Злата. Медвежья сказка - Дэвлин Джейд - Страница 6

– Папа же! Ты не понимаешь! Я ведь тоже… я была!

– Ты умничка, ты убежала и спряталась, ты маленькая, и поэтому зверь на тебя не напал, – Гринч говорил таким тоном, словно старался убедить не только дочь, но и себя самого. – Завтра, когда рассветет… мы пойдем и найдем ма… – тут он запнулся, и я поняла, что хотел сказать и не сказал мужчина.

«Мамино тело».

То есть Гринч был уверен, что я… то есть его жена, умерла. Он видел этот момент? Или что? Или…

– Найдем помощь, – твердо поправился «муж». – И все будет хорошо. Мы вернемся в Славскую империю, к дедушке и бабушке.

– Да папа же! Послушай меня!

Э, нет, детка. Не услышит он тебя. Во-первых, если мужчина что-то вбил себе в голову, лося лысого ты его переубедишь. А во-вторых, этому еще и натурально голову пробили, она у него наверняка зверски болит, и общее самочувствие паршивое. Соображает он с трудом, а потому цепляется за «логичное и рациональное» с особенной силой.

Я сама бы так поступила, будь я на него месте.

А на своем месте я…

Твою мать! Дура я на своем месте, если до меня только теперь дошло, что двое в пещере разговаривали по-русски! На чистом, чистейшем русском языке, которого настоящий Гринч никогда не знал и не смог бы до такой степени выучить при всем желании за то время, что прошло с несчастного случая.

И что это еще за Славская империя?!

Глава 7

У меня голова кругом пошла. Это не мой мир! Это не мой Гринч и… не мой ребенок? Но она пахла мной! Именно моим, я откуда-то до глубины души уверена, что именно такой запах должен быть у моих родных детей.

Лысые лоси… как все запуталось.

Я прикрыла глаза, чутко шевеля ушами: мало ли еще чего интересного скажут там, в пещере. Но на самом деле больше всего хотела, чтобы они уже угомонились со своими ненормальными новостями и поспали, что ли. Иначе у меня мозг лопнет.

Словно уловив мое горячее желание, двое людей там, под слоем земли и переплетенных древесных корней, еще какое-то время возились и дышали, а потом я поняла, что слышу, как первым отрубился Гринч, а у него на груди прикорнула ребенка. Я так ясно это увидела мысленным взором, что на секунду даже испугалась, помотала головой и открыла глаза.

Несколько секунд глядела в темноту между соснами и елками, потом вздохнула и снова положила морду на лапы.

Ночь мягкой поступью пришла на остров, разбудив тех, кто отсыпался днем, и всë вокруг наполнилось их суетливой жизнью. Я лежала, слушала, старалась ни о чем не думать и только краем сознания удовлетворенно констатировала, что моего запаха и дыхания достаточно, чтобы ко мне и моим людям, там, в пещерке, никто не сунулся.

Поесть бы… от всех треволнений у меня разыгрался зверский аппетит. Но я боялась уйти на поиски добычи теперь, когда недобитый Гринч спит, а ребенку больше не защищает густая медвежья шерсть. Потерплю. Лучше отдохнуть и завтра, свежими мозгами и с новыми силами, обдумать, во что же я вляпалась.

Сама не заметила, как задремала.

И вот тут началось… Что это было? Сон? Или чья-то еще память, не медвежья и не моя? Или все же моя? Но…

– Не беспокойся, я тебе все покажу, – сказал вдруг кто-то совсем рядом. Я резко обернулась и уставилась на свое собственное отражение. Во всяком случае, мне именно так показалось – будто в утреннем лесу между двумя соснами кто-то поставил зеркало без рамы и я в нем отразилась.

Только через пару секунд до меня дошло, что в отражении я, да не совсем. Такого платья на шнуровке, с орнаментом одного из местных племен, у меня никогда не было. Да и племя это, если верить историкам, вымерло еще в позапрошлом веке…

А еще у отражения были другие глаза – печальные, усталые и словно погасшие. А медно-золотые кудряшки, с которыми я вечно не могла сладить, были сбиты набок, чуть ли не в колтун, и перепачканы… кровью, что ли?! Мама!

Я машинально схватилась за собственную голову, а потом осмотрела себя: нет, всë в порядке – джинсы, рубашка, прическа. Это не отражение! Это просто другая… я.

– Не бойся, – серьезно и печально кивнула мне незнакомка с моим лицом. – Я просто хочу рассказать тебе, что происходит и как все случилось. Будешь слушать и смотреть?

Я судорожно вздохнула и решилась:

– Да. Буду.

– Тогда дай мне руку. Вот так. Смотри!

Утреннее небо в резной рамке причудливо изогнутых веток завертелось и исчезло, а я, как в теплую воду, погрузилась в чужие воспоминания.

***

– Я сам устрою свою и твою жизнь, Золотинка, у родителей и так много хлопот… Ничего не бойся, я купил хороший участок, это на острове. У нас достаточно денег, чтобы купить оборудование и материалы для строительства дома, все устроится!

Совсем молоденькая девчонка с чуть раскосыми глазами и огненно-рыжими локонами, смуглая и улыбчивая, смотрит на своего мужа светящимися от счастья и доверия глазами. Сирота-полукровка, которую когда-то зимой подобрали в лесу индейцы, неожиданно получила самый главный приз в жизни – она любит и любима, ее мужчина, пришедший из-за моря, сильный, умный и уверенный в себе. А что волосы у него почти белые и глаза голубые… непривычно и, на ее взгляд, не слишком красиво – ну так и она не первая красотка в племени, со своими ненормально-рыжими непослушными кудряшками и слишком светлой кожей. Настоящая скво должна иметь тяжелые черные косы, яркие, блестящие черные глаза и крепкое тело, пригодное и к охоте, и к длинным переходам, и к рождению детей. Тощие рыжие пигалицы парням не нравятся…

– Опять глупости думаешь, Золотинка? Про то, что таких, как ты, мужчины не любят? – засмеялся муж, подхватил девчонку на руки и закружил под аккомпанемент собственного хохота и ее счастливого визга.

Сильный… добрый… любимый.

– Мы построим дом на вершине холма, и от нашего крыльца между соснами будет видно море. – Айвен поставил жену на землю и ласково погладил ее чуть округлившийся животик. – Наш малыш будет играть под окнами под крики чаек…

Не все вышло так, как рассчитывал и обещал белый муж. Но все равно хорошо. Айвен приехал на западное побережье работать в фактории по контракту, и ему неплохо платили в местной закупочной компании. Золотинка, или Голди на местном, бриттском (так здесь называли английский), наречии, быстро привыкла к новому имени. И считала, что ей грех жаловаться. Даже когда через пять лет брака Айвену вдруг захотелось освободиться от скучной участи клерка и попробовать свои силы в деле золотоискательства, она только во всем поддерживала мужа – а как иначе?

Айвен горел предвкушением, он купил один из участков на золотоносном острове, и «знающие люди» заверили его, что счастье непременно улыбнется, надо только упорно трудиться и быть внимательным.

Муж теперь подолгу отсутствовал, работая на своем участке на далеком острове за проливом, но и ее не забывал. Пристроил в поселке при фактории, оплачивал жилье, а потом и маленький домик, где они с Кристиной неплохо жили и ждали папу. Любил, баловал незатейливыми гостинцами, обещал, что скоро, вот-вот уже, все наладится и они снова будут жить вместе…

Однажды на большом корабле в затерянную на севере факторию приплыло еще двое белых людей – мужчина и женщина. Золотинка как раз купала Кристину, когда в дверь маленького домика на краю поселка постучали.

– Здесь живет Иван Агренев? – по-бриттски спросила красивая статная блондинка в годах, когда Золотинка, торопливо вытерев дочь и завернув ее в добытое мужем меховое одеяло, открыла дверь.

Она как-то сразу поняла, кто эта женщина. Наверное, потому, что Айвен был похож сразу и на нее, и на высокого и такого же светловолосого мужчину, улыбнувшегося знакомой улыбкой из-за плеча своей жены.

Родители мужа.

Робость робостью, неожиданность неожиданностью, но Золотинка всегда считала себя очень хорошо воспитанной скво. Ерунда, что разные белые сороки в фактории смеялись над ней и называли ее манеры дикарскими, сама она твердо знала: так, как ее научили в племени, и есть правильно.