Гусары, молчать!. Тетралогия (СИ) - Мацко Владислав "Разящий" - Страница 33

— А потом?

— Ты забыл, как мой отец с такими поступал? Так и сделай.

— Но…

— Не спорь со мной! Всё должно быть максимально эффектно, я хочу, чтобы об этом говорили на каждом углу! Пусть знают, что Романовы всегда докопаются до истины и жестко покарают виновных! Да и пацана этого надо отблагодарить, сына спас, пусть мы всё под контролем и держали.

— Понял, я пошёл? — задумчиво протянул старик, начиная прикидывать, с чего начать и как это грамотно реализовать.

— Да… И кликни уборщиц, надо тут все в порядок привести.

Красная площадь.

— Ой, это что творится то? Средь бела дня казнят бедняжек-то, клятые…

— Ты помолчала бы, мать, да послушала, что император скажет, — грубо и устало оборвал причитающую старуху уставший следователь тайной стражи Алексей, который в гражданской одежде следит за порядком в толпе.

«Вроде и не младший уже, а все равно в поле работать приходится после бессонной ночи», покачал он головой, отходя подальше. Никакого желания нет выслушивать причитания полоумной бабки, которая начала вопить об оскорблении «средь бела дня».

Непростое выдалось утро воскресенья, подняли по тревоге, заставили допрашивать кучу запуганного и ошалелого народа в нижнем белье, по которому легко опознать аристократов. Даже Ратигор, который пошёл на повышение вместе со своим подчиненным, не остался в стороне, работая в поте лица.

«Полезное дело сделали, плевать на сон», успокоил сам себя Алексей, дожидаясь назначенного на полдень обращения императора к народу.

Давно следователь такого количества людей на Красной площади не видел. Такое чувство, что половина Москвы собралась послушать своего императора, хотя все и так в курсе, что обращение будет транслироваться и по телевизору, и по радио, и через интернет…

— Уважаемые жители Российской Империи… — без каких-то предисловий на огромном экране появилось лицо Михаила Романова. Каждому присутствующему показалось, словно император смотрит прямо им в душу, хотя и так понятно, что взгляд направлен просто в камеру.

Двадцать минут статный мужчина описывал, чем с утра занималась тайная стража, как допрашивала Щербинских, как вышла на них…

— …Повелеваю! За организацию работорговли, торговли органами, за сотрудничество с разведками Персии и Японии, за покушение на убийство члена семьи Романовых…. Приговорить старшее поколение семьи Щербинских к смертной казни через повешенье! Среднее поколение семьи Щербинских к ста пятидесяти годам работы в урановых шахтах! Младшее поколение семьи Щербинских к полному стиранию памяти!

Михаил Романов сделал небольшую паузу, словно проверяя, что все услышали и осознали столь суровые слова.

— Повелеваю! Вычеркнуть из книги родов семью Щербинских! Всё их имущество направить на компенсацию пострадавшим. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, приводится в действие немедленно! Я так сказал! — добавил он главные слова рода Романовых в конце, после чего пропал с экранов.

Толпа безмолвствовала. Даже на противоположном конце огромной площади слышно, как заголосили и завопили от осознания приговора те самые Щербинские.

В полной тишине раздался скрип досок эшафота, на котором приводился в действие приговор императора. В полном молчании толпа начала расходиться, лишь за пределами площади к людям возвращался дар речи, после чего они яро начинали обсуждать произошедшее…

«Офигеть, это же какое осиное гнездо мы разворошили», ошеломленно подумал я, отодвигаясь от экрана телевизора в холе нашего общежития.

Да, представьте моё удивление, когда меня привезли не в адекватную больничку, где могут вколоть обезболивающее и исправить моё кривое лечение, а назад в Суворовское!

Я настолько поразился, что каким-то образом даже выбраться умудрился из того беспросветного омута, в который меня затягивало. Не настолько он и глубоким оказался, это я просто слишком сильно согнулся…

Никаких наказаний, к моему превеликому удивлению, не последовало. Кавалькаду из наших автомобилей встречал сам полковник, который недовольно скривился при виде слегка покорёженного меня, после чего переключился на остальных. Не смущало его и алкогольное амбре, исходящее от нашей группы. Пусть всё выпитое из крови уже вышло, но запах-то никуда не делся.

Не знаю, о чем они там разговаривали, врачи помогли мне добраться до кровати, оставив мою ноющую тушку в комнате. Хорошо, что осмотрели хотя бы, пока мы ехали, обнадёжили, что всё будет нормально, а боль через денек-другой сама пройти должна, и на этом спасибо.

Я сразу же и отключился. Думал, что просплю до понедельника, не меньше, но моим планам не суждено было сбыться. Нас всех подняли на ноги и заставили слушать речь императора по телевизору.

Совру, если скажу, что эта информация, как и последующая казнь, удивила только меня. Что Коля, что Никита, вернувшиеся в комнату на несколько минут позже меня, пребывали в глубокой задумчивости. Я бы и на реакцию девушек посмотрел, но залазить к нам в окно средь бела дня они точно не будут, а идти в «Дом отдыха» не хочу, спина болит.

— Повезло нам, что этого Семёна уделали, он не из слабых, пятый-шестой ранг я бы ему точно дал, — задумчиво пробормотал Коля.

— Ранг? О чем ты? — зацепился я за новую информацию.

— Блин, ты же читаешь учебники, не дошёл ещё до этого? Ладно, сейчас расскажу… — он увидел моё недовольное лицо и поспешно начал своё повествование.

Весьма занятное, кстати, пусть в нем и есть много неточностей и допущений.

Оказывается, что в Российской Империи существуют градации воинов и колдунов. Очень обширная, но, тем не менее, она способна более-менее правдиво отобразить, на какой стадии развития находится тот или иной человек.

Дошло даже до того, что раз в год проводится чуть ли не всероссийская тренировка, во время которой как дворяне, так и простолюдины могут или подтвердить свой существующий ранг, так и официально его повысить. Там же, все две недели, во время которых всё это и проходит, дежурит огромное количество нанимателей как от армии, так и от кланов. Каждый из них желает отыскать неогранённый алмаз и перетянуть его к себе, получая за это немалые барыши.

Коля назвал одиннадцать рангов, но там слишком много слов, так что я, лично для себя, пронумеровал их от десятого, самого слабого, до нулевого, чьих обладателей в Российской Империи все знают поименно. Их всего двое, причем оба — из семьи Романовых.

— Получается, что у меня сейчас вообще нет ранга? — решил уточнить у своего соседа.

— Есть, — вклинился в разговор Никита. — Десятый ранг присваивается в тот момент, когда у тебя обнаруживают магический источник.

— Какой смысл мне официально его повышать? Вдруг я, наоборот, хочу оставаться неизвестным для всех остальных?

Мнения моих товарищей по этому вопросу однозначны — обязательно надо показывать свой максимум. Мало того, что это авторитет, потенциальные возможности найма со стороны самых сильных представителей этого мира, так ещё и многочисленные преференции со стороны самой страны. Естественно, что их предоставляют в обмен на моментальный призыв в ряды действующей армии в случае начала военных действий. Но, как они утверждали, это того стоит.

— И как эти ранги определяют? — перебил я ребят, которые всячески расхваливали эту тему.

— Сила и мастерство заклинаний, длительность удержания щита под давлением и объем резерва.

— И на что я могу сейчас претендовать?

— Ранг на девятый, не больше, — усмехнулся Никита. — Ты не подумай, я не издеваюсь. Для успешной сдачи экзамена надо или в течение пяти минут удерживать щит под давлением оппонента рангом выше, или, наоборот, за это же время проломить его защиту. Голой силы у тебя уже хватает, по этому параметру ты явно можешь сразу ранга до пятого прыгнуть, если не выше, а вот по остальному — нет. Поэтому мы тебе и говорили идти учиться у гарнизонных магов!

Они продолжали описывать различные преимущества, а я завалился на кровать, закинул руки под голову, уставился в чистый белый потолок и начал думать.