С Том 3 (СИ) - Линник Сергей - Страница 34

Так что мы рванули по дороге не хуже гонщиков, километров тридцать подтопили, только снег с грязью из-под гусениц полетели. Так что на месте часа за четыре уже были. До самого хутора не доехали. Хорошо, Енот вроде как в этих местах бывал, довольно уверенно подсказал, где остановиться.

Эх, жаль Быков вышел из строя. Хотя судьба показала, что не совсем списала его со счетов. Палата, в которой он лежал, почти и не пострадала. Так, штукатурка облетела и стекла выбило. По сравнению с другими — вообще незаметно. Так что Андрея укутали и уложили в кузов грузовика с остальными ранеными и сейчас они, надеюсь, без всяких приключений двигаются по нашему следу.

Еще раз об отсутствии разведчика я пожалел, когда нас остановили на посту. Да, мы его не видели! Может, снегом глаза ослепило, или еще по какой-то причине, только вот для всех нас команда «Стоять!» стала неожиданностью. Что, герой-диверсант, получил? Меньше нос задирать будешь!

Хорошо, хоть опознали нас сразу, пароль сошелся, и не сунули на пару часов носом в родной грунт, а повели в хату… Так что ждали нас, а не мы кого-то.

Сабуров мне понравился. Вдумчивый такой, основательный. Одет с иголочки — даже бриджи поглажены, выбрит, благоухает Шипром. А рядом… какое-то колхозное чудо — худой как палка чернявый мужик, в шинели явно с чужого плеча, да еще с еле зашитыми дырками. Сидит, дымит трубкой.

— Это мой заместитель. Ревва, — представляет Сабуров чернявого. — Это товарищи Боровик, Аксютин, Погорелов.

Последним знакомлюсь с огромным, словно медведь, Паничевым — членом бюро Суземского райкома.

Тем временем Сабуров представляет меня партизанам, расписывает наши подвиги.

— Откуда такие точные сведения? — удивляюсь я.

— У нас тоже есть связь с Москвой, — улыбается глава брянских партизан.

Я присаживаюсь за стол, оглядываюсь. Небольшая комната, освещена двумя керосиновыми лампами, от печки идет приятное тепло. На столе — остро наточенные карандаши, школьные тетрадки в клеточку.

— Хорошо подготовились, — радуюсь я. — Основательно.

— Нам иначе нельзя, — улыбается в ответ Сабуров. — Ну что товарищи, начинаем нашу конференцию?

В хату входит, отряхиваясь от снега, молодой парень, вносит красное знамя. Все встают, внимательно смотрят, как тот устанавливает флаг в углу комнаты.

— Вот теперь полный комплект, — кивает сам себе Ревва. — Можна починати.

— Товарищи! — Сабуров откашливается, наливает себе из графина воды в стакана. — На повестке один вопрос: взаимодействие партизанских отрядов и подпольных организаций. Нам поставлена важная задача. Помочь столице атакой на коммуникации немцев — захватить и разрушить железнодорожную станцию в Навле, уничтожить мост через Неруссу.

— Как в Навле? — удивился я. — Нам приказали захватить Суземку!

— Отстал от жизни, товарищ Соловьев, — ухмыльнулся Паничев. — Вчера Сабуров с Боровиком там пошалили — уничтожили паровозы, взорвали цистерны с топливом.

— Полроты немцев как корова языком, — похвастал Ревва.

Я тяжело вздохнул. Как теперь объяснить партизанам, что и у меня полроты погибло? Да вот так и придется.

— У нас, к сожалению, новости похуже, — осторожно начал я. Праздничное настроение как-то сразу пропало, все посмотрели на меня. — Мы захватили Новгород-Северский, — тут я понял, что очков популярности набрал сразу много, так удивленно присвистнул Паничев, — но половина набранных нами людей погибли под немецкой бомбежкой.

— Но другая половина ведь осталась? — спросил Сабуров.

— Да, местные жители, необученные в основном. Ну, и военнослужащих со мной десятка полтора.

— Ты, товарищ Соловьев, не прибедняйся, мы в худших условиях начинали. И людей не было, и продуктов… да ни хрена не было, — махнул рукой Боровик. — Всё наберется. Бойцов обучим, больных полечим. Погибших, конечно, жаль, но что поделать?

И видно ведь, не для галочки говорит, и в самом деле переживает за этих неизвестных ему жителей.

— А что немцы вас бомбить начали? — вдруг заинтересовался Сабуров. — Странно даже, чтобы захваченный ими же город решили рушить. Даже не дождались, пока вы на дорогу выйдете.

— Товарищ Сабуров, я сейчас должен сообщить вам сведения, составляющие государственную тайну, — прокашлявшись, сказал я.

Главное, никто ни слова не добавил, все встали и вышли на улицу. Уважаю. Вот что значит — дисциплина в отрядах. Нам до этого… короче, далеко.

Ну, я и рассказал про киевские приключения, штурм шталага, нашу речную прогулку, и прочие похождения.

— Да уж, не було у баби клопоту… — протянул Сабуров. Понимает, что от этих известий — одни проблемы. — Ладно, мы подтвердим, что вы — это вы, а не немецкая провокация. Надеюсь, за товарищем… гмм… Яковом… поскорее пришлют транспорт. И нам воевать проще будет, и в Москве поспокойнее. Нет, ну вы дел натворили, мало никому не покажется, — покачал он головой. — Такого специально не придумать. Не удивительно, что немцы так разозлились. Ладно, пригласи, пожалуйста, остальных, тебе поближе будет.

— Может, позовем зама моего, майора Базанова? — спросил я. — Думаю, ему тоже полезно поучаствовать.

— Интересный у вас отряд, — улыбнулся Александр Николаевич. — Майор в замах у старлея ходит.

Смотри-ка, помнит меня! Вот это память!

— Так уже не старлей. Полковник. Приказ прислали.

— Чудны дела твои… — только и смог произнести Сабуров. — Поздравляю… Это за что? За него? — кивнул он на дверь. Ну, всё равно понятно, о ком.

— Нет, думаю, за Киев, — постарался я произнести как можно спокойнее.

— А там что? — он даже приподнялся немного. — В Киеве что натворили? Гиммлера взорвали, что ли? — кривовато улыбнулся Сабуров.

— В общем-то да, — ответил я, глядя на то, как нижняя челюсть Александра Николаевича медленно ползет вниз. — В принципе, это уже не очень-то и тайна, но наверное распространяться не стоит. Пока, — добавил я.

На саму Навлю пошел другой отряд, Можно сказать, отвлекающий. А я поехал к мосту через Неруссу. Это гораздо важнее. Потому что если на станции всё взорвать и даже вывезти остатки рельсов, то движение восстановят максимум за сутки, А железнодорожный мост, даже через такую реку — это уже дня три, а то и вся неделя. Почувствуйте разницу.

Со мной было двадцать человек. Я, значит, двадцать первый. Неполный взвод, короче. Маловато для полковника, конечно. Ёксель-моксель, да какой я полковник? Смех один, да и только. Мой потолок — вот такой взводный Ваня, да и то, явно не передовик. Уж кто-кто, а я себе цену знаю. Да, приятно носить четыре шпалы вместо трёх кубарей, но спросу же…

Впрочем, сейчас я снова был старлеем. Вернее, пехотным обер-лейтенантом Клаусом Ротом. Прошу любить и жаловать. Шинелька на мне с правильными погонами, с одинокой четырехугольной звездочкой. Главное, не раздеваться, а то странным покажется, что на спине так до конца кровь и не отмыли, а аккурат между лопатками хоть и заштопанное, но отверстие. И вдобавок ко всему, совсем не по уставному распорота от низа и до самой дырочки. А то иначе не налезала. Шинелька досталась от другого офицера, но у того морда лица на фотографии на мою совсем не походила, да и кровью удостоверение залито по самое никуда. Так что собрали с бору по сосенке и получился вот такой почти бравый хлопец. Как у писателя Гоголя — нос от одного, уши от другого, вот вам и жених на загляденье.

Ну, и сопровождение у меня — один фельдфебель, пятеро рядовых, и кучка полицаев. Эти почти все без документов, потому что зольдбухи большей частью попадаются порченые. Да и не так их и много, даже и с дырками. Не набрали еще архива в отряде Сабурова. А мы — так и вовсе без ничего. Разве что от администрации Новгород-Северского аусвайсы достались, да вот фельдфебель-водила со мной рядом.

Эх, хоть бы вывезло… Мост охраняется как положено: пулеметные гнезда, две зенитные пушки с расчетами. Которые как известно, могут стрелять не только вверх. Надежда на то, что наш пулеметчик дальний пост подавит через дырочку в тенте. Да, слишком много «если». А что делать?