Рабыня для чудовища востока (СИ) - Блэк Айза - Страница 22

Странный оборванец ведет себя вызывающе. Он начинает метаться по залу, выкрикивая: «Сжечь!». Подбегает к оборотням, трясет перед ними посохом.

— Подойди, Бурхан, — голос Владыки заставляет его застыть на месте, прекратить свою беспорядочную беготню.

Меня же пронизывает чувство омерзения. Хочется вышвырнуть за шкирку это грязное существо. Чтоб он был как можно дальше от меня. От него исходит жуткий запах прогнивших фруктов. Он душит. Вызывает рвотные позывы. А еще в душе нарастает ярость, чувство гадливости и презрения. Эмоции настолько острые, что едва удается совладать с ними. Я и сама не прочь умолять Владыку убрать непрошеного гостя. Выгнать. Изгнать.

Старик замешкался. Потоптался на одном месте. Потом уже далеко не так уверенно пошел к волку.

— Алифар, ты мне, как сын, ты моя отрада. Я тебе посвятил жизнь! — он говорит заискивающе, но головы не склоняет. Только хаотично качает и трясет ей.

— И решил поиграть во вседозволенность? — рука волка неспешно гладит голову змеи. Голос звучит как удары хлыста. Ровно, вкрадчиво, убийственно. Ощущаю, разряды жалящей энергии. Лохматый мужик пятится назад, крепче сжимает свой посох.

— Я был в краях неверных. Выполнял поручения. Ты знаешь, если бы не острая необходимость, я бы никогда не посмел прервать свою миссию. Но я почувствовал беду, гибель, черную отраву, что несет в себе самка. Над ней сгущается беда, и если сейчас ее не уничтожить, она обрушится на наши головы. В первую очередь на твою, Алифар. Ты потеряешь все. И народ твой погибнет, ибо победит мятежная сила зла.

— Спрашивал ли я твоего совета? — Владыка делает едва уловимый жест рукой, и старик падает на колени, утыкается лбом в пол.

— Меня призвало Солнце! Оно нашептало, чтобы оберегал! Усмири свой гнев, Алифар! И услышь, что я тебе толкую! Прикажи немедля разорвать ее! И даже ее мертвая плоть не должна находиться в пределах Шантары! — далее начинает причитать, бормотать что-то бессвязное.

А я отчетливо понимаю, что сейчас один кивок головы главного волка, и меня действительно разорвут на части. Моя жизнь в его руках. И я ничего с этим не могу сделать. И совсем не понимаю, чем я так не угодила старикашке. Мы ранее не виделись. Я ничего ему не сделала. Да и какое в принципе ему может быть дело до обычной рабыни.

Они говорят на их языке. Я пытаюсь сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Нельзя им показывать, что я их понимаю. А может, старик почувствовал странности, происходящие со мной? Знает нечто неведомое даже мне? Не могу решить эту головоломку. И будет ли это все иметь значение, если Алифар примет решение не в мою пользу…

Глаза волка больше не искрятся солнечной энергией, они потемнели, приобрели багровый оттенок. В зале все притихли. Никто не перешептывается, кажется, даже не дышат.

— За неповиновение следует кара, — Владыка, смотрит на одну из сидящих рядом огромных пантер. Взмах ресниц, повелительный взгляд. Между ним и животным происходит немой диалог.

Пантера встает со своего места. Медленно подходит к старику, скалится, и хватает его за шиворот. Тащит к выходу. Он упирается, орет.

— Ты не можешь меня убить! Свет моего сердца! Мой повелитель! — он бьет пантеру палкой. Пытается вцепиться своими жуткими черными ногтями за пол.

Алифар даже не смотрит на старика. Словно его уже и нет тут.

— Разве ты не слышал, что я сказал! Неужели зло настолько сильно, что уже затуманило твой разум! — продолжает вопить оборванец.

— Бархан, не испытывай судьбу, не ровен час, действительно накличешь смерть, — Басир идет следом за орущим стариком и пантерой. — Ты не бессмертен, и у всякого расположения есть предел.

— Донеси до него истину хоть ты, Басир! Он слеп. Мятежное зло уже на пороге! — его тащат мимо меня. Слишком близко. Смотрит на меня с ненавистью, презрением и… страхом. От его взгляда, кажется, по телу проползают сотни скользких червей. Словно что-то мерзкое, похожее на вязкую слизь, хочет пробраться ко мне в душу, отравить там все, уничтожить. Я изо всех сил не пускаю это. Отталкиваю, сопротивляюсь.

Старик фыркает, сморщенное лицо покрывается красными пятнами. Он хватает свой посох и направляет на меня. Синий камень на конце загорается, и в меня летит молния. Не успеваю вскрикнуть, испугаться. Все происходит за долю секунды. И вот уже вижу перед собой спину Владыки. Ощущаю его аромат. Закутываюсь в него как в спасательный щит. Жадно вдыхаю воздух, пропитанный Алифаром. Там исцеление, там защита. Только так я могу вытравить из себя смрад старикашки.

Волк выхватывает у него посох из рук. Ломает его на мелкие кусочки, а камень швыряет к себе на подушки. Проводит рукой над лицом оборванца, тот истошно вопит. Так визгливо и громко, что у меня закладывает уши. Потом, не сказав ни слова, не взглянув на меня, Владыка возвращается на свое место.

Незваного гостя выносит пантера. Басир шепчет мне, проходя мимо:

— Повезло тебе, если бы Бархан попал — длинная смерть в муках, от которой нет спасения.

Я предпочла промолчать. Мне нечего ему сказать. Да, и я сомневаюсь можно ли мне вообще сейчас открывать рот. Варварские законы, столько потрясений, вопросов. Но отчего-то для себя я приняла решение — я дам клятву.

Логически обосновать свое решение не могу. Просто ощущаю — это будет единственно правильным решением в данной ситуации.

Владыка вновь начинает устанавливать связь, его глаза загораются. Он ведет себя так, словно и не было этого инцидента. В зал возвращается пантера. Останавливается около меня. Долго смотрит ярко-зелеными глазами. Делает резкий прыжок. И вот я уже лежу, придавленная огромным животным к полу. Зажмурилась, ожидая, когда она вонзит свои зубы в меня. Говорят, в такие минуты перед глазами проносится жизнь. Нет. Вижу только Владыку, прочно въевшегося мне в мозг. В последние мгновения жизни я думаю только о нем…

А потом…шершавый, горячий язык лижет мне лицо. Раздается довольное урчание пантеры. А по залу проносятся возгласы удивления.

— Хорошая… красавица, — едва шевелю губами, смеюсь.

Я только что прощалась с жизнью, на миг не сомневалась — конец. А тут меня охватывает волна радости и умиления. Вблизи пантера невероятно красивая, черная лоснящаяся шерсть, усы, что приятно щекочут меня, изумрудные глаза, в которых читается мудрость. Пантера лижет меня, и я ощущаю искренность. Вот кто не обманет, вот кто не станет лгать, животные честны в своих проявлениях. Глажу ее за ухом. И словно прячусь от всех. Я под защитой, она вбирает мои тревоги. Даже воспоминания о старике чудесным образом меня больше не тревожат.

— Фахима! — голос владыки нарушает нашу идиллию.

Пантера вздыхает, как-то очень по-человечески. Виновато смотрит на меня, как бы извиняется, что должна идти на зов хозяина. И очень медленно, покачивая хвостом с белой шерстью на конце, возвращается к Алифару.

Волк пристально смотрит на нее, пронзает солнечными вспышками, животное недовольно фыркает, садится рядом и отворачивает мордочку. А я продолжаю лежать на полу и смотреть на них. Любуюсь его профилем, точеные черты лица, жесткие, правильные. Перевожу взгляд на его губы, я ведь не распробовала тогда их вкус, только узнала насколько они упругие и шелковистые. От этих мыслей по телу пробегает волна жара. Если при первой встрече он показался мне далеко не красавцем, то сейчас я словно заново открываю его для себя. О чем я думаю? Я в рабстве! А он… почему-то не поворачивается язык назвать его чудовищем.

Он защитил меня от старикашки. Второй раз спас мне жизнь. Но и веры ему нет. Он обманывал. Ну и рассказы о Владыке не с пустого места. Ясно только одно, я окончательно запуталась в происходящем, в своих чувствах и эмоциях. Я словно попала в такой запутанный лабиринт, что блуждать мне тут до скончания веков в поисках ответов.

Алифар бросает на меня короткий взгляд. И мне хочется прирасти к полу, такое ощущение, что все мои постыдные мысли большими буквами выведены на моем лице.