Первый. Бывший. Единственный (СИ) - Суботина Татия - Страница 5

– Да! Жизни без тебя мне нет! – запальчиво высказалась девушка. – Что хочешь со мной делай, но только не отталкивай.

– Инга…

Она стянула платье через голову, оставшись в красном кружевном белье, и кинулась к нему.

– Спасибо за помощь. Ты мне больше не понадобишься, ждать не нужно. Езжай отдыхай, – сказала я Славе.

Рита пригласила меня к себе, и от такого подарка судьбы я никак не собиралась отказываться. По дороге к ней мы заехали в магазин, накупили вкусняшек, а мой водитель помог их донести до двери квартиры.

– Но, Василиса Дмитриевна… – замялся мужчина. – Иннокентий Петрович…

– Даже слышать ничего не хочу, – тут же поджала губы я. – Кто твой начальник, Слава? Я или Иннокентий Петрович?

Имя мужа сейчас вызывало острую боль, мне хотелось забраться в безопасную норку и забыться. Эту возможность я готова была хоть зубами выгрызать.

– Ну… если смотреть фактически… – почесал макушку он.

– Фактически, логически, теоретически, –  закатила глаза я. – По-человечески тебя прошу, Слава, дай мне нормально отдохнуть с подругой, езжай домой к семье. И отключи телефон, иначе Кеша тебя достанет, чтобы выцепить меня. А мне этого совершенно не хочется. Выходной так выходной.

– Меня уволят, – хмуро пробасил Слава. Рита хмыкнула.

– Не уволят. Я тебе обещаю, – взяла ответственность на себя я. –  Мы друг друга поняли?

– Поняли, – сдался мужчина. – Проблемный вы объект для охраны, Василиса Дмитриевна.

– Зато тебе не скучно, – подмигнула я, и с этим Вячеслав спорить не стал.

Первое время, когда Дубравин вдруг объявил, что в нашей жизни появятся телохранители, я приняла это за глупую шутку. Потом стала протестовать и даже не раз сбегала от охраны, а когда поняла, что это не блажь – необходимость, то смирилась. В конце-то концов, они просто выполняли свою работу.

Селезнева жила не одна. Нас встретила Ядвига – высокая худая брюнетка в годах, от пронизывающего взгляда которой мне поначалу сделалось не по себе, и… маленький мальчик. Сын Риты – Богдан.

Кто его отец, я сразу догадалась. Малыш и Глеб были похожи словно две капли воды.

От присутствия ребенка у меня сперло дыхание, а на глазах вновь навернулись слезы. Я всегда так реагировала, когда видела детей. Наверное, оттого, что своих не имела, но безумно хотела.

– А это кто? – спросил у матери Богдан.

– А это тетя Василиса.

– Можно просто Вася, – поправила я. Тетя звучало слишком солидно и совершенно неуместно для знакомства с мальчиком.

– Богдан, – представился он, пожав мою ладонь, словно взрослый. – Главный мужик.

– Что? – опешила я, а Рита и Ядвига засмеялись.

– Мама говорит, что я в семье главный мужик и уже должен учиться нести ответственность, – совершенно серьезно заявил этот мальчик лет пяти с хвостиком.

– Как интересно, – склонила голову набок я.

– А тебя часто солнышко целует? – вдруг спросил он. – Мама говорит, что рыжие  – это те, кого солнышко любит и целует. Как же вы тогда не сгораете? Оно же горячее.

– Понимаешь, Богдан… – я судорожно подыскивала ответ. – Если сильно кого-то любишь, то обязательно бережешь. Поэтому солнышко хоть и горячее, но, когда дарит поцелуи, никого не сжигает.

Мальчика такое объяснение удовлетворило, а меня словно током шибануло. Потому что истина скрывалась на поверхности: «Когда любишь – бережешь, а не предаешь и причиняешь боль».

«Выходит, у нас с Дубравиным никогда и любви не было? – задалась вопросом я. – Тогда почему же мне так больно?»

Дубравин

– Стой, Инга, – уворачивался от поцелуев он.

Но девушка его словно не слышала. Или категорически не хотела слышать.

– Любимый мой, дорогой, – судорожно шептала Загорская в попытке поймать его губы своими. – Нам будет хорошо вместе, ты же знаешь.

– Инга.

Дубравин пытался перехватить ее руки, но они, казалось, были везде. И эти судорожные вздохи, ласки… Загорская прекрасно знала, на какие кнопочки стоит нажать, чтобы пробудить естественные инстинкты.

– Милый мой… Какой ты, м-м-м… У меня просто крышу сносит.

Иннокентий мысленно признал, что был обыкновенным мужиком, не обладающим никакой сверхспособностью, чтобы запретить себе реагировать на красивую женщину, но...

– Я так хочу тебя, что сил терпеть уже нет, – с придыханием выдала Инга, пробравшись рукой туда, где ее совсем не ждали. – Устал, да? Но ничего-ничего, мой хороший, сейчас я тебе помогу и…

– Да стой же ты! – рявкнул он.

Предупреждению в его голосе девушка не вняла, поэтому Дубравину пришлось хорошенько ее встряхнуть. Он никогда не бил женщин, но Загорская словно напрашивалась на хорошенькую оплеуху, чтобы отрезвиться.

Иннокентий не поддался на провокацию и не уступил злости, он слишком хорошо знал, к каким катастрофическим последствиям может привести всего одна маленькая слабость.

– Ты меня не хочешь? – Глаза Инги повлажнели, она даже трагично всхлипнула и закусила нижнюю губу, словно бы мужчина нанес ей смертельную обиду. – Я же тебя так люблю, Кеша…

Дубравин потер лицо и принялся поправлять одежду.

Девушка следила за его действиями тяжелым взглядом исподлобья.

Одно то, что он позволил себя затащить в номер и поставить в такое пикантное положение, говорило не в его пользу. Усталость была плохим советчиком.

«Нужно выспаться, – постановил мужчина. – Невнимательность может дорого стоить».

– Если это весь разговор, который ты хотела со мной обсудить, то мы ходим по кругу, – сказал он и направился к двери. – Счастливо оставаться.

«Три круга в бассейне, хороший коньяк и сон, – мысленно составил план Дубравин. – И Вася. Очередность можно поменять. Пожалуй, сначала Вася. Потом коньяк, бассейн и сон. Или Вася и сон, от остального даже можно отказаться».

– Постой! – воскликнула Инга. – Матвей…

– Что Матвей? – обернулся через плечо мужчина.

Загорской опять удалось привлечь его внимание.

– Ему… – Девушка заломила руки, замялась, словно в попытке подобрать нужные слова, а у Дубравина это вызвало глухое раздражение.

– Неужели я перевел тебе мало денег?

– У него особые потребности, ты же знаешь. Тебе жаль, что ли? – скрестила руки на груди Загорская. – Так и сказал бы сразу, что тебе плевать. Я и не приставала бы. Я вообще не собиралась…

– Мне не плевать, и ты прекрасно это знаешь, – прищурился Дубравин. – Я удовлетворяю все потребности Матвея, но манипулировать собой не дам. Ты ступаешь на тонкий лед, Инга.

– Прости, прости, – сразу же зачастила она. – Я ничего такого не имела в виду, правда. Просто… Я же люблю тебя, Дубравин! Ты же понимаешь, как мне невыносим твой отказ и вечно отстраненное отношение?

Иннокентий лишь выгнул брови. Как специалист Инга была неплоха, но он ненавидел навязывающихся женщин. Тем более что с Загорской они все решили в свое время, так ему казалось. До сегодня.

– Ты ведешь себя так, словно мы чужие люди! – добавила она с обидой.

– Мы чужие люди, – кивнул мужчина. – Мне казалось, ты и сама это прекрасно понимаешь.

– Господи, какой же ты козел, Дубравин! – выдала Инга и поежилась, словно под его взглядом ей вдруг стало неуютно. Загорская сдернула с кровати покрывало и закуталась в него. – Козел, но сыну на это наплевать. Он скучает по тебе, Дубравин.

– Правда? – удивился он.

Матвей был особенным мальчиком. Иногда Иннокентию казалось, что он на самом деле ни в ком и не нуждается.

– Думаешь, я стала бы о таком врать?

– Принимая во внимание то, что ты здесь устроила… – протянул Дубравин.

– Прости, – покаянно прикрыла глаза Загорская. – Я просто не смогла сдержать чувства, но раз я тебе так неприятна, то больше этого не повторится.

Она поежилась.

Конечно, ему льстило внимание красивых женщин. Но он привык сам устанавливать границы, за которые можно было заходить. Инга приняла правила и не нарушала их. До сегодняшнего вечера.