Пепел и лед - Мягкова Нинель - Страница 9

Вон сколько сплетен было вокруг первого вампира в Академии. Сам Маркос тогда студентом был. И с чесноком на занятия ходили, и крестами обвешались. Пока однажды мудрый директор не предложил померяться силой с красноглазым в честном бою.

Не самый сильный боевой маг уделал кровопийцу под орех. Хорошо, контур поединочного поля удержал бойцов от плачевного исхода. Вампир оказался алхимиком, задохликом и лабораторной крысой.

С тех пор суеверий в стенах Академии поубавилось.

Хотя простой люд по-прежнему настороженно относился к красноглазым и при их появлении бросался чесноком, несмотря на то, что оборонного свойства последний не имел вовсе. Если только брошенный меткой рукой в глаз.

Вампиры обитали во влажной долине, где постоянно шли дожди, либо висели туманы. Солнца они практически не видели, отсюда отсутствие пигментации. Альбиносы появлялись и среди людей, обычная генетическая мутация, в вампирских семьях ставшая нормой. Естественно, как только они попадали в обычную, хоть немного солнечную погоду человеческих территорий, у несчастных начинались приступы – глаза не выдерживали яркости, кожа обгорала моментально. Приходилось заворачиваться в плащи с капюшонами, и стараться не выходить на улицу.

Причем прятались не столько от солнца, сколько от суеверных, темных горожан.

Данатриэль снова поморщился от воспоминания, пристраивая голову на подушке поудобнее. Он и сам таким образом уже пять лет сидел под присмотром – и вовсе не питал по этому поводу иллюзий. Нет, в город его выпускали, он же не пленник. Погулять по набережной, пообедать в таверне и словить на себе сотню-другую любопытных, враждебных или вожделеющих взглядов он имел полное право. Как и на практически незаметное, бесшумное, растворившееся в тени подворотен сопровождение, отслеживавшем каждый его шаг и вздох.

После пары попыток в город он ходить перестал. Все интересующие его товары доставляли к воротам Академии, согласно списку. Закупался кто-нибудь из секретарского состава. Не все же им бумажки перекладывать.

А от недостатка общения эльф не страдал. От соотечественников в такой дали от дома одни проблемы – вон, молодняк тому примером – а с людьми, за крайне редким исключением, общаться было просто противно. Не дотянули они в развитии до его уровня, так зачем унижаться.

Библиотека в Академии была вполне достойная, а читальный зал в оранжерее он сделал себе сам. Заплетенная лианами беседка в самом дальнем углу душного влажного зала создавала ему иллюзию, максимально похожую на родные земли.

Но и там ему теперь не было покоя.

Сначала новоприбывший эльфийский молодняк облюбовал полянку по дороге в его беседку для встреч и обсуждений каких-то своих, молодняковых дел. Так что теперь он периодически чуть не спотыкался об них, идя читать очередную книгу. Те замолкали, будто он к ним в комнату вломился и в белье копается, а ему, как тонкой души целителю, и вправду становилось неловко, и он поспешно проходил мимо. Даже не пытался подслушать, хотя мысли подобные возникали. И именно от того, что возникали, становилось противно – будто в грязи извалялся.

Дан никогда не лез ни в политику, ни в интриги. Потому и переехал в Академию, подальше от родных лесов. Оказалось, наоборот – вляпался в самый эпицентр.

Но эльфята были еще цветочками.

Вчера к нему в беседку вломилась полувменяемая от похмелья девица. Та самая, с которой он столкнулся тогда в коридоре. Дан сам себе удивился, что запомнил ее. Мало того, еще и вызнал потом у Руперта, что за птица. Оказалось, преподаватель. Кто бы мог подумать.

Эту выскочку Маркос получил в штат неожиданно. Сама Алиманта Лира привела ее в кабинет, со словами, что девочка справится.

Девочка мало отличалась от первокурсницы. Чёрные как смоль коротко стриженые волосы, опущенные долу глазищи, кротко и чинно сложенные перед собой тонкие руки. Вся одежда темная, рукава длинные, юбка в пол. Выпускница пансиона благородных девиц, не иначе.

Магию ее опытный Маркос попытался прощупать еще с порога и сильно удивился. Наглухо замкнутый контур не пробил даже он, маг в шестом поколении, с потенциалом девять из десяти.

Девочка была вне категорий.

И он даже затруднился с определением ее спецификации.

Обычно все было ясно и понятно. Боевые маги ощущались металлической броней, стихийники – отголосками подвластной им стихии, алхимики просто видны были издалека по заляпанным мантиям. Лекари были свежестью и жизнью, анимаги пахли псиной. В лучшем случае.

Черноволосая пигалица ничем не пахла и никак не ощущалась. Если закрыть глаза, можно было подумать, что ее вообще нету в кабинете.

У бывалого мага забегали мурашки.

Девушка вскинула на него полупрозрачные, призрачные глаза и была немедленно принята на должность.

На устрашение студентам.

Приказ ректор подписывал с некоторой долей нездорового предвкушения. Наконец-то оболтусы получат преподавателя, которого можно и нужно бояться. А то Рэнделла, преподавателя по алхимии, студенты в грош не ставят, предмет Лиры прогуливали как хотели. А Рафри вообще профессию позорит своими тайными и не очень увлечениями.

Дан был приятным исключением. Лекарский факультет с его приходом стал пользоваться просто бешеной популярностью, но вот успеваемость женщин-лекарей при этом резко упала.

Маркос ехидно хихикал, делясь информацией. Даже поинтересовался, не запал ли старинный друг на экзотику. Дан на него посмотрел, как на чумного. Кто в своём уме заинтересуется этим… Этим?

И вот Это ввалилось прямо в его беседку, и дыша перегаром, поинтересовалось, не сидит ли он случайно на ее заначке.

Оказывается, не он один нашёл и облюбовал беседку. Хотя, он раньше, и у него больше прав, с некоторым удовлетворением уровня детского сада подумал Дан.

– Нет, не сижу. – с достоинством ответил он невменяемому недоразумению.

– А мне вот почему-то кажется, что я именно под этой скамейкой бутылку оставила. – задумчиво протянула магичка.

И полезла проверять.

Как она умудрилась нырнуть под скамейку так быстро, что он и ноги сдвинуть не успел? И теперь сидел, как идиот, пялясь на приятно округлый зад, неприлично обтянутый шерстяной юбкой, который вилял и поигрывал между его широко расставленными коленями.

Годы целибата даром не прошли. Дан на мгновение представил, как сюда – разумеется, чисто случайно – забредает ректор. Или кто-то из новенькой пятерки.

Ему стало дурно.

Девица вынырнула из-под скамейки, но отползать не спешила. Качнула пустой бутылкой, сокрушенно потрясла ею в воздухе.

– Твою мать. Я и забыла, что ее уже выпила. – с чувством произнесла она. И воззрилась с надеждой на Дана. – А у тебя, случайно, не завалялось чего на опохмел? Вы, конечно, все трезвенники-язвенники, но из дубовых листьев наливочку гоните – ммм!

Она с чувством причмокнула.

Дан тяжело вздохнул. Размял захрустевшие пальцы.

Давненько он не практиковался.

Занятия по целительству не в счёт. Студенты не смели появляться в Академии в подобном состоянии, а практических занятий по таким вопросам Дан не проводил. Все, что им надо, сами в учебнике найдут. И про опохмел, и про противозачаточные.

Молодежь, она такая.

Он взял лицо девушки в ладони, концентрируя плетения на висках, где начиналась боль. Чуть скривился от волны перегара, которую не могла приглушить даже ментоловая зубная паста и кофе. Девчонка старалась спасаться подручными средствами, молодец.

Не повезло ей, что лечить самому себя невозможно. Особенно голову. Переломы рук-ног еще как-то получается, если сила воли есть – нужно сплести нужный узор, вложить силу, приложить его в нужную точку и правильно влить. А когда не видишь, что делаешь, может получиться все совсем не как задумано.

– Тебя как зовут хоть? – чтобы отвлечь ее от не самых приятных ощущений, задал он вопрос. Маркос говорил ему имя новой преподавательницы, но оно почему-то вылетело из головы. А сейчас было даже любопытно.

– Лекса. – она поморщилась, покрутила головой, высвобождаясь из его рук.