Шёпот Ночи (СИ) - "Keril" - Страница 58

— В правильном направлении думаешь, несмотря на то, что тебе всего четыре года. Да, я — живой мертвец. Хотя фактически и не был на той стороне в отличие от тебя. Я — вампир. Нас с тобой объединяет то, что и твоё и моё сердца бьются, а ведь так не должно быть.

— К чему мне эта лирика? Что тебе нужно, вампир?

— Когда Владимира увели от тебя, ты обмолвилась про похоронщика. Можешь рассказать мне подробнее?

Ксюша ухмыльнулась.

— Что тут рассказывать? Есть Похоронщик, и есть его воображаемый друг. Похоронщик слишком совестливый, чтобы воскрешать самому, поэтому придумал себе такого друга, который его подтянет-подтолкнёт.

— И откуда ты про него узнала?

— Когда он нёс меня домой, я проснулась, но вида не подала. Он нёс меня на руках, накрытую одеялом, и я слышала, как он разговаривал сам с собой. Из этого странного диалога я поняла, что Похоронщик и его тёмная половина не слишком хорошо понимают друг друга. Один хочет воскрешать, но не может, а другой — может, но не хочет. И, я так поняла, до меня кто-то уже был воскрешён.

— Почему?

— Потому, что из того же разговора было ясно, что второй появился именно после воскрешения первым человека. Так что, Саша-вампир, тебе и твоему деду, Владимиру, есть над чем подумать.

— А родителей и остальных зачем изводишь?

— Не знаю. Оно как-то само происходит. Я вижу в людях только плохое. И хочу их убивать, а ещё лучше доводить до того, чтобы они убили себя сами.

— Я обещаю тебе, что найду способ помочь избавиться от этого.

— Спасибо, вампир. Иногда мёртвому лучше оставаться мёртвым. И я никогда не прощу Похоронщика. Я его ненавижу.

Саша направился к выходу. Он уже подошёл к двери, когда Ксюша его окликнула:

— Если что, будет скучно — приходи. Тебя я прочитать не могу, но может оно и к лучшему. Я буду ждать.

— Спасибо, Ксюш, — он посмотрел на камеру наблюдения, — я закончил свидание, прошу открыть дверь.

Корешевский приложил рацию к губам.

— Открыть двери, посетитель закончил встречу.

Охранник открыл дверь, и Саша вышел в коридор. Затем охранник закрыл её обратно.

— Ну как оно всё прошло? Не пыталась убить?

— Нет. Намекнула, что попробовала, но у неё не получилось.

Два Александра направились к выходу. Они сели в «Рено» Корешевского и поехали обратно в город.

— Тебя куда подбросить? — спросил Александр у вампира-ветеринара.

— Вези меня домой. Мне предстоит разговор с Сэрой.

— Ну ты уж не ругай её слишком строго. Наверняка она действует в твоих интересах. Тем более ты обещал девчонке, что найдёшь способ ей помочь. Сам подумай. Кто ещё тебе сможет помочь в этом вопросе, как не твоя любимая Сэра, девушка-экстрасенс?

В этот момент Саша задумался. А ведь и правда, кто ещё, как ни Сэра может ему помочь в этом вопросе? Только её знания и связь с бабкой могут помочь ему в решении этого вопроса.

— Тёзка, ты — гений! — Саша посмотрел в упор на куратора, — если бы ты не был за рулём, я бы тебя расцеловал!

— Ой, не стоит благодарности. Это — часть моей работы.

В этот момент на телефон Корешевского пришло сообщение. Он достал его из кармана. Сообщение было от контакта под именем «Управление».

— На, Саш, прочти вслух, — он дал аппарат вампиру, — а то я — за рулём, неудобно.

Саша разблокировал телефон, у Корешевского он не был защищён графическим или цифровым ключом. Затем он открыл сообщение и прочитал вслух:

— Тут написано: «Арефьев со стажёром взяли Дмитрия Жарова. В данный момент они направляются в служебном транспорте в отделение».

Александр выдохнул.

— Если этот день нам благоволит, думаю, и твой разговор с Сэрой пройдёт продуктивно и слажено.

— Будем надеяться, что так оно и случится.

Весь остаток пути до города они ехали молча. Саше предстоял разговор с самовольно приехавшей Сэрой, а Корешевскому нужно было явиться в отделение для допроса задержанного Дмитрия Жарова.

На подъезде к городу начался снегопад. Корешевский ещё удивился, откуда столько снега в Петербурге. Саша же слушал радио, по которому передавали, что стране грозит эпидемия новой короновирусной инфекции.

И всё же каждый из них думал о своём. Февраль вносил корректировки в их планы.

Весь остаток дня после убийства и последующего воскрешения Ольга провела в полном недоумении. Она совершенно не помнила последних трёх часов. В то же время её взгляд на мир как-то поменялся: он стал казаться ей каким-то мерзким. Любое воспоминание о ком-то из своих знакомых вызывало в ней волну ненависти. Ольга сразу вспоминала их недостатки, то, как они некрасиво себя повели в той или иной ситуации с тем или иным человеком. Она ходила по единственной комнате своей квартиры-студии, теряясь в собственных мыслях. В конечном итоге она уснула, завтра нужно было идти на работу.

В офисе, на шестом этаже одного из Петербургских бизнес-центров, где Ольга работала, ей лучше не стало. Чувства обострились, только теперь она видела грехи не людей из своих воспоминаний, а самых настоящих, которые были перед ней. Она могла посмотреть на любого, и её мысли сразу выстраивали полную картину в её мозге: что плохого совершил тот или иной человек. Но этим дело не ограничилось. Ольге хотелось подойти к каждому из них и высказать всё, выплеснуть свою злобу, заставить его убить самого себя. Злоба стала настолько сильной, что её становилось трудно сдерживать.

Ольга сидела за компьютером и была погружена в работу. Она старалась не обращать внимания на людей. Однако в офисе с ней в отделе работал один сотрудник, балагур и любитель подшучивать над другими, Костик. Он любил наблюдать за своими коллегами, чтобы потом шутить и «стебать». Плохое настроение и замкнутость Ольги не обошли его стороной. Через пару часов после начала рабочего дня он подошёл к ней сзади и положил ей руку на плечо. Она словно обожглась от его прикосновения. Костя отдёрнул ладонь.

— Что такое, Оль? Свидание вчера не удалось?

Коллектив всё слышал, но сохранял привычный офисный нейтралитет, и никто не лез в чужой разговор. Ольга же заглянула Костику прямо в глаза. Картинки из его прошлого обрели ясность и чёткость, будто она сама там побывала и всё видела. Все его гнусные поступки оказались перед ней как на ладони.

— Знаешь, Кость, моё свидание было гораздо лучше, чем твоя мама после того, как ты помог ей уснуть навсегда.

Сначала лицо молодого человека окаменело, затем его тронула едва заметная ухмылка, потом оно побелело. Костя быстро вернул самообладание.

— Давай ты не будешь говорить про твою маму, окей? Она давно умерла и, не думаю, что тебя это касается.

— Конечно, а ещё меня не касалась та девушка, которую ты пару недель назад напоил на вписке до бессознательного состояния. А потом ты же с тремя своими друзьями…

— Замолчи! — вскрикнул Костя.

— Нет, дружок, я хочу продолжить.

— Я тебя сам заткну и не посмотрю на то, что ты женщина.

— Я предлагаю тебе иной выход из положения, — Ольга чувствовала на себе скользящие взгляды коллег, — он — прямо за окном. И тогда, возможно, никто не узнает про твой маленький секретик со счетами нашей фирмы.

— Ах ты с…

— Прекратить! — раздался громкий голос генерального директора, — что за цирк вы тут устроили?

Ольга перевела взгляд на него. А ведь Юрий Борисович ещё более мерзкий, чем этот Костя. Его годы скопили всю мерзость в складках его кожи, в полостях его внутренностей, эта мерзость растекалась по его кровеносных сосудам, разнося едкую вонь по всему его телу. Она надувалась на его кожном покрове как невидимые пузыри и лопалась, источая мерзкий запах.

— Так, — сказала Ольга, она заметила, что Юрию не по себе от её взгляда, — беседую с коллегой.

Руководитель кивнул.

— В кабинет ко мне зайди.

— Слушаюсь.

Через пять минут Ольга зашла в кабинет начальника. Он сидел во главе директорского стола и перебирал неизвестные ей листы бумаги.