Я тебя проучу (СИ) - Кейн Лея - Страница 18

— Да, — произносит она, продолжая смотреть на меня. — Очень красивое. Подарено с любовью.

— Я попрошу, чтобы вас обслужил другой официант, — лепечет раздосадованная Стелла.

— Да почему же? — вдруг воодушевляется Рита. В глазах появляется какой-то больной азарт. Она выпрямляется, открывает винную карту и тычет пальцем в первое попавшееся вино. — Нам его. И принесите ваше фирменное блюдо, раз уж рекомендуете. На чаевых мы не поскупимся. Правда, милый? — фыркает мне.

Молча кивнув, Стелла опускает ресницы и уходит. Я остаюсь один на один с женщиной, готовой растерзать меня на куски.

— Значит, не самозванка? — кривит она губы. — И ты о ней не знал? Все это не было подстроено?

— Что я должен ответить?

— Правду! — рявкает она слишком громко для этого заведения.

— А ты в нее поверишь? — цежу сквозь зубы. Ненавижу тупых женщин, какой сейчас и является Рита. Хватаю ее за запястье и с силой сжимаю. — Нет, Рита, я не знал, что вы сестры! Это не было подстроено. И вел я тебя сюда по другой причине!

Горько усмехнувшись, она предпринимает попытку освободиться из моих тисков и смаргивает наворачивающиеся слезы.

— Ты настолько гнилой человек, Платон, что уже сам себя презираешь. Но вместо того чтобы наказывать себя, ты мучаешь других. Судя по всему, она уже не замужем. Дерзай, пока не нашла кого-то побогаче! — Все-таки выдернув руку, она встает из-за стола и, не задерживаясь, шагает к выходу.

— Твою мать! — ору, подскочив с кресла и перевернув к чертям стол.

Грохот бьющегося дерева и хрусталя до дрожи пугают гостей и персонал ресторана. Музыка и голоса затихают. Ко мне тут же движется охранник-амбал, а официантки жмутся к бару.

— Ян, нет! — Между нами возникает подлетевшая из ниоткуда Стелла и тормозит парня. — Я все улажу. Он возместит ущерб.

Жаль. Лучше бы не вмешивалась. Мне сейчас остро необходимо помять чью-нибудь рожу.

— Девочки, приберите! — командует Стелла и тянет меня к туалетам. Заводит в мужской и запирает дверь.

Сдернув с себя пиджак, открываю воду и засовываю башку под кран.

Давай же, кретин, остывай!

— Ты не придумал ничего лучше, как привести свою девушку в ресторан, где работает твоя бывшая? — усмехается Стелла, скрестив руки на груди. Смотрит на меня в отражении зеркала и качает головой. — Семь лет прошло, Платон. Я думала, ты уже женился на ней.

— Я тоже думал, ты нашла себе новый кошелек.

— Мне перевалило за тридцать, — грустно вздыхает она. — Витринка уже не та. Да и кто свяжется со мной, зная о репутации бывшего мужа? Побоятся нагнать на себя его тень. Я просрала свое счастье, Платон. Будешь тупить — тоже останешься один. — Медленно приближается со спины, кладет пальчики на мое плечо и мягко поглаживает. — Красивый ты, зараза. Еще роскошнее стал. Но не пора ли перестать себе цену набивать? Выйдет за другого — и не вернешь.

Глядя в ее бесноватые глаза, перекрываю воду и в тишине комнаты слушаю, как капли, стекая по моему лицу и волосам, падают в раковину. Чего не отнять у Стеллы — она всегда была честной. Прямо сказала мне, что выйдет замуж за богатого. А сейчас по справедливости толкает меня к Рите, хотя вижу же, что самой хочется время вспять повернуть и повиснуть на моей шее.

Разворачиваюсь к ней и напираю, заставив попятиться. Когда спиной в стену упирается, выставляю руки по обе стороны от нее и ладонями упираюсь в холодную гладкую плитку. Заглядываю в до боли знакомое и родное лицо. Изменилась. Потускнела. Морщины у глаз. И уголки губ опущены. Покуривает или выпивает. А ведь все могло быть иначе.

— Ты достаточно поизмывался надо мной, Платон, — шепчет с неприкрытой точащей изнутри болью. — Удали свой аккаунт и начни все с чистого листа. Я уже заплатила по заслугам.

Не верится, что когда-то мы с ней прыгали по крышам многоэтажек, прячась там от посторонних. Целовались, смотрели на звезды, мечтали. Она подарила мне свою девственность, вынудила поверить в наше общее будущее, а потом просто бросила. Ушла, не обернувшись.

Дьявол, они с Ритой чем-то похожи! Мерзким притяжением. Наверное, поэтому я не упустил ее из вида в том поганом казино. Не смог отвести глаз, сдержать член в штанах. Помню, как меня чуть не вывернуло, когда узнал, чья она жена…

Оттолкнувшись от стены, подбираю пиджак и открываю дверь. Теперь я вижу, что Стелла за все поплатилась. Доставшаяся через мои страдания беззаботная богатая жизнь в конце концов оставила ее у разбитого корыта.

— Не я измывался над тобой, Стелла. А ты сама над собой. Тебе ничто не мешало отписаться от моего аккаунта. Но ты ждала каждый мой пост. — Мажу по ней взглядом и, достав бумажник, отсчитываю несколько купюр. Бросаю на столешницу возле раковины. — За стол и посуду. Прощай, Стелла.

Пятый раз прошу таксиста поднажать, но сейчас у него тоже заканчивается терпение. В грубой форме отвечает, что и так уже превышает скорость, а если я не угомонюсь, он меня высадит или сдаст ментам, чтобы проверили, под чем я и от кого удираю.

Прикусив язык, теряюсь в сумраке салона, отворачиваюсь к окну и мысленно молюсь поскорее добраться до дома. Надеюсь, предложение Ярослава еще в силе. Теперь я согласна бежать с ним хоть на край света, лишь бы подальше от Богатырева. От его жестоких, изуверских игр.

Таксист то и дело поглядывает на мое отражение в зеркале заднего вида. Слишком любопытна ему бешеная пассажирка в вечернем платье и с размазанной под глазами тушью. Я даже в отель за вещами не заезжала. Поймала такси, назвала пункт назначения, согласно кивнула на завышенный тариф и села. Управилась, красавица!

Ориентироваться на ночной дороге трудно. Если бы не знаки — маяки, я решила бы, что меня везут в неизвестность. Именно это и происходит километрах в тридцати от города. Связь тут неважная, даже радио барахлит, а водитель, вместо того чтобы ехать дальше, сворачивает на проселочную пыльную дорогу.

— Кажется, вы сбились с курса, — осторожно говорю я без былой уверенности. Вовсе не потому что боюсь снова быть облаянной, а из чувства нахлынувшей тревоги.

Притормозив, водитель не заглушает двигатель, выходит из машины и открывает дверь с моей стороны.

— Вылезай! — Схватив меня за локоть, вытаскивает на улицу.

В нос сразу ударяет сочный запах травы. При других обстоятельствах я бы подышала тут, отдохнула. Сейчас от страха поджилки трясутся.

— Цацки сымай! — велит мне таксист, продемонстрировав небольшой складной нож.

— Ладно-ладно, — бормочу, с трудом ворочая языком. Моя жизнь хоть и не тянет на сказку, но сдохнуть из-за безделушек я еще не готова. В этом мы с сестрой очень разные.

Дрожащими руками вынимаю серьги из ушей, вкладываю их в широкую мозолистую ладонь водителя. Снимаю ожерелье и кольцо.

— И это тоже! — Он указывает на подарок Ярослава.

Боже, нет, только не его!

— Пожалуйста, — умоляю я трясущимися губами, — это кольцо моего…

— С пальцем вырежу! — рыкает он, пригвождает мою кисть к капоту и прикладывает к ней острие ножа.

— Не-е-ет! — взвываю я. — Прошу-у-у ва-а-ас!

— Снимай! — вскрикивает он, отчего я вздрагиваю и начинаю плакать. Нет, рыдать.

Так страшно мне не было еще никогда. Даже рядом с Богатыревым чувствуется какая-то надежда на спасение. Здесь — нет. Только тупик, мрак, безысходность.

Стягиваю с пальца кольцо и подаю водителю-грабителю. Заграбастав все это в карман, он проводит по мне нездоровым взглядом и причмокивает.

— А ты ничо такая. Аппетитная.

— Чт-то? — заикаюсь сорванным на хрип голосом и обнимаю плечи руками.

— Вставай на колени! — Приставляет мне нож к горлу, а другой рукой давит на плечо. — Отсосешь — и свободна!

Судорожно сглотнув, забываю, как дышать. От ужаса уши закладывает и кишки узлом скручивает. Во рту становится кисло-сладко. Бороться с подступающей тошнотой все сложнее. Кажется, вот-вот этого урода заблюю.