Я.... из другого мира. Том VI (СИ) - Калинин Алексей - Страница 1

Как же задрали эти гребанные ниндзя. Уже который день идут по следу, но не нападают, а только следят. Зыркают раскосыми глазами и буровят мне спину, словно стараются прожечь дырки. А дырки упорно не хотели прожигаться.

А всё почему? Потому что убил сына главы могущественного клана ниндзя Кода-рю.

Нет-нет, убил не случайно — нарочно грохнул, причем готовился к этому не меньше двух недель. Ода Кабунага был сайко-комоном клана якудзы Хино-хеби-кай, то есть старшим советником — правой рукой оябуна, и, возможно, мог бы претендовать на место оябуна, если бы Сэтору Мацуда только дал слабину.

Непонятно? Херню какую-то несу с выпученными глазами и ниндзяками за спиной? Тогда мда… причем «мда-а-а» два раза!

Если вы вдруг каким-то чудом прошли мимо остальных частей моей истории, то я вкратце расскажу вам основную суть. Итак, я попаданец. Тот самый, про собратьев которого написано около полумиллиарда книг. Попал из обычного Санкт-Петербурга в мистическую Японию. Местный мир отличается от нашего наличием магии, оммёдо по-местному. Тут также стреляют, любят, предают и возвышенно признаются в ненависти.

Как будто взяли, да и закинули в технологический современный мир с элементами манги Наруто.

В прошлой жизни я подвизался на поприще наемных убийц. Был завален одной из жертв и перенесся в тело старшеклассника, который к тому же ещё и оказался из касты неприкасаемых. Правда, после закона хинины стали в равных правах с остальными людьми, но… Сила привычки порой сильнее законов, поэтому приходится бороться и с проявлениями дискриминации.

Попал я в ласковые руки Мизуки Сато, дочки главаря одного из кланов якудзы Казено-тсубаса-кай, которая тут же ответственно спихнула меня под нежное крыло засушенного терминатора по имени Норобу. Сэнсэй Норобу сначала не хотел меня обучать, но потом сжалился, и в итоге мы с ним скорешились настолько, что души друг в друге не чаем. Но на людях постоянно собачимся, чтобы люди не увидели наших слабых мест.

Так как я был в теле хинина, то и судьба моя должна быть незавидной. Максимум — работа ассенизатором или другая какая грязная шабашка. Простолюдину из бывшей касты неприкасаемых императорский дворец не светит. Но родители Изаму Такаги (так зовут пацана, в теле которого я обретался) решили, что пусть у их сына судьба будет лучшей, чем у них. Родители добровольно пошли в рабство, лишь бы Такаги выучился в старшей школе среди детей аристократов и смог стать человеком.

Да-да, вот такая вот самоотверженность. Однако, их мысли встали поперек горла одному полицейскому чину, который по совместительству был главой другого клана якудза Хино-хеби-кай. Сынок полицейского, Сэтору Мацуда, учился в одном классе со мной! И это донельзя раздражало старшего комиссара. Прямо спать не мог — так его корежило. Он начал чинить мне различные козни, шантажировать жизнью родителей, заставлять участвовать в соревнованиях со смертельным исходом, но в итоге моё кунг-фу оказалось сильнее.

На жизненном пути к нашему с сэнсэем тандему присоединился маленький оборотень — тануки по имени Киоси. Он оказался непоседливым, ленивым и непослушным. Возможно, именно поэтому и взяли на воспитание — мы ещё надеялись сделать из него человека.

После смерти старшего комиссара его сын Сэтору взял на себя управление кланом якудза. Он так ловко подставил меня под месть рыжеволосой кицунэ по имени Шакко, что та едва не укокошила вашего непокорного слугу. На этот раз мне повезло. Не укокошили. Хотя и очень старались. Правда, мне все ещё пророчат смерть от лап кицунэ, но я не верю в эти байки. Мало ли чего люди говорят…

В процессе моего укокашивания получилось выяснить, что и Сэтору и Шакко глотали волшебные пилюльки одного из аристократов. Стали при этом очень быстрыми и сильными. А фармацевт-аристократ вознамерился уничтожить меня. Причем не один, а вместе с девятью друзьями, которые тоже были не пальцем деланные. Постепенно у меня получилось убедить их всех, что моё кунг-фу со времен старшего комиссара не ослабло. После этого я обрел проблемы с девятью отцами-аристократами, но вроде бы получилось и это разрулить. У меня на руках оказалась запись признания доктора с пилюльками. Правда, эта запись стоила жизни одному неплохому человеку, но… Месть за этого человека была достойной.

Когда же кицунэ Шакко узнала про обман, то на неё нацепили ошейник, готовый в любую секунду взорваться. Мало этого — Сэтору предупредил, что дальше она будет участвовать в «Черном Кумитэ», где после трех боев получит право снова сразиться с ним. Сэтору же был уверен, что у него получилось меня завалить путем утопления, я же не торопился его разубеждать, но всё-таки со временем пришлось.

Два боя на «Черном кумитэ» прошли, остался последний бой — он трудный самый! Попутно из-за Киоси мы воскресили дух комиссара Мацуда, еле-еле отбились от него грязными трусами, но этот мудила всё-таки забрал с собой одного хорошего человека, Акиру Утида. Брата девчонки, которая мне нравится, но в этом я стесняюсь признаться даже сам себе. А вот вам признаться не стесняюсь — цените такое доверие!

Ещё мы с учителем организовали нападение на клан Хаганеноцуме-кай, которому изрядно пощипали перья. Но и в этот раз из-за одного маленького тануки прозевали вспышку. Эта вспышка едва не вылилась в большой костер, но мы по-пионерски успели его затушить. И даже сам клан Хаганеноцуме-кай захапали, да пропихнули под крыло Казено-тсубаса-кай.

Вот такая вот небольшая предыстория. Конечно, в целом было гораздо больше и интереснее, а ещё я стал не вполне человеком, но это отдельная история. Теперь я не молодой японец Изаму Такаги, а молодой ноппэрапон — монстр, который может менять лицо.

Сейчас же мы шли с сэнсэем по многолюдной улице района Сибаи и негромко переговаривались.

— И кто же тебя надоумил убить Оду? — спросил сэнсэй, когда мы перешли через дорогу на светофоре.

— Никто не надоумил, — пожал я плечами. — Из опыта прошлой жизни я знаю, что организацию нужно начинать уничтожать сверху. Снизу её уничтожать бесполезно. Вот разгромили мы офис Хаганеноцуме и что? Да ни хрена! Ёсимаса Сакурай только проблем доставил, а сам клан даже не почесался от того, что было убито сорок человек. Но вот из-за того, что убираешь кого-то из верхушки, дела клана начинают идти совсем не так, как хотелось бы.

Я чувствовал, что справа на меня уставился мужчина с газетой. Причем газета явно успела побывать в мусорном ящике, так как на краешке прилип кусок банановой кожуры. Эта черно-желтая нашлепка словно сигнализировала — чувак неспроста стоит возле рекламы ювелирного магазина и зарабатывает радикулит, подпирая спиной холодный серый бетон стены.

— Да? И что же происходит в таком случае? — с ехидцей поинтересовался сэнсэй.

— Как что? Прошлый раз, когда скоропостижно скончался оябун Хино-хеби-кай… — от этих слов сэнсэй только хмыкнул. — Да-да, когда скоропостижно скончался при невыясненных обстоятельствах. Так вот, когда он так сделал, то вспомни — какие волнения в Хино-хеби начались? Если бы Сэтору не обладал невероятной скоростью, то тяжело бы ему пришлось в борьбе за место отца.

— Ему и сейчас тяжело. Но он справляется… Вернее, справлялся. Видишь того, с газетой?

— Конечно же вижу. Стоит так напряженно, как будто хочет в туалет, но терпит из последних сил. А ещё банановая хрень прилипла внизу страницы. Очень плохо скрывается.

— Он специально нам так показывается, чтобы привлечь внимание и отвлечь от другого — через десять метров двое рабочих укладывают плитку…

— И что?

— А то, что один то и дело смотрит в телефон. Заметь — дорогой телефон, с хорошей камерой. Такой не будешь брать в грязную перчатку просто так. Тем более, если он составляет половину стоимости месячной зарплаты этого самого рабочего.