Коварный уклонист (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 5

Очень хорошо знакомой мне и совершенно неестественной для этого мира злостью.

Почему господа политики гребут под себя и продают свои голоса в то время, как их работа — служить избирателям? Почему дядя милиционер отворачивает голову, идя мимо драки пяти пьяных тел? Почему службы коммунального хозяйства начинают что-то делать только тогда, когда заваливают жалобами тех, кто может вставить им пистон? Сотни, тысячи «почему» от того, кого в школе и дома учили совершенно другому. Констант не существует. Мир не совершенен. Великая машина держится на компромиссах.

Михаилу Басху никто не давал никаких социальных гарантий. У него не было никаких иллюзий. Именно поэтому он и разозлился.

Преступник из низших слоев общества, осознавший, что его страна уступает позиции, погрузившись в долгую вялую склоку за власть между аристократией, монархом и народом, первый осознал, что если всё оставить так, как есть, то вскоре, лет через 20–30, Эсхат будет поглощен. Завоеван соседями или далеким грозным Кригстаном после долгой и кровопролитной гражданской войны. Это было неминуемо. Вместо того, чтобы бежать или смириться, он взбесился и принялся за дело.

Почти достиг успеха, причем какого! Не просто поднял народ на бунт, о нет, он, этот разноглазый мужик, почти продвинул целых две партии в Верхний Парламент! Еще чуть-чуть и всё в Эсхате могло пройти по мирному пути — с налаженным диалогом разных социальных слоев, с новыми весомыми элементами в системе сдержек и противовесов, аристократия и монархия вынуждены были бы мирно уступить некоторые позиции. Это бы позволило Эсхату хотя бы купировать темпы собственной деградации. Для начала.

…но он проиграл. Зато не сдался. Увидев шанс, рискнул жизнью, и теперь, вымотанный донельзя и голодный, тащит впереди меня свою лошадь, твердо намеренный взять реванш.

Что же, это будет интересно!

Гоблин — это невысокий зеленокожий гуманоид субтильного телосложения. Он мельче человека, с весом, колеблющимся в районе 40–50 килограмм, но мало уступает людям в силе, ловкости и скорости. Скорее, даже превосходит. Впрочем, этот момент можно оправдать тем, что чистокровные гоблины по всему миру живут на природе, отдавая немало времени физическому труду и охоте. Главное же отличие от гомо сапиенс, за исключением цвета кожи, будет состоять в строении головы у особей невысокой расы. Наиболее актуальным сейчас для меня является нос и челюсти этого прекрасного существа. Причина же интереса довольно проста — широкий рот гоблина, полный острых белых зубов и его длинный выдающийся нос, отчаянно мешающий быстро запихать в рот тряпку.

Правда, я уже не был тем растерянным попаданцем, что пришёл в себя, будучи извлеченным из резервуара в храме Бога-из-Машины.

Крепко схватив безмятежно спящего гоблина за шею, я уверенным движением сломал ему нос, «убирая» мешающую мне часть вбок, а затем, грамотно используя момент, когда несчастный раскрыл рот, чтобы заорать, сунул туда тряпку, аккуратно утрамбовав её поглубже. Затем моя жертва получила удар ниже уха, благополучно вырубаясь, а мне пришлось обматывать его голову дополнительными тряпками, дабы не только зафиксировать кляп, но и не оставить за собой капель крови из слегка надорванного носа, когда я буду покидать стойбище с добычей. Нос после этого я с легким противным хрустом вернул на место.

Тихо уйти с грузом из стойбища было делом техники. Несмотря на то, что конкретно этот гоблинский клан был куда больше, чем тот, в котором я как-то раз жил некоторое время, местные ничего не опасались, ночных патрулей почти не было.

— Ты зачем ему нос сломал?! — шокировано прошипел Крюгер, рассматривая в свете костра притащенного мной гоблина. Вид тот имел не слишком презентабельный, несмотря на то что кровь была мной заботливо вытерта. Носище стремительно опухал, наливаясь нездоровой темнотой, а сознание вовсе не спешило вернуться в внезапно ударенное по голове тело.

— Кляп не влезал, — пожал я плечами, выливая на жертву своей ночной агрессии полный котелок холодной речной воды, — Кстати, вытащи у него изо рта тряпку, а то, кажется, он её жрёт. Непроизвольно.

Стелла, закрыв обеими руками рот, отвернулась, когда тихо матерящийся революционер начал извлекать действительно частично проглоченную гоблином тряпку. Тот, явно мстя за все хорошее, тут же резко изогнулся, поворачиваясь набок и блюя человеку на колени. Причем, не приходя в сознание!

— Ма… Кастор, твою мать, что ты наделал! — матерящийся Михаил, вскочив на ноги, тут же ринулся туда, откуда я и принес котелок с водой. Стелла, посмотрев на блюющего на боку гоблина нечитаемым взглядом, неспешно отвернулась, оперлась рукой на дерево и запустила параллельный процесс. Оставалось лишь приложить руку к лицу, ожидая развития событий. Рядом сидел Волди с высунутым языком. Бедолага просто вылизывался, когда всё началось, а теперь завис на середине цикла.

И… да. Теперь у меня еще одно новое имя. Кастор Дрейк. Если тебя в лесу находит пусть и неглупый, но оборванец с края света, который через пять минут диалога уверенно называет твоё настоящее имя, выводы очевидны — нужен псевдоним.

Не только он. Нужен плащ с подкладками на плечи, обувь на высоком каблуке, полумаска на лицо. Каблуки. Черт побери, никогда не думал, что буду учиться ходить на высоких каблуках, но увы, это теперь необходимо. Также, как и самое паршивое — сунуть старрх в долгий ящик, в смысле на дно вещмешка, забыв про своё любимое оружие на долгое время. Крюгер несколько раз подчеркнул, что моё существование уже усложнило жизнь многим гномам даже в Эсхате. Про Должников и говорить не приходилось.

Так что, пока не замаскируюсь, буду неслышимой тенью нашего революционера.

— Маг… Кастор, — поправилась полугоблинша, когда мы отошли с ней подальше, дабы не мешать общению человека с беспредельно злым гоблином, которому свернули нос на бок, — Ты уверен, что правильно поступаешь? Я не верю этому Крюгеру.

— Значит, растёшь над собой, — криво ухмыльнулся я, — Верить никому не стоит. Особенно на твоём месте.

— И какое моё место? — нахмурилась зеленокожая девушка, складывая руки под грудью.

— Уязвимое, — не преминул я назидательно потыкать пальцем в ей левую грудь, — Ты молодая, привлекательная женщина с плачевными навыками самообороны. И при этом полугоблин. Сама догадаешься про то заведение, где таких ждут? А кроме борделя тебя не ждут нигде. Твой максимум в наших текущих реалиях — устроиться возить по небу какого-нибудь толстосума. Будешь пилотировать и заботиться о его стручке во время долгих печальных перелетов. Как тебе перспектива?

— Скорее сдохну, — поникла девушка, бросая на меня просительный взгляд.

— Значит, что? — продолжил я, продолжая тыкать пальцем уже в другую грудь, причем, не особо заботясь о том, чтобы не сделать больно, — Это значит, что тебе, как пилоту, нужен покровитель. Такой, кому твоя задница и сиськи куда менее важны чем преданность и умение держать язык за зубами. Крюгер подходит идеально.

— …а ты не подходишь? — через несколько секунд молчания робко спросила полугоблинша.

— Вспомни таверну, где мы увидели Крюгера, — тут же посоветовал ей я, — У меня всю жизнь так. Кровь, смерть, риск. Если думаешь, что я откажусь от своих планов, чтобы весело летать с тобой в небесах и наживать добро, то лучше выбей из головы эту дурь, пока еще не лежишь с пулей в животе в какой-нибудь канаве. Потому что если ты получишь эту пулю, то максимум, что я для тебя сделаю — так это добью. Если будет свободное время.

Наивная девчонка, с которой меня свела судьба, была не глупой, но… крайне наивной. Её папаша, тот еще ублюдок, не пытался вырастить из своего ребенка полноценного члена общества. Он воспитал для себя идеального пилота, который возил его зеленую жопу по всем мрачным делишкам, которыми заправлял этот гоблин. Получилась эдакая добровольная узница своей же летающей клетки. В итоге «клетка», набитая авиационным топливом, разнесла к чертовой бабушке «Нимродель», корабль гребаной Смешливой Пикси Аддамс, а мне досталась зеленокожая спутница-любовница, убить которую не поднималась рука. Оставлять же девчонку на произвол судьбы было бы еще более жестоким решением, чем всадить в нее старрх.