону устья, на запад.

— Вскоре это будет неважно для меня, я надеюсь.

— Не исчезайте, по крайней мере, сразу, — попросила его Аэлин.

— Я не уйду, не попрощавшись с вами, — сказал ей Маглор очень серьезно. Коснулся ее руки. — И не уладив свои дела.

— Жаль, что мне не хватило сил захватить ваш меч, — сознался Индиран. — Когда он всплывет где-нибудь на черном рынке древностей… Интересно, сколько ему лет?

— Четыреста двенадцать, — вспомнил Маглор, помедлив.

— Тогда он не соответствует стилю эпохи ну совсем, — огорчился Нарин. — У вас был прямой обоюдоострый клинок, а не шпага и не сабля.

— Предвижу раздор между коллекционерами из-за датировки! — Индиран потер руки.

— Это если он не оказался в огненном озере… — Маглора передернуло. — Нет, ты точно сумасшедший!

— Я с детства о Камне мечтал, — Индиран со вздохом взглянул на заживающий ожог, вспомнил безумный бросок за Сильмариллом и поежился. Нет, прекрасный вид на озеро магмы он запомнил на всю жизнь, и порадовался ещё раз, что не полетел знакомиться вниз.

— Нашел, о чем мечтать, — зло сказал Маглор, отворачиваясь.

— Я понимаю, что из-за них вы натворили многое, но все же…

— Я не об этом, — оборвал его эльф. — Вы все забыли, все. Даже сказки все перевирают. Это действительно было предсказание, сделанное в начале Второй эпохи. Я узнал о нем сильно позже и не желал говорить с предсказательницей, но… Возвращение Сильмариллов из воды и земли, было сказано тогда, предвещает скорый конец нашего мира. Сильмариллы должны вернуться, чтобы с их помощью Арду исцелили от Искажения… В это можно не верить. Но попытку Моргота прорваться в мир мы видели своими глазами, все четверо.

Несколько минут только шум паровой машины звучал вокруг них.

— Кажется, ты очень серьезно относишься к предсказаниям, — заметила Аэлин.

— У меня есть причины. И да, скорый конец мира в нашем понимании, понимании эльдар, это могут быть сотни лет, и вашим жизням вряд ли что-то грозит. Но все же не тысячи лет.

— Сказки о конце мира мне рассказывали в детстве, — оживился Индиран. — Я тогда мечтал сразиться в Последней битве на стороне Светлых богов и вырезал себе деревянный меч. Думаю, револьвер тоже будет неплох. А в Дол Амроте такие сказки есть? — улыбнулся он Аэлин.

Маглор закрыл лицо руками. Засмеялся.

— Рассказывают, — кивнула коллега. — Я даже играла в эту битву с соседскими детьми. И стреляла из лука в чучело Ужасной Тьмы. Вспомнила — прямо руки зачесались.

— Это все ожоги!

— Договорились, — торжественно кивнул Маглор, не в силах перестать улыбаться. — Я постараюсь вас отыскать, когда Последняя Битва начнется. Если сказки верны, и люди явятся на нее сражаться с нами бок о бок.

— Как я понимаю, отыскать последний Сильмарилл будет затруднительно, — рассудил Нарин. — Получается, его должна извергнуть сама земля. Но под землю он попал на западе, значит, это должен быть вулкан на затонувших землях Белерианда. Может быть, даже подводный. Надо будет попробовать обосновать идею, что на западе ожидается возрождение вулканической активности, чтобы наблюдали внимательнее! Или даже устроить станцию наблюдения…