Дело о похищенных туфельках (СИ) - Тулинова Лена - Страница 18

Тони стояла перед зеркалом в тренировочном наряде. Обтягивающее трико и короткая полупрозрачная юбка, гетры — чтобы разгоряченные мышцы не прохватило. Последняя пара туфель — черные, удобные, хорошо, что в прошлом году не выбросила, а ведь собиралась. Пришлось только отнести их в срочный ремонт, чтобы заменить набойки, а потом купить новые стельки да вклеить их. Туфли были еще тем хороши, что у них были открытые носки — не для всех видов танца одобряемая модель, но никто никогда не снижал за это баллы. Но зато и оббитых носов нет! Правда, имелся у них еще один минус помимо старости — туфли были несчастливые. В них Тони уже проигрывала соревнование.

Она стояла и угрюмо смотрела на все по отдельности, не видя цельной картины — тоненькая, легкая и в то же время удивительно сильная девушка со светлыми волосами, выбившимися по бокам из гладкой прически.

Сегодня в пять начало серии отборочных туров. Они с Мэттом в первой серии, и им необходимо оттанцевать номер еще хотя бы пару раз. А Мэтта нет.

И жаловаться бесполезно, и вообще… Все словно было против того, чтобы Антония Бреннер получила свою маленькую долю славы — ну хотя бы долечку, как у мандаринки! Ее скромные планы дойти до полуфинала, кажется, были на грани срыва.

Тони шмыгнула носом, качнула головой. Выше подбородок, прямее спину. Развернуть плечи, заставить все тело прийти в полнейшую готовность — и дать танцу подхватить тебя. Невидимый партнер был учтив и вежлив. Обаяние, харизма — пусть не так высок и красив, как Мэтт, зато улыбается так, что на душе становится тепло и сладко. Как-то само по себе вдруг оказалось, что воображаемый партнер обрел узнаваемые черты. Теперь у него были коротко стриженные темные волосы, выразительные карие глаза с длиннющими ресницами и приятный голос.

С ним было бы хорошо танцевать. Вот только он воображаемый. Ну почти. Где-то ходит, с кем-то целуется, кому-то улыбается своей невообразимо обаятельной и мягкой улыбкой. Занимается, видимо, в студии Ары Деннитсон, с нею и общается: вот к примеру, вошел к ней вчера, словно в клетку к хищнику, и Тони даже не знает, уцелел или нет!

Она танцевала заученно, бездумно и легко. Мысли текли сами по себе, не повинуясь ритму музыки, что звучала из маленького проигрывателя. Поэтому, наверно, и сбилась с такта, запнулась ногой о ногу и сердито топнула.

Хватит мечтать о несбыточном! Надо думать об отборочных! Сегодня, в пять! Пойти туда с Мэттом — хоть за яйца, но притащить его! Получить номерок, оттанцевать номер. И завтра — конкурс, конкурс! Упоительное ощущение, словно пол — это палуба корабля, а потолок — небо, и гул голосов зрителей, и жюри, выставляющее оценки. Запах духов и пота, запах танца и работы, запах жизни, которая течет в жилах тем сильнее, чем жарче танец!

Мэтт застал Тони кружащей по залу под четкий, чеканный ритм данзы. Тони поймала его странный взгляд: словно немного удивленный.

— Где тебя носит опять? — спросила девушка.

— Где носило, там уже нет, — рассеянно ответил партнер. — Тебе, я смотрю, и без меня не скучно.

Сегодня он был вполне терпим. Они прогнали номер целых три раза, и последний — без сучка, без задоринки. От входа раздались скупые аплодисменты — оказывается, танцмейстер Бато стоял и наблюдал за парой. Тони сердито засопела: она считала, что последний прогон должен быть без зрителей. У нее это было особой приметой, и нарушение ее грозило немыслимыми неудачами и бедами. Однажды на соревновании у девушки слетела с ноги туфелька, слетела и осталась болтаться, держась на ремешке. И половину танца Антония ставила ногу так, словно каблучок все еще был там, под пяткой. Она ни разу не сбилась с ритма, и станцевала прекрасно. Но за потерю туфельки баллы все же сбавили! И кстати, это те самые туфли сейчас на ней. И именно поэтому они перешли в разряд несчастливых.

И, пожалуй, то была единственная серьезная неудача, которую Тони могла припомнить — но примета, что за последним танцем нельзя подсматривать, у нее все равно была.

У всех есть приметы и суеверия. Вот ни у единого человека без этого не обошлось, считала Тони.

— Я вижу, вы поладили, — сказал Бато. — Так и знал: ваша лазмолвка — это влеменно. Да? Тепель вы готовы.

— Готовы, — бодро ответил Мэтт, опередив Тони.

И только когда они оба шли получать номерки, спросил:

— Не боишься?

— Чего?

— Ты в несчастливых туфлях.

— С чего ты взял? Они просто старые, — ответила девушка.

— А где другие?

— Ты мне скажи, — нарочито равнодушно сказала Тони.

Но Мэтт лишь пожал плечами.

— Хорошо хоть, не в новых пошла, — сказал он. — Ну что. Вперед?

— Патрульные говорят — магия все-таки чувствуется там. Но слабая, — сказал Малыш.

— А менталисты умеют по такому следу находить? — спросил, всовываясь в кабинет, Кокус Медоед, который явно подслушивал. — А то, может, Муха сгоняет? Вместо собаки.

— Не умеют, — сказал Флай и от неожиданности прикрыл рот рукой.

Голос сформировался и больше не хрипел, а звучал крайне мелодично. Странно только было слышать его не от хорошенькой собеседницы, а как бы изнутри себя.

Медоед, как и Малыш, тоже оглядел его с интересом, и отчего-то Флаю захотелось прикрыться руками. В отличие от своего коллеги, Кокус не стал обрисовывать изучающим взором всю девичью фигуру, а сразу уставился на грудь. Флай не раз встречал выражение «раздевать глазами». И «поедать взглядом». И прочие устоявшиеся фразы! Да что там встречать! Разве сам он никогда не смотрел на девушек вот так?! А теперь такому осмотру подвергали его. Легко и непринужденно взгляд Медоеда расстегнул на блузке пуговки и крючки бюстгалтера на спине, мысленно освободил груди фальшивой Лидии от белоснежных кружевных чашечек и теперь с наслаждением изучал то, что было скрыто. И это, вопреки домыслам мужчин, вовсе не взволновало Флая, а скорее даже наоборот. В голову сразу же закрались мысли о безопасности и защите. Только придется теперь помнить, что защищаться тоже надо, не выходя из образа.

— А вы откуда знаете, девушка, про менталистов-то? — спросил Малыш вкрадчиво.

— Это лейтенант Лидия Пай, — сказала Эстер холодно и настолько остро, что о ее слова наверняка можно было порезаться, как об осколок льда. — Она участвует в деле.

— Ловля на живца? — оживился Медоед. — Хм. Я бы клюнул! Кстати, Лидия Пай, хотите посмотреть на моего живца в деле?

— Нет, — сразу же вырвалось у Флая. — Не думаю, что ваш живец меня воодушевит!

— Если девушка говорит «нет», то это скорее всего «да», — заметил Медоед невинно.

— Агент Ринфи, я рекомендую воздержаться, — начал было шеф, но его перебила капитан Тидо.

— Как стоите, агент? В кабинете двое старших по званию. Не желаете расстаться со своим живцом — отвечайте по существу! И только тогда, когда вас спросят! — отрывисто и сурово рявкнула она.

И Флая так и обдало ее истинными эмоциями: как ледяной водой из ведра. О да, теперь он понимал, отчего Медоед боится симпатичного капитана, Эстер Тидо! Ведь люди, не одаренные магией, все равно улавливают и холод, и неприязнь, и строгость. А она любила держать подчиненных в своем маленьком крепком кулаке. Требовала от них по полной — впрочем, как и от себя.

Вдохновленный этим примером Флай перехватил руку Талангера, хищно тянущуюся к новообретенному бюсту, и сжал запястье так, что Малыш засипел:

— Аййй! Лиииидия, что вы делаете?

— Это особое рукопожатие, — прощебетал Флай. — Для тех, кто тянет лапы куда их не просят.

— Оййй, все, я понял, — пропыхтел Малыш. — У вас у участке все дамы такие, да, капитан?

— Берите в моем участке кинологов, собак и идите осматривать место находки, — велела Тидо, не поведя и бровью в сторону Талангера. — И если узнаю, что кто-то подкатывает яйца к лейтенанту Пай — враз всем живцов поотрываю, забудете, как в туалет без трубочки ходить! Поняли?