Черное пламя Раграна. Книга 2 - Эльденберт Марина - Страница 11

Мне еще никогда не было так хорошо, как сейчас!

В эту минуту, когда я становлюсь единым целым с ним, а пламя беснуется в нас, но больше не обжигает.

– Поцелуй меня, – хрипло говорит он, и я подчиняюсь.

А потом подаюсь вверх, и – осторожно вниз. Так, на мгновение, я еще успеваю уловить краткие ощущения нашего совместного помешательства, и меня захлестывает мощью силы.

Пламя.

Близость.

Сбивающееся дыхание.

Его руки на моих бедрах.

Мы отрываемся друг от друга, только чтобы сделать вдох, а черный костер, в котором от нас не должно было остаться даже пепла, сейчас согревает, ласкает, языки стелются по коже, добавляя диких чувственных ощущений.

Как такое возможно?

Мне все равно.

Особенно когда он произносит мое имя:

– Аврор-р-р-ра, – и оно низкой вибрацией отдается в груди и в самом низу живота.

Мир переворачивается, а вместе с ним переворачивается и пламя, взметнувшееся вверх и подхватившее меня, как и он – ладонями под ягодицы. Вайдхэн склоняется надо мной, так невыносимо близко, и произносит странным, невыносимо-низким и хриплым голосом:

– Назови меня по имени, Аврора.

– Бен? – уточняю я сквозь рвущийся из груди стон. Получается не менее низко и не менее откровенно, и я даже не знаю, что больше сводит с ума – его взгляд, от которого по телу прокатывается сладкая волна от макушки до пяток, или прикосновение его пальцев к губам, когда он проводит по ним, словно собирая звуки своего имени на память.

Так сладко, что сдерживаться не получается.

Я и не сдерживаюсь: цапаю его за палец, а точнее, обхватываю губами, слегка прикусываю – и в нашем безумном ритме меня в ту же секунду пронзает таким невыносимым удовольствием, что реальность раскалывается пылающим черным стеклом. Когда она вновь собирается – потихоньку, понемногу – из сладких спазмов, вздымающейся под моими пальцами широкой груди, искрящихся кусочков неоновых вывесок между полосками жалюзи, жара больше нет.

Есть только звенящий остывающий вокруг нас воздух. И биение наших сердец.

После того жара, в костре которого я сгорала, сейчас было бы даже холодно. Если бы меня так плотно не прижали к себе, окутывая и оплетая собой, что замерзнуть мне не грозило при всем желании. Только вот…

– Что-то сгорело? – спросила я.

– Ничего критичного, – хмыкнул Вайдхэн. – И никого. А могло бы. Точнее, могла бы. Чем ты думала, Аврора?

В его глазах читалось «уж точно не головой», и я окончательно пришла в себя.

– Это то, что каждая женщина мечтает услышать после того, как…

– На каждую мне плевать. А на тебя нет, – он нахмурился. – Тебе сообщили, что в твоем нестабильном состоянии на сцену лучше не выходить?

– Сообщили, – огрызнулась я. – Только почему-то не ты.

– Я пытался тебе сказать утром. Но понял, что кого угодно другого ты послушаешь быстрее, чем меня. С Лэннэ у вас получился гораздо более конструктивный диалог, чем со мной. К сожалению, не настолько конструктивный, чтобы ты всерьез задумалась о последствиях.

Я попыталась вывернуться из его рук, но Вайдхэн меня удержал.

– Как я могу думать о последствиях, если ничего о них не знаю?

– А ты хочешь? Знать?

Он смотрел на меня в упор, а я вспоминала, как совсем недавно гладила его лицо. По-хорошему, вспоминать надо было совсем не это, а еще стоило бы задаться вопросом – какого набла ты вообще творишь, Аврора? Но у меня в голове была одна-единственная мысль, и, если уж говорить откровенно, даже не в голове, где-то в самой глубине моего существа: о том, что эта близость – самое правильное, самое удивительное и самое естественное, что случилось со мной за последнее время.

– Разумеется, я хочу.

– В таком случае тебе придется меня слушать, – теперь уже он провел пальцами по моей щеке.

Я опять завозилась: все-таки паленым воняло настолько, что все разговоры слегка растворялись в аромате… сожженного покрывала? Я поморгала на паленый матрац, подняла голову:

– У тебя нет пожарной сигнализации?

– Есть. Я попросил ее отключить, когда нес тебя сюда. Нет ничего такого, что я не смог бы потушить, хотя… – он улыбнулся. – Ты меня здорово напугала. Когда твое пламя отказалось униматься из-за простого физического контакта.

«Твое пламя».

Вот теперь я в полной мере ощутила, каково это, когда пламя на щеках.

– Ты все еще стесняешься меня, Аврора?

– Я стесняюсь себя.

Стоило вспомнить, что я тут вытворяла, как я к нему прижималась, как сама опустилась на него, и щекам стало еще горячее.

– Почему?

– Потому что я знаю тебя три дня. – Странное чувство, что я знаю его всю жизнь – не в счет. – Потому что ты ходишь по ресторанам с другими женщинами…

Вайдхэн улыбнулся еще шире.

– Все-таки ревнуешь.

– Нет! Просто я не привыкла строить отношения с мужчинами, у которых бесчисленное множество женщин.

– Вот какого ты обо мне мнения, значит?

Он поднялся так неожиданно, что матрас слегка спружинил, а в следующий момент подхватил на руки меня.

– Пойдем лучше в душ. Здесь и правда стоит прибраться.

Просторная ванная, где разместилась огромная душевая кабина, была выполнена в черно-огненных тонах, напоминая о его пламени. Смотрелось достаточно агрессивно и тяжело, но ему шло. И черное, и огненное, и темно-красное. Наверное, для того, кто родился в огне – дважды – такие цвета самое то. Потерявшись в своих мыслях, я опомнилась, только когда Вайдхэн поставил меня на ноги. После чего беззастенчиво шагнул следом и заблокировал дверцы, мгновенно ставшие матовыми.

– Ты какую воду любишь?

– Теплую. Чуть теплее, чем температура тела.

– Так я и думал, – он улыбнулся. Он сегодня вечером подозрительно часто улыбался, и его лицо, временами суровое, сразу преображалось. Не знай я его, сейчас даже представить бы не смогла, что этот мужчина умеет быть жестким, если не сказать жестоким. Впрочем, это было единственное, что я успела подумать – до того, как на нас хлынула вода, лаская кожу. Лучше бы только она: когда на плечи легли ладони, скользкие от геля для душа, меня опять повело. Еще бы эти ладони там и лежали, но нет. Они спустились на спину, к лопаткам, пальцы нежно и в то же время сильно прошлись вдоль позвоночника.

– Ни за что бы не подумала, что тебе нравятся сладкие ароматы, – сказала я, чтобы переключиться.

– Это для тебя. Я предпочитаю более резкие запахи.

На миг я утратила дар речи, а он бессовестно этим воспользовался: во-первых, плотнее прижал меня к себе, на этот раз скользнув ладонями по ягодицам, а во-вторых, продолжил:

– Я не просто так говорил, что тебе не стоит выступать, Аврора. Любая сильная эмоция действительно способна спровоцировать пламя, а в твоем случае еще и экстремально быстро проявить его вовне. Поэтому я пришел в Грин Лодж с Алерой.

– С Алерой.

– Не одной тебе не хочется проговаривать длинные имена, но, если ты настаиваешь, риам Грейторн-Лардарр инд Хамир. Это дипломатический ужин, который должен был состояться с ней, с ее отцом и его вице-президентом, но что-то пошло не так. У ее отца и вице-президента.

– Очень удобно.

– Очень. Когда я узнал, что ты все-таки решила танцевать, то в восторг не пришел. По большому счету, в восторг не пришел никто. Особенно руководство Грин-Лодж, которому в экстренном порядке пришлось отказать особому ВИП-клиенту. ВИП-клиент, подозреваю, тоже в восторге не был, но об этом история умалчивает. Моя пресс-секретарь сказала, что такой стресс как сегодня, она испытывала впервые. Хотя работает со мной давно.

– При чем тут пресс-секретарь?

– При том, что личного секретаря я уже отпустил, а Ланира осталась. Именно ей пришлось решать вопрос с Грин-Лодж и проявлять чудеса дипломатической изобретательности. Именно с ней ты видела меня тогда в ресторане, когда Лар назвал меня Бездарн Гадхэн.

А Ния говорила, что тогда в ресторане с ним была пресс-секретарь. Говорила же! Догадалась. Или знала? Похоже, Ния все-таки знала гораздо больше, чем я могу себе представить.