Кувалда (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 9

Учили здесь не только писать и считать, но и пользоваться личной силой, полагая это главным умением дворянина, и упор делали именно на использование этого странного волшебства, которое Краснослав пока так и не освоил. Те из дворян, которые сил не имели, как, например, Славик, тоже могли посещать уроки, но отношение к ним было презрительно-снисходительное. Князь Сволов тоже был из таких.

Кроме аристократов из хороших семей, в Гимназию принимали наиболее одарённых и отличившихся мещан, которые обычно пополняли ряды дворянских прихвостней. Силы они тоже не имели.

Выпускные экзамены, что должны были пройти через два месяца, состояли из русской словесности, закона Божьего, всеобщей истории и географии, математики и физики. Но наиболее важным из экзаменов считалась демонстрация личной силы. Именно по результатам этого экзамена обычно решалась судьба гимназиста, и двоечники легко получали хорошие места в министерствах и столичных ведомствах, а неодарённые зубрилы типа Семёна отправлялись служить мелкими клерками за тридевять земель.

Капитан Кувалда внимательно слушал и запоминал всё, что докладывал ему Семён по пути на первый урок. Утро нового дня начиналось с занятия по физике, которую Краснослав хорошо помнил ещё из прошлой жизни. Пилот обязан знать физику, иначе рискует неосторожным манёвром кого-нибудь убить или убиться сам. А Кувалда был отличным пилотом.

Они вошли в огромную полупустую аудиторию. Урок ещё не начался, учителя не было, и их появление было встречено насмешками и грязными шутками. Краснослав окинул аудиторию взглядом и не нашёл ни одного человека, который был бы рад их появлению. Снова презрение, иногда жалость, в лучшем случае — равнодушие.

Семён прошёл к свободному месту на первом ряду, Кувалда сел рядом с ним. Где-то позади он заметил Агнию, но кузина его показательно проигнорировала, о чём-то хихикая с подружками.

— И что дальше? — тихо спросил Краснослав, глядя, как сосед раскладывает на парте учебники и тетради.

Сам он пришёл с пустыми руками.

— Я пока перечитаю параграф, он интересный, — пожал плечами Семён. — А что Никанорычу в голову взбредёт, так одному Богу известно.

Краснослав устало опёрся на кулаки. Совсем не этого он ожидал от Гимназии, хотя догадывался, что скучной учёбы не избежать. Тем более, что многое в здешних учебниках просто отсутствовало. Ни полупроводников, ни ядерной (и тем более термоядерной) энергии, ни даже примитивного радио, местная цивилизация топталась на месте уже долгое время, кое-как выживая с помощью угля и пара. Даже переработка нефти здесь едва зарождалась. Кувалда небезосновательно полагал, что разбирается в предмете куда лучше учителя.

Поэтому капитан уронил голову на парту и мгновенно уснул, как умеют засыпать только военные и студенты. Долго проспать ему не удалось, князь Сволов пихнул его под рёбра, стоило только учителю показаться в дверях.

— Встать! — прозвучала отрывистая команда, и все гимназисты поднялись со своих мест.

— Садитесь, — отозвался учитель, Христофор Никанорович, быстрым шагом поднимаясь на кафедру.

Кувалда с интересом поглядел на местного физика, который выглядел, вопреки ожиданиям, статным молодым человеком в дорогом сюртуке, на рукавах которого поблескивали алмазные запонки.

Тот, в свою очередь, заметил внезапное появление Сычёва.

— Решили почтить нас своим присутствием, Сычёв? — медленно и нарочито громко произнёс Христофор Никанорович, пристально глядя на ученика. — Большая честь, я польщён вашим вниманием.

Краснослав затылком почувствовал взгляды одноклассников, прикованные к нему. Да, похоже, у преподавателей Славик тоже был далеко не в фаворе.

— Встать, когда с вами говорит учитель! — рявкнул физик.

Кувалда встал. Сзади послышались смешки и шелестящий громкий шёпот.

— Где ваш учебник, Сычёв? Тетрадь? Перо? Чернила? — учитель опёрся на кафедру и наклонил голову, будто допрашивал подозреваемого.

Семён попытался передвинуть свои тетрадки поближе к другу, но Христофор Никанорович только показал на него пальцем, и тот замер, словно кролик перед удавом.

— Молчите, Сычёв? Надеюсь, ваши знания сопоставимы с вашей наглостью, — произнёс учитель.

— Спрашивайте, — равнодушно сказал Кувалда.

Физик ухмыльнулся, будто палач перед экзекуцией, и даже поправил сюртук.

— Сволов, не вздумайте подсказывать, иначе я буду вынужден наказать вас обоих, — сказал он.

Семён поник и съёжился. Похоже, Христофор Никанорович видел его насквозь.

— Третий закон Гюйгенса, — скучающим тоном произнёс физик.

Краснослав напряг память. Перед глазами побежали тысячи строк, читанных давным-давно, в лётном училище, но сколько он ни старался вспомнить — в чертогах памяти такая комбинация отсутствовала.

Семён поднял руку и затряс ей в воздухе изо всех сил, едва сдерживаясь, чтоб не выкрикнуть ответ с места. Остальные ученики пристально следили за публичным унижением Сычёва, ведь подобного шоу в Гимназии не было очень давно. Почти пять месяцев.

— Элементарный вопрос, но вы, Сычёв, похоже, считаете, что слишком хороши для изучения физики, — надменно процедил Христофор Никанорович. — Сволов, подскажите своему товарищу.

— Сила действия равна силе противодействия! — выпалил Семён.

Кувалда удивлённо посмотрел на обоих. Сперва на физика, потом на Семёна. Он знал этот закон совсем под другим именем. В его родном мире сотни улиц и проспектов носили имя великого славянорусского учёного Невтонова. И этот закон, один из основополагающих законов механики, тоже был открыт именно им.

— Не делайте вид, будто впервые слышите об этом, Сычёв, — губы учителя тронула едва заметная усмешка.

— Спросите что-нибудь без фамилий и дат, это физика, а не история, — хмуро произнёс Кувалда.

Физик вспыхнул от такой наглости. Тонкие губы сжались в щёлочку, взгляд превратился в злой и хитрый звериный прищур.

— Полагаете, вам это поможет? Хорошо. Объясните, что такое теплород, — Христофор Никанорович позволил себе улыбнуться.

Вот об этой концепции Кувалда слышал. Ошибочная теория из древних времён.

— Теплород — несуществующая концепция, — начал Краснослав, удовлетворённо глядя, как вытягивается от удивления лицо учителя. — Вымышленная удобная теория, призванная объяснить нагрев тела притоком в него теплорода.

Класс зашумел, гимназисты просто подняли его ответ на смех. Христофор Никанорович и сам посмеивался, опираясь на кафедру.

— И как же, по вашему, тогда происходит нагрев?

— Кхм. Хаотическим движением атомов, — попытался объяснить Кувалда, но физик остановил его взмахом руки.

— Вы, Сычёв, прекрасно сочиняете на ходу, но ужасно знаете физику. Движением атомов… Несусветная чушь! Надеюсь, к экзамену вы подготовитесь должным образом. Садитесь на место, Сычёв, неудовлетворительно, — сказал Христофор Никанорович.

Кувалда вдруг понял, что этот мир куда более отсталый, чем он думал.

Звонок освободил гимназистов из цепких лап физика. Гулкое чрево аудитории выпускало их мелкими группками, и Краснослав задержался, ожидая, пока князь Сволов соберёт все свои учебники и тетрадки. Это и стало первой ошибкой.

Их уже ждали в коридоре. Как только они вышли за пределы аудитории, на плечо Краснослава опустилась тяжёлая рука. Огромная компашка гимназистов окружила их, предвкушая ещё одно шоу, и потащила по коридорам Гимназии. Немногочисленные встречные либо расступались, либо вливались в эту толпу, которая тянула Краснослава, будто водоворот.

— Ну привет, Славик, — голос над ухом будто сочился мёдом, но Кувалда ясно ощущал скрытую агрессию.

— Ну привет, кто-ты-там-такой, — в тон ему ответил Краснослав, поворачивая голову, чтоб разглядеть незнакомца.

Белокурые локоны, ниспадающие до плеч, тонкий прямой нос, мраморно-белая кожа, глубокие синие глаза. Будто Купидон, сошедший со старых картин, если бы не гнильца, которую Кувалда ощущал буквально физически, в запахе, в тоне голоса, в блеске глаз. Капитан нередко встречал подобных людей, испорченных тлетворным влиянием рептилоидов, хотя очень часто они портились и сами по себе.