Гневная любовь (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 57

- Однако, что же это за игра, если в ней нет элемента риска? С ним всё в порядке, Шварцтадд! Если я никого не дождусь, если вы не придёте к общему решению, если вы попробуете выкинуть какую-нибудь глупость, то… я сожгу на хрен имеющиеся у меня купчие на большую часть предприятий города и страны! Фабрик! Домов! Земель! Дворцов! Всего!! Всё это станет ничейным! Всё это богатство сможет взять первый, кто, зайдя на территорию бывшей собственности, объявит себя новым владельцем! Так работает Система!

(Пауза. Меняю тон с глумливого на серьезный)

- И тогда вы разорвете друг друга в клочья! Вы собственными руками в приступах жадности и недальновидности уничтожите свой город и свою страну! Вы сами с собой сделаете то, от чего вас пытались спасти я и Империя Тьмы! Своими руками!

Вот теперь глаза у присутствующих по пять рублей! Приятно, черт побери! Спасибо тебе, Лилит!

А теперь финалочка!

- Знаешь, почему мы играем, Шварцтадд? Потому что я, Мач Крайм — Герой! Я молод, богат и очень силен! У меня есть всё, о чем вы только можете мечтать! Я за полдня в подземелье могу заработать больше, чем большинство из вас за всю жизнь! Моя очередь развлекаться, Шварцтадд! Время пошло!

Вот теперь всё. Веха пройдена. Песня допета. Можно идти на новое место жительства. Ну, как только Валера опомнится и наденет штаны, конечно же!

Вот мы и идём. Из окон на нас смотрят бледные лица. Народ, попадающийся на пути, разбегается как пуганные мыши. Почему? На нас плащи, а в руках оружие. Мы идём в новый дом. Идём неумолимо, как и должны идти принявшие решение Герои. Шутки кончились, настало время большой игры.

— Зачем он это сделал? — робкий и недоверчивый голос Матильды еле слышен, но обида в её голосе также есть, как и полное непонимание происходящего.

— Всё путем, сисястая, — успокаивающе бурчит Саяка и, судя по характерному ойканью, успокаивающе жмякает жрицу за что-то хорошее, — Мач умный. Он всё правильно сделал.

— А что именно он сделал? — тихо говорит Тами.

- Он дал им врага! — хором и с удовольствием произносят Саяка Такамацури и Лилит Митрагард, — Нас!

Говорят, что самые вкусные яблоки — краденые. Правильно, в общем-то говорят. Не могу сказать насчет этих прекрасных фруктов, парнем всегда был городским, на заборы не лазил, но вот, оказавшись в нагло захваченном замке, сразу же почувствовал ту самую, воспетую в русских легендах, атмосферу стыренного. Даже лучше, завоеванного. Хотя, какое там завоевание? Нагло отжатого, вот так будет вернее!

А тут получилось зажопить огромный, красивый и почти неразграбленный замок!

Мы ходили по нему как на экскурсии, любовались на портреты, восхищенно ахали от огромных люстр в залах, с довольным цыканьем щелкали ногтями по отполированным до блеска канделябрам, устраивали танцы на кухне (кухнях!!) и пугали оставшихся в замке слуг своим неожиданным появлением (строение было размером с поселок городского типа на шесть этажей в каждом жилом крыле!).

А в первую же ночь Тами, проснувшись ради справления естественной нужды, заблудилась на кровати, была взята в плен скомканным пододеяльником, подралась с ним и проиграла, от чего впала в панику и начала звать на помощь. Еле успели. Больше рыжая одна спать не пыталась. Да и на кровати часами больше не прыгала с криками «Это всё моё!».

Проснувшись, я с удовольствием потянулся. Обычно подобная роскошь мне не по карману, потому как каждое утро надо выползать из-под своего девичества, норовящего прижаться и закинуть всё, что можно, на меня, но величина кроватей в этих покоях такая, что спящие откатываются по ночам на метр-полтора в бок, от чего каждый спит, раскинувшись по мере возможностей. Нужно только взять Виталика за упитанные бока, переложить непроснувшегося питомца на раздетую грудь рядом сопящей Мимики и всё, я свободен!

Туалетные и мыльно-рыльные дела, а затем недолгий, всего в 15 минут забег до кухни. Во дворце осталось несколько поваров, но с местным населением мы договорились полюбовно: защищаем захваченное вместе, но в остальном каждый живет своей жизнью. Они не отдирают дорогой паркет и не бьют посуду, а мы не имеем к бывшим слугам никаких претензий. Жрём врозь, пьем тоже врозь, в винные подвалы каждый ходит сам за себя! С теми оказалось всё настолько в порядке, что игристое вино, запасенное Саякой, мы потратили на ванны для девчонок. Те были в огромном недоумении, но я сказал, что это веха и они должны её пройти!

Готовлю завтрак на необъятно большой кухне. Здесь могут одновременно работать до 50-ти разумных, причем помещение адаптировано и под самые крупные виды. Сковородок, кастрюль, мешалок, половников — море! Даже стыдно что-то варганить съестное, зажавшись в уголке от всего этого подавляющего стерильного великолепия.

Так, кушать подано, а жрать сами придут. Мы специально самую большую кухню условились считать местом встречи, которое не будем менять. Вот пусть голодающие и прутся за пищей насущной. А я перекушу и пойду себе, пойду… заниматься новым хобби. Вчера его для себя открыл. Очень полезным для нервной системы оказалось.

Кивнув двум боевитым дедам в строгих униформах, что бдели у главных ворот замка, я поднялся в помещение над ними. Эдакий выход для глашатая или впередсмотрящего, дабы оповещать вниз, когда открывать ворота перед гостями. Здесь, на балкончике, всё было уже готово. Под балкончиком, что характерно, тоже.

Толпа была небольшой, где-то три десятка охрипших и недовольных тел с транспарантами, упрямо гундящих чуть ли не себе под нос проклятия и угрозы. Ну правильно, еще утро раннее, вот потом будет куда больше народу! А к вечеру так вообще сотен пять-семь соберется! Ну и ладно, время терапии.

При виде меня, севшего на перила с кружкой кофе, шварцтаддцы оживились и заорали хриплыми противными голосами, ругаясь, требуя и угрожая.

— Никак вы, м-мать, не научитесь…, - горько вздохнул я, крутя на указательном пальце увесистый ободок из тяжелого драгоценного металла желтого цвета. Легкое движение пальцем и упомянутый обод по крутой дуге взмывает над толпой недовольных граждан, с громким звоном падая на плиты площади. А затем катится, весело подпрыгивая. Часть толпы продолжает мерять меня ненавидящими взглядами, а часть срывается в погоне за ободком.

Ну, каким ободком? Короной, чего уж там. У всего этого семейства Диццедорнов оказалось их просто море! Походные, парадные, домашние, церемониальные, военные, специальные… наверное, даже туалетные есть. Не всматриваюсь и не оцениваю, так как себе ничего не беру. Еще не хватало прослыть преступником. Так, сижу, пью кофе, щурюсь на восходящее солнышко, кидаюсь символами державной власти в хулящих мою светлую личность граждан Шварцтадда. Есть в этом какая-то извращенная справедливость, что эти громкоголосые и бессильные бездельники, тупо орущие на недостижимое, станут куда богаче тех, кто сейчас в городе пытается что-то решить для всех. Да, каждый такой кусок драгоценного металла минимум на пару миллионов тянет, но на это и расчет. Если добро победит, то эти крикливые хапуги побегут из страны, так как к ним у трудового населения возникнут вопросики. А если победит зло, то получится, что они кормились с его рук. Конечно, во втором случае спрашивать с них будет некому, но тут важен символизм бросания с балкона монаршими атрибутами!

Корону, кстати, у бегунов слямзил сидевший в засаде воришка, от чего народный гнев всколыхнулся с утроенной силой, а когда начали прибывать отоспавшиеся за ночь граждане, присоединяясь к пикету, злоба пришедших ранее начала вообще перехлестывать все границы! Выспавшиеся же еще и бегали куда лучше них!

Через пару часиков терапия оказала обратно-пропорциональный эффект. Мне стало гадко, стыдно и глупо. Я же сам из народа, от сохи и вольтметра, какого лешего я сижу здесь, в захваченном дворце, и кидаюсь свысока коронами?! Мы, электрики, мы должны стоять внизу, выдирая плитку из мостовой, мы должны низвергать тиранов, сжигать олигофре… олигархов, призывать к порядку диктаторов, сажать на кол депутатов! А я чем занимаюсь?!!