Мы вернемся домой - Эльтеррус Иар - Страница 17

– Не у одного тебя, Олег Арумович, – покивал связист. – Они бы и без нас вскоре до Земли добрались и навели там должный порядок.

– Может добрались бы, может – нет, – строго посмотрел на них капитан. – Некогда нам фантазировать. Ты, Джоныч, давай-ка иди готовить отчет по накопанной на здешней Земле информации. Она ведь поступает?

– Потоком идет, – подтвердил связист. – Там же все наши фрегаты и корветы сейчас под маскирующими полями гуляют. Люди, там ужас кромешный! Там кошмар! Вы простите, но в чем-то ситуация даже хуже, чем было у нас, невзирая на войну. Вы представляете, там в каждую фирму обязывают набирать в обязательном порядке… э-э-э… как бы это сказать?..

– Говори, как есть! – отрезал Николай Александрович.

– Гомосексуалистов, пидоров и лесбиянок!

– А это еще кто такие? – с недоумением переглянулись представители младшего поколения, не прошедшие Великую войну.

Капитан со старпомом криво и зло, совершенно одинаково усмехнулись и коротко объяснили, причем не выбирая выражений, что делали очень редко – мат из лексикона имперцев практически ушел еще лет двести назад, его использовали только если хотели подчеркнуть свое крайне отрицательное отношение к чему-либо.

– Гадость какая! – экпрессивно выдохнула Оксанка Чередниченко, великолепный астрофизик, невзирая на свою внешность глупой голубоглазой куклы с пышными формами.

– Мерзость! – вторил ей Поль Гураками, уроженец города Степановск на острове Бали.

– Да неужели это правда?.. – не поверила Машенька Ле Куартье, пустотный планетолог и пилот глайдеров.

– Как ни жаль, правда… – со вздохом подтвердил Виталий Джонович. – Ведь на местной Земле сейчас царит такая мерзость, как либерализм. Вы должны были изучать эту псевдоидеологию в школе. Она, на мой взгляд, намного страшнее даже нацизма. Либерализм использует нацизм всего лишь как инструмент для достижения своих целей. А цели его страшны…

Молодежь смущенно потупилась. Они-то, конечно, изучали, но давным-давно позабыли, поскольку знание это было отстраненным, и никому, кроме историков и социологов, не нужным. Старшие переглянулись. А ведь это опасно, особенно в текущей ситуации – этим чистым детям обязательно повстречаются опытные демагоги, которые смогут промыть им мозги. Дома, в империи, таковых не было, за этим внимательно следил Совет Этики. Там любому таковому тут же били по рукам. Также очень внимательно отслеживались манипуляторы, при первой же попытке манипулировать другими людьми ради собственной выгоды человек получал сперва предупреждение, а затем, если не унимался, что тоже изредка случалось, жесткое наказание, вплоть до пожизненной ссылки на заброшенную пустотную станцию, доживать свой век в полном одиночестве, раз не способен уважать других и воспринимать их равными себе.

– Царящую сейчас на Земле либеральную идеологию следует воспринимать, как растянутое во времени разложение всех традиционных обществ до уровня несвязанного одноклеточного состояния. Иначе говоря, человека приучают к мысли, что следует полностью разорвать любые социальные связи и руководствоваться исключительно собственными интересами. Высшая форма либерализма – это когда индивидуум не ограничен ничем в своих правах и свободах. Но как же обязанности? А их просто нет и быть не может, по определению. Ведь любые обязанности – это принуждение к чему-либо, ну какой же это либерализм тогда? Индивидуума принудили! Немыслимое дело. То есть, абсолютная вседозволенность и никаких обязанностей. Право творить любые мерзости и не нести за них ответственности. Ребята и девчата, вы только представьте несколько миллиардов либералов, у которых нет никаких тормозов. Что мы получим в конечном итоге? Правильно. Отвратительное атомизированное общество, где каждый считает пупом вселенной исключительно себя. А всех остальных только ресурсами для удовлетворения своих желаний.

– Да разве такое бывает?.. – глаза Оли Бачелли, талантливого подводного агронома, расширились настолько, что, казалось, сейчас вывалятся из орбит. – Да они же друг другу глотки перегрызут! Каждый же только себя будет считать имеющим право хоть на что-то…

– Именно так, – подтвердил связист. – Мало того, представители либеральной идеологии объявили войну всему культурному наследию человечества, обозвав его «агрессивно-традиционалистским». Они отрицают семью, любовь, все возвышающее, а не принижающее человека, искусство, дружбу и вообще любые положительные качества. Во главе угла исключительно «свобода», причем при попытке выяснить, что под этим подразумевается, поднимается отчаянный визг и начинается неприкрытое шельмование спросившего. Например, в некоторых странах Запада нарастает буквально вал реабилитации педофилии (это когда насилуют детей), сыпятся публикации о том, что если по согласию, то можно и даже полезно. Мало того, объявлено о праве маленьких детей на смену пола без разрешения родителей. Причем полов заявлено что-то около тридцати. Как там они говорят? А, небинарная личность! Идет открытая борьба с религией, нравственным каноном, человеческими взаимоотношениями, не определенными юридическими законами. То есть, человека изо всех сил пытаются превратить в абсолютного эгоиста, не способного ни к творчеству, ни к созиданию, ни к какому бы то ни было сотрудничеству с другими людьми. Зачем все это делалось мы понять так и не смогли, нам удалось добраться после окончания Великой войны только к очень немногим из высокопоставленных либералов, и они ответа не знали. Знавшие причину погибли. А ведь у нас к началу войны они не успели как следует развернуться, война в 2004-м началась. Здесь же у них было дополнительно восемнадцать лет, и они за эти годы развернулись по полной. Знаете, я очень надеюсь, что хоть на этот раз нам удастся выяснить, кто за всем этим стоял и чего добивался. Необходимо это выяснить! Никто не стал бы всего лишь ради денег и власти такое творить. Я очень хочу понять – зачем все это было затеяно?!

– Все бы хотели, – хмуро поддержал его капитан. – Почему они так ярятся на любую попытку страны или народа сохранить самобытность, свои традиции? Не знаю. Но ведь они тогда пошли на нас только потому, что Россия осмелилась снова стать империей и отбросить их либеральные принципы. Всего лишь! Но тогда почему они так стремятся уничтожить Россию здесь? Ведь здесь она полностью либеральная и готова у них в ногах валяться, соглашаясь на все, что от нее требуют. Но нет! Им этого недостаточно. В чем же дело? Опять не знаю. Но теперь у нас есть шанс выяснить и понять.

– А я не уверен, что есть, – тяжело вздохнул инженер.

– Почему, Соломон Игоревич? – тут же спросила Машенька.

– Да потому, что они и сами могут не знать, – хмуро ответил тот. – Мы не раз сталкивались с теми, кого в древние времена назвали бы одержимыми. Люди не верили в свои идеи, а истово веровали в них, они с горящими глазами шли на смерть ради права пидоров пялить друг друга прилюдно, понимаете?!

– Нет… – отчаянно покраснела девушка. – Не понимаю, как можно за такую гадость умирать…

– Я тоже не понимаю, – криво усмехнулся Николай Александрович. – Никто из нас не понимает. Но шли и умирали. Иногда мне казалось, что это какая-то психическая эпидемия. Нам удалось справиться с ней только жесточайшим карантином. Мы намертво изолировали носителей идеи либерализма от остального человечества, не позволив им воспитывать детей и прилюдно говорить об их измышлениях. И да, им отказали в лечении и преобразовании тела по имперским технологиям, поэтому лет за пятьдесят-шестьдесят либералы попросту вымерли, унеся свои отвратительные идеи с собой в могилу. Но многие до самой смерти оставались безумными проповедниками так называемой «свободы» от всего человеческого – от совести, чести, любви и доброты. К счастью, им негде было проповедовать, только среди таких же сумасшедших – их всех содержали в специальных резервациях. Учтите, нам в этой реальности придется все это повторить, и на куда более жестком уровне. Нас назовут жестокими. Нас назовут зверьми. Нас назовут чудовищами. Пусть называют. Наша задача снова создать страну героев, страну мечтателей, страну ученых. И мы ее создадим, как бы трудно нам ни пришлось!