Тафгай 3 (СИ) - Порошин Владислав Викторович - Страница 14

«Сто пятьдесят как с куста», - я ещё раз глянул на Малыша и, вынув из внутреннего кармана пиджака двести рублей, хлопнул их на стол:

- Играю на все, один раз и баста.

- Ну, Ниночка не подведи музей! – Ухмыльнулся «Бывалый» Иннокентий.

А Ниночка своё дело знала хорошо, колода в её руках летала, как шайба на крюке моей клюшки. Даже значительно лучше, как у Мальцева и Харламова. И когда она сдала по шесть карт и выложила одну мастью вверх, которая показала, что козыри в последней игре будут пики, я тяжело вздохнул.

- Напомните правила, - пробурчал я.

- У кого меньший козырь тот и ходит, - пожал плечами толстяк.

- У меня меньший, - сказал я и длинным хлёстким боковым ударом отправил «Бывалого» смотреть «кино», ну или что там, в отключке, ему покажет древнегреческий бог Морфей. – «Малыш» проверь карманы музейного работника. А ты не дёргайся, - зашипел я на Ниночку.

- Я сейчас позову милицию, - зашептала «Грицацуева», и полезла в сумочку.

- Не дёргайся, - повторил я и, чтобы слова мои быстрее дошли до женщины, влепил ей смачный щелбан в лоб.

Борис быстро похлопал по карманам пиджака Иннокентия и вытащил складной нож ручной зоновской работы с кнопочкой, который толстяк носил с собой, конечно, «исключительно для разделки колбасы».

- Вы не имеете права, мы простые работники музея, я могу билеты показать, а деньги ваши я сейчас вам отдам, - затараторила Ниночка. – Играть не умеете, а садитесь. Сами виноваты.

- Помнишь «Малыш» я говорил, что у меня очень хороший глазомер? – Спросил я Бориса, посмотрев ещё раз внимательно на узорчатую рубашку игральной карты, где были еле заметны маленькие проколы, сделанные тонкой иголкой. – Карты эти ваши в колоде краплёные. И ведь кто-то в кассах жэдэ вокзала этим «каталам» информацию слил? Дескать, едут богатые хоккеисты. А в чемоданах, наверное, пусто? Потому что выиграете своё и сойдёте во Владимире.

- А ты часом не мент? – Криво усмехнулась «работница музея». – Так ничего не докажешь.

Услышав волшебное слово «мент», внезапно пробудился толстяк, между прочим, зря, потому что второй мой удар, который я тут же докинул в добавку, ещё неизвестно как может сказаться для физического здоровья в будущем? Хотя, если хорошо подумать, зачем толстяку, который обманывает простой народ в поездах здоровье?

- В том-то ваша и беда, что я не мент. – В доказательство этому второй щелбан отпечатался на лбу наглой мухлёвщицы. - Деньги на бочку, быстро! Иначе буду вас учить летать через окно поезда на ходу.

- Без парашюта? – Уточнил, посмеиваясь Александров.

- Да, пусть сами ухитряются ловить телом восходящие потоки воздуха, как в своё время сказал, дедушка русской космонавтики Константин Циолковский. Или он этого не говорил? – Я почесал свой затылок. – Вот мы и проверим.

- Подавитесь, - прошипела Ниночка и бросила на стол свои нетрудовые доходы. – Я же говорила, что не надо с хоккеистами связываться! – Разрыдавшись, женщина шлёпнула ладонью своего без чувственного напарника.

- Жадность фраера сгубила, - брякнул Александров.

***

На базу «Зелёный город» мы приехали примерно в третьем часу ночи. Ухо я всё-таки «Малышу» накрутил, но без садизма, можно сказать любя. И Боря, мой воспитательный массаж воспринял без обид. Тем более с картёжных «катал» мы вытрясли почти полторы тысячи рублей. Половину суммы я решил перевести на счёт детского дома, где жил и учился мой предшественник Тафгаев Иван из этого времени. Ну и четыреста рублей взял себе, и со словами, что семьсот пятьдесят на два не делится, триста пятьдесят отдал «Малышу», хоть он этого и не заслуживал.

- А хорошо съездили, - улыбнулся мой юный друг, потирая припухшее ухо. – Нужно будет повторить.

- Обязательно повторим, когда у тебя ухо заживёт, - кивнул я. – Причём без всяких поездок в Москву. А пока хватит глупостей, нам ещё чемпионат до декабрьского перерыва нужно достойно доиграть. И со второй сборной 12-го декабря не обмишуриться.

В жилом корпусе, где, скорее всего, кроме молодежи и Севы Борова никого не было, первым кто выбежал нас встретить был черный большой кот Фокс, который поднял свою умную мордочку с немым вопросом: «Пожрать чё принёс?».

- Видать, придётся мне его всё же укотерить, - пробормотал я, вынимая из кармана бумажный пакет с последним, не съеденным пирогом с яйцом.

***

Следующие четыре дня после поездки в Москву, чтобы в голову не лезли всякие ненужные мысли, я всю нерастраченную на личном фронте энергию пустил в тренировочный процесс. Утром пахал на катке, днём в тренажёрке бил рекорды, радуя нашего тренера по атлетике Платона Хомулёва, и ещё перед сном на точность метал с кистей шайбы в деревянный щит, который я прислонил к нашему жилому корпусу. Воскресенье, понедельник и вторник, подражая мне, рядом до последнего держался и Боря Александров. Но в среду 1 декабря в первый день зимы вечером психанул и он.

- Да ну тебя Иван, - махнул Борька рукой, закинув клюшку на плечо, - ты как хочешь, а я с Алёнкой в кино пошёл. У нас сегодня в столовой фильм про индейцев крутить будут. Называется «Оцеола» с Гойко Митичем, между прочим, в СССР его ещё никто не видел. А на эту шайбу я уже смотреть не могу. Тошнит!

- Понимаю, - я прицелился и с куска фанеры клюшкой запустил резиновый диск точно в верхний угол деревянного щита. – Алёнка всяко лучше шайбы. Честно говоря, я думал ты и двух дней не протянешь моих тренировок. Только это, вы там особенно не хулиганьте, а то пока шестнадцать лет - ума точно никакого нет. – Сказал я и снова метнул шайбу в щит.

- Знаю, - недовольно искривил лицо «Малыш» и полетел напяливать вместо синего спортивного костюма с оттянутыми коленками первые в своей жизни джинсы, которые ему подогнали за двести рублей знакомые фарцовщики наших хоккеистов.

Но в одиночестве я надолго не остался. Я сделал чуть больше десяти бросков, как за угол жилого корпуса завернул Сева Бобров. В пальто, в трико, в вязаной шапочке и кедах, одетых поверх шерстяных носков.

- Тафгаев, ты мне знаешь, как уже надоел своим бесконечным бум-бум по доскам? – Спросил он.

- Знаю, Михалыч, - упрямо пробормотал я и поразил нижний угол деревянного щита впритирку с предполагаемой штангой. - Я обещал хет-трик с «Локомотивом» сварганить? Теперь терпи.

- Хоть бы с бабой, с какой спутался, - зло пробормотал Бобров. – Хрен с ним с хет-триком. Забьёшь две банки и нормально. Только прекрати колотить в эти доски. От них итак скоро одни щепки останутся. Пойдем, кофе попьём настоящий бразильский.

- Умеешь ты, Всеволод Михалыч, с игроками находить общий язык, за что тебя и уважаю. Пятьдесят бросков, - принялся торговаться я.

- Пятнадцать! – Топнул ногой Сева. – Или про кофе забудь!

- Пятнадцать и ещё пять, и тогда вода нам как земля, и тогда команда нам семья, - я почесал затылок и согласился с главным тренером, что в фанатизме нет ничего хорошего. - Пошли пить твой кофе.

В комнате Боброва я увидел уже привычную картину. Книги, справочники, газеты и его бумаги буквально повсюду. А так же на столе лежал макет хоккейного поля с чёрными и белыми шашками на нём.

- 29-го «Динамо» неожиданно проиграло «Спартаку» 2 : 3, - сказал Всеволод Михалыч, поставив кипятить воду в электрочайнике. – ЦСКА обыграл «Крылья» 6 : 3. Завтра 2-го декабря «Крылья» сыграют с «Динамо», а ЦСКА с «Химиком» и всё, первая сборная начнёт подготовку к призу «Известий». Она сначала проведёт три игры 5-го со «Спартаком», 8-го с «Динамо» и 10-го с ЦСКА. Как прикажешь мне со второй сборной играть против команды Чернышёва и Тарасова 12-го декабря, когда мы сами соберёмся первый раз 11-го числа?

- В жизни вообще мало справедливости, - согласился я. – Михалыч, водичка закипела.

Сева Бобров ещё что-то тихо себе под нос пробубнил, пока возился с кофе, а взял рукописную таблицу главного тренера и примерно представил, как она может выглядеть к 13 декабря, когда мы сыграем свой 20-ый матч. Получалось очень красиво, наше «Торпедо» могло уйти на перерыв в чемпионате на первом месте, если конечно дважды обыграем «Локомотив» и «Крылья советов».