Я тебя проучу (СИ) - Кейн Лея - Страница 15

— Да я сама удивилась, — продолжает откровенничать с нами старушка. — Мы ж никто не знали о ней. Девчушка в детдоме выросла. Замужем побывать успела, соплей на кулак намотать. А тут за год до смерти матери объявилась. Жила с ней, ухаживала.

Я снова смотрю на Богатырева: в этот раз с надеждой. Я сейчас не в состоянии трезво мыслить. Только он может во всем разобраться.

— Ничего не хочешь мне объяснить? — хмыкает он.

— Ты издеваешься?! — обалдеваю я еще сильнее. — Думаешь, я тут развлекалась?!

— Как нам ее найти? — тут же обращается к соседке.

— Да откуда ж мне знать, мил человек?!

Вынув из кармана бумажник, достает из него несколько купюр и протягивает старушке.

— Пенсию дали. С прибавкой. Девку где найти? — повторяет наглее и нахрапистее, отчего даже у меня кишки сжимаются. А старушка забирает деньги, сворачивает и кладет в карман передника.

— Она в каком-то ресторане официанткой работает. Лидка ее Стешкой звала. Стефания она или Степанида, я не знаю…

Не дослушав ее, Богатырев хватает меня за локоть и тянет к лестнице. Вытащив на улицу, отводит к машине и кивает:

— Садись!

— Перестань указывать мне, что делать! — рявкаю я, толкнув его. Вернее, попытавшись толкнуть. — Ты правда думаешь, я стану искать эту самозванку?! Да мне насрать на эту квартиру! У меня своя есть!

— С чего ты взяла, что она самозванка? — напирает он, прижав мою спину к машине.

Усмехнувшись, мотаю головой. Не может он быть таким идиотом!

— Платон, разуй глаза. Какая-то аферистка дорвалась до дел усыновленных младенцев, пристроила свой зад к больной одинокой женщине, согрешившей тридцать лет назад, и активно заграбастала наследство. Господи, да таких историй тысячи!

— Но та старая кочерга сказала, что девка выросла в детдоме. Твоя мать знала, что ты удочерена. По-твоему, она ослепла и оглохла?

Округлив глаза, замираю. Тон, которым Богатырев произнес это, разгоняет мурашки по спине. Они концентрируются между лопаток и начинают жечь.

— Что ты хочешь этим сказать? — лепечу едва слышно.

— Возможно, Рита, у тебя есть сестра.

Сестра…

Сестра!

Возможно, у меня есть сестра?!

Я не была обделена родительской заботой и теплом, но с мамой и папой не обо всем посплетничаешь. В подростковом возрасте мне особо не хватало кого-то близкого рядом — брата или сестры. Кому можно было бы пожаловаться, когда отец нашел у меня сигареты. Или когда мама отчихвостила за тройку в четверти. Моментов, когда единственный ребенок в семье остро нуждается в кровном друге, предостаточно. На себе испытав участь одиночества, я уже начала приглядываться к Ярославу с мыслью, а не родить ли от него второго? И наши отношения станут крепче, и Саше не будет скучно проводить время только с бабушкой.

— На мать ты в обиде, — не отступает Богатырев. — О могиле и знать не хочешь, чтобы цветов положить. А сестра-то чем перед тобой провинилась? Она, может, и сама о тебе не знает.

— Что? — бормочу в вязком шоке, не веря своим ушам. Богатырев вступается за девушку, которую ни разу в глаза не видел! Наверное, его извращенный мозг автоматом выдал идею сравнить сестер. Одну попробовал, надо и другую кобылицу оседлать.

— Оставь свои больные фантазии при себе! — Тыкаю в его твердую грудь пальцем. — С Ирой воплощай их в реальность!

Хмуро сдвинув брови, с презрением смотрит мне в глаза и, приблизившись слишком близко к моему лицу, шипит:

— Это у тебя больные фантазии, раз ты думаешь, что я трахнул бы родную сестру.

— Так она же моя сестра… — и тут я осекаюсь на полуслове. Он не о Стеше. Он об Ире! — Погоди… Ира — твоя…

Не сводя с меня взгляда, Богатырев открывает дверь машины и, надавив на мое плечо, заталкивает меня в салон. Абсолютно дезориентированная от новостей, опять молча пялюсь в никуда, пока он везет меня в неизвестном направлении по городским улицам. Меня только что сотрясло сразу тремя откровениями: моя биологическая мать давно мертва, у меня есть сестра, а Ира не просто секретарша Богатырева, но и не любовница, как мне казалось изначально.

— А мне сказали, что в город ты приехал с матерью, — произношу не своим голосом, когда мы останавливаемся.

— Я в курсе, что ты копала под меня. Мадлен — плохой конспиратор. Как и информатор. Вокруг меня всегда много женщин, Рита. Я же как магнит.

— Ага. С двумя полюсами.

— Главное, что оба работают.

Выйдя из машины, он достает мой чемодан из багажника и указывает на парадные двери отеля.

— «Шарм»? — Вздергиваю брови, вылезая на улицу, тонущую в вечерних сумерках. — Соседка вроде говорила о ресторане.

— А как ты планируешь искать сестру? Разъезжать ночью по ресторанам и спрашивать, не там ли работает официантка по имени Стеша? Я бы порекомендовал выспаться и завтра обзвонить рестораны. Если зайдем в тупик, подключу пару своих ребят.

— Вот давай только без этих рэкетирских замашек, — прошу я и, окинув отель взглядом, усмехаюсь. — Другого места переночевать ты не нашел?

— Это лучший отель города. Ты же помнишь.

— О, я все помню! — язвлю и шагаю вперед до того, как Богатырев вновь отдаст приказ дрессировщика. Задолбала меня роль цирковой зверушки на этом манеже.

На ресепшене мой… начальник, партнер, бывший бойфренд… Нет! На ресепшене мой хозяин предоставляет администраторше наши паспорта, но даже поймав на себе мой возмущенный взгляд, не спешит объясниться, как вообще мои документы оказались у него! Сняв тот самый номер, в котором мы уже бывали семь лет назад, он берет чемодан и подталкивает меня в нужном направлении.

— Просить тебя снять нам разные номера бессмысленно, да? — бубню, идя по коридору.

— Ты умнеешь, Рита, — издевается он.

В комнате, конечно, почти все изменилось. Перекрашены стены, заменена мебель и портьеры. А воспоминания по-прежнему свежи. Я отчетливо помню, как нерешительно ступала здесь по ковру, прокручивая в голове напутствия Мадлен. Как ворковала с Богатыревым. Как стояла перед ним на коленях.

Перевожу взгляд на кровать и холодею. Она одна! Мне предстоит провести ночь с Богатыревым: не просто в одном номере отеля, а в одной постели!

Покрутив кольцо на пальце, прикусываю губу. Не случилось ничего, за что мне должно быть стыдно перед Ярославом. Я верна ему и душой, и телом. Но почему так в груди печет?

Оставив чемодан посреди комнаты, Богатырев берет со столика меню и винную карту, бегло листает и швыряет их обратно.

— Закажи что-нибудь на ужин, — распоряжается, звякнув связкой ключей. — Я съезжу за вином.

— А чем тебя здешнее не устраивает? Не все ли равно, чем накидаться? — Сажусь на кровать и снимаю с аппарата телефонную трубку.

— Так вино не для меня. Это же тебе расслабиться надо.

— Спасибо. Но со сжатыми мышцами мне спокойнее. Это как гарант против всяких расширителей.

Шаги. Тяжелые. Твердые. Опасные. Жар от его тела касается меня раньше, чем сам Богатырев оказывается в зоне моего комфорта. Поднимает мое лицо за подбородок и, сверкнув белоснежными клыками, четко проговаривает:

— Не провоцируй меня, Рита, силой забирать у тебя долг.

— Я ничего тебе не должна, — осмеливаюсь выпалить.

— Должна, — скалится он. — Седьмую ночь…

На него тяжко смотреть. Неприятный, неприличный тип, взглядом пробирающий до дрожи. Его не заботят мои чувства. Я — игрушка. Забава. Трофей. Долг, мать его! Он определенно преследует какую-то цель, ведя меня по этой кривой дорожке, управляя мной, искусно манипулируя. А награду в виде ответов на все вопросы я получу, когда дойду с ним до конца. Понимаю, что с каждым шагом приближаю себя к пропасти, у края которой меня будет некому спасти, но его канаты, опутавшие меня, слишком крепки. Выбраться из них самостоятельно не получится, хоть зубами вгрызайся.

— Закажи ужин, — давит он на каждый слог, пальцами сжимая мои челюсти. — Я вернусь минут через сорок.

Демонстрирует мне мой паспорт, убирая его себе в карман.