Тафгай 3 (СИ) - Порошин Владислав Викторович - Страница 17

Вообще странно, мы пришли к пяти часам дня. Наши должны были выступить в пять тридцать, а уже почти шесть, а их всё нет и нет. Так как на первую часть конкурса вход в зал ДК был бесплатным, народу, чтобы послушать заводской ВИА «Высокое напряжение», который лабал пока только на хоккейных матчах, набралось уйма. Мы ещё удачно успели занять свободные сидячие места, ведь остальная часть зрителей стояла и толкалась в проходах.

Я посмотрел в программу конкурса, впереди оставались лишь два коллектива – это ВИА «Ариэль» из Челябинска под руководством Валерия Ярушина и московское ВИА «Скоморохи» Александра Градского, для которых выделили по двадцать минут игрового времени. Однако вышедший на сцену конферансье объявил наше хоккейное ВИА «Высокое напряжение». И из-за кулис выбежали с гитарами хорошо знакомые мне пареньки, подстриженные волосатики Толя и Коля. Потом худой как спортсмен из концлагеря Савелий встал за синтезатор и Захар, самый физически крепкий из ребят сел за барабаны. Кстати, Захар сам кода-то играл в хоккей, надёжный парень. Он же и отщелкал барабанными палочками четыре раза, после того как музыканты немного поднастроили гитары, и наконец зазвучало что-то такое отчего не хотелось выйти в буфет за пивом. А именно, проигрыш из композиции «Мой адрес Советский союз». Неожиданно почти все кто стоял в проходах между сидячими местами и у самой сцены запрыгали под несущуюся заводную простенькую мелодию:

Колеса диктуют вагонные,

Где срочно увидеться нам.

Мои номера телефонные

Разбросаны по городам…

- Вот это я понимаю, - шепнул Бобров. – Наша песня - хоккейная.

Заботится сердце, сердце волнуется,

Почтовый пакуется груз.

Мой адрес не дом и не улица –

Мой адрес - Советский Союз!

Когда ребята грянули второй раз строчку припева, то запели вокруг и собравшиеся специально на них зрители. Зал можно сказать встал. Около прохода засуетился наряд милиции в количестве трёх человек, но окинув грустным взглядом толпу прыгающего народа, решил выждать и не вмешиваться в творческий танцевальный порыв тоскующей без больших развлечений публики.

- Обязательно познакомь меня с этими парнями, - шепнула Ирина Понаровская. – Это же настоящий хит!

- Это я тебе твёрдо обещаю, - улыбнулся я.

- Мой адрес не дом и не улица – мой адрес - Советский Союз!!! – Первая песня наших заводских самодеятельных музыкантов потонула в криках и овациях народа.

- Привет Горький! – Крикнул в микрофон Колян. – Следующая песня называется «Не повторяется такое никогда», если сможете, приглашайте на медленный танец ваших подружек! Поехали, - оглянулся он на барабанщика.

В школьное окно смотрят облака,

Бесконечным кажется урок.

Слышно, как скрипит пёрышко слегка

И ложатся строчки на листок…

- Чудесная музыка, и чудесная песня, - пробормотала Понаровская с широко открытыми и без того огромными глазами.

- Про мой адрес было лучше, - заметил тихо Бобров.

- А мы танцевать пошли, - Боря Александров схватил Алёнку за руку и потянул в проход между кресел.

Я может быть, тоже пригласил бы Ирину, но если встану, то человек пять должны будут куда-то сесть, а в зале места нет. Да и потом мою певицу сейчас лучше не беспокоить пока она не насладилась красивой мелодией и текстом:

Первая любовь... Звонкие года...

В лужах голубых стекляшки льда...

Не повторяется, не повторяется,

Не повторяется такое никогда!

Я украдкой посмотрел на членов жюри, которые сидели за отдельным столом центре зала. И обратил внимание, как они по-разному реагировали, кто-то морщился, как будто проглотил лягушку, а кто-то блаженно улыбался. Наверное, что-то в розыгрыше главных призов Всесоюзного конкурса пошло не так. Видать останутся «Скоморохи» без обещанного главного приза.

- Мы хотим закончить своё небольшое на сегодня выступление, - сказал немного запыхавшийся Колян в микрофон, - новой песней «Всё, что в жизни есть у меня»! Танцуют все!

Николай провёл по всем струнам, взяв какой-то аккорд и начал композицию, которая скоро станет хитом номер один всего застойного СССР, в медленном темпе:

Мир не прост, совсем не прост.

Нельзя в нем скрыться от бурь и от гроз.

Нельзя в нем скрыться от зимних вьюг.

И от разлук, от горьких разлук…

А после первого четверостишия барабанщик Захар выбил новый ритм своими палочками и парни вжарили с другим более драйвовым темпом. И пользуясь нерасторопностью органов правопорядка, зрители подняли руки вверх и принялись прыгать в такт, хлопая в ладоши:

Всё, что в жизни есть у меня!

Всё, в чем радость каждого дня!

Всё, о чем тревоги и мечты

Это всё, это всё ты…

***

Выступление ансамбля «Ариэль», который ещё не обзавелся хитовыми песнями, что громко выстрелят в году семьдесят пятом, а так же творчество непонятных народу «Скоморохов» прошло более мирно и благополучно. Никто не прыгал и не танцевал, на сцену с криками «Коля я тебя люблю!» не лез. В общем, зря приехавшее милицейское подкрепление могло спокойно отчаливать в отделение, что оно собственно и сделало, оставив на всякий случай ещё трёх милиционеров в зале. Отчалил на спортивную базу и Сева Бобров, предварительно мне и Александрову пригрозив пальцем и напомнив про завтрашнюю игру и строгий спортивный режим.

- Михалыч, всё будет хоккей, потому что это всё, что в жизни есть у меня, и в чём радость каждого дня! - Пообещал я, прощаясь на улице перед зданием ДК.

- Завтра забьёшь четыре шайбы, - пробурчал Всеволод Михалыч, усаживаясь в такси.

И пока строгое жюри конкурса совещалось, кому дать главный приз, кому дать поощрительный, а кому вообще ничего, я познакомил Ирину Понаровскую с музыкантами нашей заводской самодеятельности, которые сегодня весь зал поставили на уши и спутали все карты заведомым фаворитам. В знакомой уже комнатушке, было сильно накурено и необыкновенно тесно, но мы вместились тютелька в тютельку, так как я просунул на репетиционную базу ансамбля лишь голову.

- Ребята вы просто не представляете, какие у вас замечательные песни, - восторженно тараторила Ирина. – И мне есть с чем сравнивать, я ведь всё-таки работаю с «Поющими гитарами».

- Да, - протянул, посмеиваясь, басит Толя. – Это называется талант.

- Безусловно, кто же автор ваших шедевров? – Понаровская перевела взгляд с одного музыканта на другого, а затем и на третьего.

- Тут, Ирина, дело такое, - пискнул худосочный Савелий, - нам песни эти помог написать вот он, Иван.

- Наш Ваня Тафгаев личность выдающаяся, - подтвердила его слова фигуристка Алёнка, которая сидела у Бориса на коленях, так как кроме малой площади в комнате не хватало и мебели, в частности, стульев. – И все это знают, но молчат. Да, да. Где бы ваше «Торпедо» болталось, если бы не Иван? – Спросила она «Малыша». – Севу Боброва сюда привёз. И тебя Боря вытащил из Усть-Каменогорска. Я даже про такой город никогда не слышала. А ещё он недавно «удочку» для отработки прыжков в фигурном катании изобрёл, и теперь моя подружка Женька в Москве готовится к Олимпиаде.

- Аха, - улыбнулась Ирина. – Разыгрываете? Ну, хорошо, я поверила, пусть тогда Ваня напишет песню прямо сейчас для меня.

- Давай Иван не посрами Горький, - сказал солист Коля и тут же нырнул, спрятавшись за спины товарищей.

- Ну, вы даёте, - протянул я, почесав затылок. – Песню прямо сейчас? Если только в виде исключения? - Я посмотрел на красавицу Понаровскую. - Так! – Я хлопнул в ладоши. – Давай ручку, тащи бумагу, которая всё стерпит, сейчас попробую изобразить майонез Огинского, то есть, конечно, полонез, или что-нибудь в подобном духе.

«Что ж такое я ещё помню? Хотя бы куплетик с припевом, - я усиленно напряг извилины, рисуя шариковой ручкой на листке тетрадной бумаги в клетку жирную точку. – Хоть бы половину припева. Ну! Бездарность! Стоп! Сегодня же снегопад, снег кружится, летает, летает. И позёмкою клубя, заметает зима, заметает, всё, что было до тебя... А дальше? Однажды в студёную зимнюю пору я из лесу вышел, отец мой да я? Нет - это вроде не из той оперетты».