Угрюмый герой (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 24

Ветер. Такого там не было.

Один брошенный на неё взгляд и человек, неторопливо шедший по своим делам через главную площадь района, срывается на поспешный шаг. В его глазах паника, голова втиснута в плечи, а немытые руки дрожат. Явно не от холода. Но это же не она такая страшная? И уж точно не стоящая возле ратуши на карауле нежить?

Полупрозрачные зеленоватые руки скрещиваются на груди девушки с длинными волосами пепельного цвета. Её со спины обнимает вторая, слегка парящая над каменной поверхностью плиток главного входа.

— Элли, снова пугаешь народ? — в голосе обнимаемой укоризны нет, скорее легкая насмешка.

— Увидела тебя в окно, — невпопад объясняет девушка-призрак, — Захотела уйти тоже. Все равно работы нет. Да и он не в настроении. Руки болят.

— Ну да, ну да, — вздыхает Эльма, сжимая запястья сестры своими руками, теплыми и живыми, — А с чего у тебя работа будет, госпожа секретарь мэра, если за год в районе лишь двадцать семей поселилось?

— А они, — кивнула девушка-призрак в спину уже почти скрывшегося мужчины, — тут особо и не нужны. Забыла манифест? «Хайкорт воскресший — новое пристанище для магов и ученых. Цитадель свободы и знаний, оберегаемая неживыми». Мы ждем особенных жителей, так-то, сестра!

— Мы? Ждем? — с непередаваемым сарказмом протянула Эльма, вывернувшись из объятий, а затем сбежав по ступенькам, взирая с нового места на сестру снизу вверх, — Мы ждем?

— Ну, в манифесте так написано, — пожала плечиками призрак, легко слетая вслед за сестрой, — А вот мы с тобой ждем кое-кого конкретного, да?

Некоторое время сестры двигаются домой молча. Идти им недалеко, настолько, что даже смешно желание зеленоватого полупрозрачного призрака «идти домой вместе». Вопрос, заданный игривым тоном, висит между ними незримой тяжестью. Эльма ответит позже, уже войдя в дом, затворив дверь, и сев за кухонный стол. Взглянув на левитирующую перед ней сестру, она, проглотив ком в горле, выдавит:

— Я… не верю. Ни Ахиолу, ни Лейлушу. Они сами признались, что отступили, что не знают того, что было дальше. Он может быть жив.

— Ахиол сказал, что не чувствует клятвы, — личико девушки-призрака, обычно бывшее беззаботным, смотрит на сестру строго и пронзительно.

— А Лейлуш сказал, что из-за того, что было там, слететь могли не только клятвы! — в сердцах шлепает Эльма ладонью по столу, — Мы не можем гадать!

— А мы и не будем. Сидим, ждем, верим, — вновь обнимает её сестра, подлетев поближе, — Работаем, копим деньги, заказываем и читаем газеты. Если он жив, он вернется. Не к нам, так за нами. Верно, госпожа главный счетовод?

— Верно, госпожа секретарь.

Правда, если бы в этот вечер незнамо каким образом в дом сестер Криггс заглянул бы их приёмный отец, которого в данный момент болтало по свету в разных гадких и сырых местах, зрелище двух распивающих бутылку вина девочек ему бы точно не понравилось.

Я люблю контроль. Мой контроль. Над своей жизнью, над окружением, в идеале еще и над всеми остальными вокруг. От пепельницы до начальства. Чем больше мой контроль, тем мне спокойнее. Не жить, нет. Планировать. Контролируемая среда… она позволяет на себя опираться. А неконтролируемая… лишь бултыхаться. Наверное, потому и стал бухгалтером, стараясь в жизни держаться подальше от людей. Цифры надежны, люди нет. Урок, что на человека можно положиться, я получил лишь здесь, на Кендре, впервые приняв за естественный стимул дуло у виска. Чаще всего своё дуло у чужого виска.

Прийти в себя чистым, лежащим на свежем накрахмаленном белье в помещении, ничем не напоминающим деревянный сруб орочьей лесной станицы? Безусловно приятно. Комната чистая, светлая, с бьющим из большого окна солнечным светом. Сразу чувствуется какая-никакая цивилизация. Чего не чувствуется в такой странной ситуации, так это каких-либо наручников… или чего-то подобного. Сразу настораживает донельзя, потому как нигде в Кендре нельзя найти доброхота, который выковыряет странного серого лысого карлика из туши сдохшего ихорника, а затем будет о нем заботиться чисто из альтруизма. Обстановка обнадеживающая, но не дающая никакой надежной информации.

Впрочем, эти мысли у меня из головы выдуло моментально, как только я сдёрнул с себя одеяло, чтобы проверить, нет ли каких-либо оков на ногах. Ничего подобного не было, а вот сама кожа… Она была нормальной. Не серой. Везде чистая белая кожа, а в паху я увидел короткий ёжик волос. Белых.

Я снова изменился.

Это… нужно было переварить.

В самой комнате кроме кровати, окна, да лампочки под потолком не было ничего. Совершенно. Пустой квадрат, демонстрирующий довольно старую и местами осыпавшуюся побелку. За окном тоже не за что было зацепиться глазом, от чего я и решил присмотреться внутрь себя, правда, Характеристику открыть не успел. Дверь скрипнула, позволяя зайти в помещение некоему субъекту очень странной внешности, который своим появлением породил еще более острые вопросы, нежели изменение моего организма.

Гном средних лет, непримечательное лицо, ранняя, очень ранняя и обильная седина в волосах. Одет в какую-то разновидность походной униформы, чей покрой заставляет мой мозг зудеть. Вооружен… нет, не вооружен. Показательно, так как я вижу потёртости от ремней на крепкой ткани. Они от кобур и ножен, которые он предпочитает на себе таскать часто и во внушающем уважением количестве.

Гном. В центре Северной Валты. Или… сколько я был без сознания?

— Мастер Магнус Криггс! Очень рад с вами познакомиться! — широко и беспечно улыбнулся тревожный персонаж, — Меня зовут Тариус Амадей Тарасккер! К вашим услугам! Наверное, у вас множество вопросов! Я готов на них ответить… разумеется, в обмен на некоторую информацию. Вы готовы поговорить или, быть может, нуждаетесь в пище? В воде? Только скажите, всё сразу же принесут!

— В зеркале! — выхрипнул я, — В зеркале!

— В зеркале? — меня озадаченно переспросили, — А, понимаю. Минутку!

Твою мать, твою мать, твою мать… КАК?! ЧТО?!

Из старого, потертого и мутного зеркала, переданного улыбчивому гному неизвестным лицом из соседней комнаты, на меня пялился с совершенно дебильным видом тот самый Магнус Криггс, которого я регулярно наблюдал в своем зеркале по утрам в Хайкорте. Волосы, правда, торчали нелепым коротким ёжиком, а шрам на левой половине лица лишь немного потерял в своей глубине… но это был я. Частично. Моя основная фишка, глаза, у которых когда-то была темно-синяя радужка, расчерченная ярко-белыми линиями, похожими на молнии, в данный момент были просто блекло-голубого цвета.

— Значит, девушка не обманывала, рассказывая, что ранее вы выглядели немного иначе, мастер Криггс, — улыбчивый гном вовсю примащивал зад на раздвижном стульчике. Угнездившись, он пояснил, — То есть, до момента, пока не расправились с зверем. Очень любопытно. Очень! Но мы… опустим этот момент. Да.

— Вы знаете кто я.

Нужно было что-то сказать. Хоть и откровенно тупое. Всё-таки встретить знающего тебя на внешность чело… гнома, причем знающего хорошо, посреди орочьего континента, в глуши — это не фунт изюму. Даже не тонна.

— А вы знаете, кто я. Представился уже, — вновь улыбнулся гном, — Не хмурьтесь, кид, это была слабая попытка разрядить обстановку. Прекрасно могу вас понять: заснули в таком теплом и уютном месте, а потом раз — и всё вокруг совершенно другое, да и сами вы… другой. Дезориентация в случае с вашими собратьями часто приводит к поспешному насилию. Оно сейчас неуместно. Объяснюсь. Вы не пленник, а за окном нет десятка автоматчиков. Хочу только предупредить, что предпринял меры на тот случай, если вы решите внезапно меня покинуть или сделать с бедным Амадеем нечто своё. Харизматы мало изучены, тем более, столь долго живущие как вы. Буду очень вам благодарен, если мы ограничимся разговором.

— Разговором, — не стал разубеждать собеседника в своем частичном дебилизме я. Больше всего на свете мне сейчас хотелось грохнуть болтуна, выпрыгнуть в окно, ускакать в лес, а там, забившись под корягу, залезть в собственные Характеристики, чтобы понять, что, черт возьми, произошло. Только вот уверенность, с которой болтал этот гном… не о том, что он «предпринял меры», а о том, что представляет себе опасность высокоуровневого харизмата, а значит, «предпринял меры», достаточные, чтобы устроить мне веселую жизнь. Такую веселую, что его физическое устранение мне невыгодно. Скривившись, я решил сыграть на поле этого Тариуса Амадея Тарраскера, попросив, — Дайте мне немного конкретики.