Где восходят звезды (ЛП) - Коллектив авторов - Страница 15

Элиза подошла.

— Ты! Невероятная мелкая… что ты тут делаешь? Понимаешь, что это за день?

Щеки Айлы покраснели, и она ссутулилась и кивнула. Она сосредоточилась на узорах ковра под ногами.

— Я пришла к папе, — она напряглась от желания убежать из больницы и никогда не вернуться.

— И ты решила прийти к нему именно сегодня. Эгоистичная, думающая только о себе… — Элиза замолчала, глубоко вдохнула и шумно выдохнула. — Ты никогда не изменишься, да? — она топала ногой. — Полагаю, ты имеешь право его увидеть. Я отведу тебя, но я не добавлю тебя в список посетителей.

Грудь Айлы сдавило. Она сосредоточилась на дыхании, пока шла за Элизой сквозь двери и коридоры. Она попрощается с папой, а когда будет на Марсе, все это не будет важным. Она сможет все это оставить позади.

Элиза открыла дверь и прильнула к стене снаружи, скрестив руки.

— У тебя пятнадцать минут. Правила больницы. Не расстраивай его!

Дверь за Айлой закрылась. Ее папа был подключен к мониторам, которые, к счастью, молчали, но цветные линии двигались на экранах. Палата была для одного, со шкафами из темного дерева, смежным туалетом, хотя, судя по трубкам, присоединенным к телу ее отца, ему эти удобства понадобятся не скоро.

Она села у кровати на стул на колесиках.

— Привет, пап.

Голова отца повернулась к ней, но его глаза были стеклянными.

— Фелиция. Ты тут, — прохрипел он.

Хорошая сторона ее лица была похожа на маму. Она повернулась, чтобы он лучше ее видел.

— Нет, пап. Это я, Айла. Я пришла проведать тебя и кое-что рассказать.

Дрожащая рука ее отца подвинулась на кровати и нашла ее ладонь. Он слабо сжал пальцы, его веки опустились.

— Я так скучал, Фел. Почему ты… когда…

Остальные слова не было слышно. Айла склонилась, его сухие губы задели ее ухо, щетина на подбородке щекотала ее щеку.

— Прости, Фел… ужасное… малышка Айла. Я дал Самсаре забрать ее… было ошибкой. Глупо… Ты оставила меня одного… Ах, я так скучал.

Айла всю жизнь хотела услышать эти слова, но не так, не будто она была призраком матери. Она отодвинулась. Глаза отца были закрытыми, его тихий голос пропал. Она хотела сказать ему, что простила его, что любила его и понимала, но он хотел не ее прощения.

— Пап, у меня новости, — Айла сглотнула слезы. — Я полечу на Марс. Я буду на корабле «Майский цветок», он улетает через пару месяцев. Наверное, я не вернусь. Я… — она умолкла. Слова застряли в горле, и она выдавила их. — Я пришла попрощаться.

Она не знала, понимал ли он ее слова, но надеялась, что какая-то его часть вспомнит их, когда он проснется. Она глубоко вдохнула с дрожью, легонько поцеловала его в щеку. Его лицо было спокойным, но ее поразило, что он выглядел старым и хрупким, таким она его еще не видела.

— Ты будешь в порядке, — сказала она, желая, чтобы так и было. — Я отправлю тебе открытку с Марса.

Она вышла из комнаты, Элизы снаружи не было. Ее плечи были напряжены, она пошла прочь, ждала, что сестра погонится за ней. Но никто не пришел, и она вышла наружу.

Айла провела остаток дня на пляже Зума, смотрела на волны. Чайки вопили, и песок был усеян загорающими телами, но тут не было напоминаний, что сегодня был Хэллоуин. Вид океана запоминался: его простор, переливы красок от бирюзового до серебряного и сапфирового, то, как пена рисовала хаотичные узоры, а потом пропадала. Это были краски Земли. Ее будущее было коричнево-красным, такими были краски ее сердца.

Она держалась за эти картинки в следующие недели в Корпус-Кристи, возвращалась к ним, когда нужно было сбежать от присутствия товарищей из экипажа, которые теперь будут с ней. Некоторые уже заводили романтичные отношения, но она держалась в стороне. Это было не сложно. Мужчинам было сложно видеть за ее изъянами, и она была не против. Она принадлежала Марсу.

Айла провела три дня выходных в Денвере с тетей Сэм. Они встретили вместе Новый год с шампанским и икрой. Самсара даже взяла Айлу на вечеринку к одному из своих выпускников, чтобы показать свою племянницу. Они обе не поминали прошлое, пока не пришлось прощаться.

— Хотела бы я, чтобы ты смогла провести еще день с папой, — сказала тетя Сэм, пока они стояли у такси. Ее дыхание вылетало паром в холодном утреннем воздухе.

— Я могу писать ему с «Майского цветка» и потом, когда мы устроим колонию. Это не будет сильно отличаться от того, что мы делали тут.

Самсара странно посмотрела на нее.

— Что?

— Как… Ты не можешь…

Такси звякнуло, напоминая Айле, что нужно забраться, но Айла стояла и смотрела растерянно на лицо тети.

— Никто не упоминал тебя на похоронах, — сказала Самсара, ее голос был тяжелым от гнева и сожаления. — Я подумала, что ты не смогла приехать из-за тренировок. Какой глупой я была! Я не подумала, что она не сообщила тебе.

— Похороны? То есть… папа умер?

— Мне так жаль, милая. Я думала, ты знала.

— Ты не виновата, — тут же сказала Айла.

Такси звякнуло снова, и они обняли друг друга. Айла села в машину. Ее щеки были мокрыми от слез тети, но внутри она онемела от новостей. Гнев рос, пока она ехала в аэропорт. Она не была ничего должна Элизе, может, это работало и наоборот, но не когда дело касалось папы. Его жизнь принадлежала им обеим.

Она очнулась у стойки, когда говорила:

— Я хочу обменять билет. Мне нужен рейс в ЛА, и мне нужно в Корпус-Кристи этой ночью.

— Посмотрим, — сказал агент. — Можете взять билет на рейс в ЛА в полдень, но придется действовать быстро. Он прибывает в полвторого, а в полшестого уже рейс в Хьюстон, который прибывает в половину одиннадцатого. Это лучшее, что я могу предложить.

Айла сверилась с картой на планшете. Она могла доехать из Хьюстона к базе «Майского цветка» за четыре часа. Она приедет так посреди ночи, но зато не пропустит последнее утреннее собрание.

— Я беру. Оба рейса.

Айлу мутило от надежды и страха, пока она ехала среди выходных пробок в Лос-Анджелесе к дому Элли. Она постучала в синюю дверь. Когда она открылась, Айла подняла взгляд от коврика «Добро пожаловать», но не далеко. Ребенок с каштановыми кудрями, как у нее, смотрел на нее.

— Эм… твоя мама дома?

— Мам! — завопил ребенок и убежал, оставив дверь приоткрытой.

Элиза замерла на середине лестницы, увидев Айлу у двери. Айла дрожала, заставила себя говорить, пока не потеряла смелость:

— Как ты могла? Как ты могла допустить, чтобы я пропустила похороны папы?

Элли вырвалась за дверь и закрыла ее за собой, заставив Айлу отпрянуть на пару шагов. Теперь она была ближе, и Айла видела морщины и тени на лице сестры, тоже искаженном от ярости.

— Я не виновата, что ты убегаешь на Марс, как до этого в Денвер. Ты только это и умеешь, да? Убегать! Какое тебе дело: жив папа или мертв? Тебя там не было. Ты не присматривала за ним.

— Ты не дала мне помочь!

— Потому что я знала, что ты не будешь это делать. Ты знаешь, как больно было, когда ты уехала к тете Сэм? Ты убила маму, а потом бросила меня и папу.

— Бросила? — голос Айлы дрожал. — Я увидела, как сильно ты ненавидела меня. И папа… он не мог даже смотреть на меня! Я думала, вы хотели избавиться от меня.

Напряжение между ними рассыпалось, как песок в океане, и на ее место пришло сожаление с налетом двух десятков лет.

— Он не был прежним, когда ты уехала. Я ненавидела тебя за это, за то, что ты сделала с ним.

— Он сказал… в больнице, что не хотел отправлять меня. Я не хотела уезжать, Элиза. Это был дом. Я думала, что помогала. Я думала, что ты сможешь простить меня и жить дальше, когда меня не будет тут.

— Чтобы и ты могла так сделать? Признай! Ты хотела забыть все это.

Сердце колотилось, Айла прошептала:

— Да.

— Почему ты не исправила свое лицо?

Айла провела пальцами по старым шрамам.

— Чтобы помнить. Чтобы наказывать себя. Я не заслуживаю выглядеть нормально.