Настоящая фантастика – 2010 - Шмалько Андрей - Страница 15

— …ушанок можно дома держать! Они пушистые…

— Не кусаются?

— Нет, что ты! Если их за хвост не дергать…

Я доберусь до Линдиной радости, подумала Регина. Обязательно доберусь. Главное, посмотреть по-особенному, чтобы увидеть, где Линда ее прячет. И девочка одними губами шепнула:

«Инити-финити-крамс!»

— …ты гордишься?

— Горжусь. — Ван Фрассен еле удержался от вздоха.

— Не верю! — рявкнул адмирал.

Складывалось впечатление, что окружающий мир споткнулся на ровном месте — и провалился в хронояму, лет эдак на тысячу назад. Море, барашки волн, стопушечный фрегат в разгаре морского боя — и Рейнеке Кровопийца орет на мостике, веля команде идти на абордаж.

— Не верю! Не слышу искренности! Думаешь, я не понимаю, почему ты отключил изображение? Чтобы я не видел твоей кислой физиономии! Прости меня, мой мальчик, но ты глуп, как пробка. Глуп и наивен. Такой шанс выпадает один на миллион! Наша девочка — телепат. Великий Космос! — это подарок судьбы. Ты еще не выяснил: она активна или пассивна?

— Не успел.

— И это боевой офицер! — Адмирал сменил гнев на милость, вернувшись к заветной теме: Регине. — Уверен, что активна. В детском саду мне отказали в конфиденциальной встрече. Сослались на то, что у ребенка есть родители, а дядя, да еще дядя матери, — не такой уж близкий родственник… Идиоты! Неужели сразу не видно, кто в семье способен брать на себя ответственность? С другой стороны, если в сплетнях есть хоть крупица правды…

Сплетни, подумал капитан. Уже. Просто праздник какой-то.

— Я все продумал, мой мальчик. Интернат — это хорошо.

— Это хорошо, — покорно повторил ван Фрассен.

— Это замечательно!

Охранник с удивлением смотрел на задержавшийся «Луч». Старик не мог видеть, что происходит в кабине, и перебирал варианты, способные удержать на земле бравого, хотя и не слишком патриотичного «кэпса». Взгляд отставного канонира напоминал рабочее сопло плазматора. Но залпа не произошло. Со стороны торгово-развлекательного комплекса «Треньян» к стоянке подрулил спортивный мобиль, похожий на ярко-желтое веретено, и громко засигналил. Охранник пошел к машине, доставая из кармана комбинезона «перехватчик» управления.

К счастью, капитанский всестихийник не загораживал проезда.

— Интернат — это необходимо. — Тайком, словно прячась от адмирала, ван Фрассен посмотрел на часы. Нанотатуировка показывала пятнадцать минут четвертого. — На днях я разговаривал с куратором Регины, дядя Фриц…

Он не вполне был уверен, что рослый телепат, любитель шницелей и многозначительных пауз, числится куратором нашей дочери. Слово «куратор» предназначалось адмиралу, с целью произвести впечатление.

— Продолжай. — Бас Рейнеке смягчился.

На обращении «дядя Фриц» — естественно, вне службы! — адмирал настаивал со дня свадьбы, но результата добился всего семь раз. Капитан помнил эти случаи наперечет. Сегодня — восьмой.

— Регине очень не скоро разрешат покинуть «Лебедь».

И то с кучей мер предосторожности. Вы должны понимать…

— Я-то как раз понимаю! Будь моя воля, я бы вообще запретил любые школы, кроме интернатов. Круглосуточно! Под присмотром опытных учителей! Дисциплина! Порядок! Встречи с родителями — по субботам, в течение часа. Только интернат может сделать из мальчика мужчину! — В запале адмирал забыл, что сделать из Регины мужчину может лишь хирург и курс гормонотерапии. — Короче, я все рассчитал. Интернат мы заканчиваем с медалью. Потом мы идем в летное училище. На факультет оперативной координации. Мальчик мой, в нашей семье родилась вторая Белла Кнаух! Надеюсь, ты в училище изучал битву при Траббане?

— Ага, — глухо ответил капитан. — Я, дядя Фриц, даже зачет сдавал по Траббанской баталии. Координируя действия эскадрильи в условиях помех, исключающих иной способ связи, обер-лейтенант Белла Кнаух, телепат 1-го класса, сыграла решающую роль… Это есть в каждом учебнике. Три абзаца текста и анимированная карта боевых действий. Я даже лично знаком с корпоралом расчета плазматоров, который служил на «Ловкаче»…

— Вот! Вот! Теперь ты понимаешь меня?

— Я понимаю вас, господин вице-адмирал. Белла Кнаух — герой Ларгитаса. Она умерла от психического истощения на третий день после победы, в возрасте двадцати шести лет. Памятник ей стоит на Дюпрейском кладбище. В детстве меня водили туда на экскурсию.

— Вот! — Адмирал осекся. Бас треснул, как музейный кувшин. Наружу, капли за каплей, потекла горечь и обида. — Вечно ты вывернешь все наизнанку, Теодор. Разумеется, я желаю Регине долгих лет жизни. И понимаю, что перед телепаткой лежит множество дорог. Искусство, медицина, юриспруденция. Работа в полиции, наконец. Но в нашей семье… воинские традиции…

Он не закончил. Капитан почти физически ощутил, каких трудов стоило Фридриху Рейнеке укротить свой буйный нрав.

— Решать тебе, мой мальчик. Тебе и Анне-Марии. Но если ты хочешь знать мое мнение — ты его услышал. Кстати, у меня есть для тебя приятная новость. Твой рапорт рассмотрен и одобрен. Можешь считать себя слушателем академии. С осени приступишь к занятиям. Опять же, три года ты будешь на Ларгитасе, ближе к семье. Сейчас это особенно важно.

— Кто примет командование «Громобоем»? — спросил ван Фрассен.

— Старший помощник Вернер. Одобряешь?

— Да.

— Мне надо идти. — Адмирал поскучнел. — Свяжись со мной в конце недели. Сходим поужинать в «Пушку». Привет жене! Поцелуй за меня Региночку…

Бас исчез, и кабина сразу показалась капитану очень просторной.

Линда оказалась внутри кокона. Как бабочка перед тем, как вылупиться. Только у бабочки кокон серый, и через него ничего не видно. А у Линды кокон был прозрачный и весь из радуги. Сквозь него Регина хорошо видела, как Линда внутри танцует и смеется. Она удивилась. Линда сидела рядом на скамейке, без всякого кокона. Болтала ногами и рассказывала про ушанок. Пруд, рыбки, на кустах кудрявчика — розовые цветы-бубенчики гроздьями. Ничего особенного. Две девочки в парке интерната «Лебедь».

И в то же время Линда танцевала в коконе.

Там, где длился танец, не было никакого пруда. И кустов. И уж тем более рыбок. Огромный луг пестрел незнакомыми цветами. Дальше начинались холмы, а еще дальше висел комковатый туман, похожий на манную кашу. Такую дрянь выдал автоповар, когда мама нечаянно ошиблась в командах. Зато сразу стало понятно, где Линда прячет свою радость! Радость искрилась и звенела в недрах кокона, вокруг Линды. Вот почему Линда смеялась и танцевала. Регине сделалось обидно. Ей тоже захотелось туда. Но злой кокон пружинил и не пускал. Вот бы его чем-нибудь расковырять! Или заставить Линду вылезти наружу.

Задумавшись, чем бы ковырнуть Линдин кокон, Регина в руках у себя обнаружила дудочку. Дудочка называлась «флейта» — им в садике показывали. В нее надо дуть, и будет музыка.

Регина дунула.

Флейта, словно испугавшись, взвизгнула — и вдруг заиграла! Совсем как у взрослой тети-музыканта! Регина стала быстро-быстро перебирать пальцами, закрывая на флейте то одни, то другие дырочки. У нее получалось! Аж сама заслушалась. А Линда — нет. Не заслушалась. И танцевала совсем не так, как Регина играла. Иначе, наоборот. Регина не сомневалась: если Линда затанцует правильно, в такт флейте, кокон раскроется, и радость вернется. Сделается общей. Мама говорила: надо быть подельчивой. Все хорошие девочки делятся с подругами вкусностями и игрушками! Значит, и радостью тоже. Но вредная Линда продолжала танцевать поперек. Кокон от такого упрямого танца сделался еще толще. Теперь через него почти не было видно, что происходит внутри.

Регина рассердилась.

Что, радости жалко? — укорила она подругу. — Зачем вредничаешь?! Вот сейчас как достану ножик да ка-ак разрежу твой дурацкий кокон!

Тут ножик взял и появился. Кривой, блестящий и очень-очень острый. Как бы самой не порезаться, подумала Регина. Наверное, это флейта в ножик превратилась. В сказках так бывает. Так ведь я в сказке и есть! Злая колдунья заколдовала Линду и посадила ее в кокон. Сейчас я ее освобожу — и будем вместе радоваться!