Боги, пиво и дурак (СИ) - Гернар Ник - Страница 12

А неподалеку от входа в тюрьму, вытянув длинные ноги сидел на деревянном чурбане крепкий парень примерно моего возраста, в черной кожаной одежде. Он был гладко выбрит и очень коротко пострижен.

И, самое главное! Он. Сука. Курил. Мои. Сигареты!

От досады мне аж скулы свело.

Эхх… Вот бы сейчас сигаретку…

— А ты-то каким ветром снова здесь, Геральт? — услышал я откуда-то из-за плеча знакомый голос викинга.

— Мне бы Хельда найти, — отозвался я. — И я не Геральт, если что. Меня Даниил зовут. Можно Даня.

— Дани-ил, — задумчиво протянул викинг. — Да ну, нет. Геральт — оно как-то звучнее было.

Я улыбнулся.

— Бери себе, если хочешь. Я дешево отдам.

Викинг рассмеялся.

— Экий ты прыткий! Ладно, Хельда ты нашел — дальше-то что?

— Работа мне нужна. Согласен на любую.

Хельд оценивающе осмотрел меня, и его взгляд остановился на моих руках.

— Работу, говоришь?.. А что ты вообще можешь-то? Вон, ни одной ссадины у тебя, ни одной мозолины. Не знаю уж, чем ты там раньше промышлял и как кормился, но явно не ручным трудом. А мне здесь человек крепкий нужен, причем не только телом, сам понимаешь…

Я хмыкнул.

Мне тут вспомнились Ленкины упреки в том, что я отказываюсь ходить на мужской маникюр. Потому что, видите ли, «любой уважающий себя современный мужчина просто обязан следить за руками!» А я отшучивался, что я и так слежу, причем самым тщательным образом и изо всех сил — ведь она ни разу не заставала их под чужими юбками.

В итоге она даже подарочный сертификат мне купила на день рождения: ежемесячный маникюр и педикюр в течении полугода. Шикарный подарок, чё. Главное, мужикам ненароком не сболтнуть. А то обзавидуются.

— Ну ладно, — сказал я, с прищуром глядя на Хельда. — Пойду, раз так. Очереди у ворот сказать, чтобы следующий претендент заходил?..

Лицо Херальда напряглось. Казалось, еще немного, и он ломанет мне по башне, чтоб мало не показалось.

Но тут бритоголовый парень с моими сигаретами расхохотался.

— Да будет тебе! — неожиданно низким голосом пробасил парень. — Пусть поработает немного — может, и вправду справится. Ты же не теряешь ничего.

Викинг тряхнул косами на своей бороде.

— Ну, попробовать-то можно, конечно, — недовольно проворчал он. — Вот только, мастер Гай, я не думаю, что из этого что-то путное получится…

— Время рассудит, — отозвался тот, шумно выдыхая дым. — Поди сюда, новичок! Как, говоришь, тебя звать?..

— Даниил, — сказал я, приблизившись к мастеру Гаю и пытаясь сообразить, насколько уместно в этом мире и в моем положении предложить рукопожатие.

— А меня Гаем зовут, — представился парень. — Я здесь палачом работаю, — кивнул он на валявшуюся рядом в траве черную маску.

— Непростой, наверное, хлеб, — заметил я.

— Да нет, ничего такого, — махнул рукой Гай. — Человек ко всему привыкает, и к вонючей рыбе, и к скотобойне, и к плахе…

Он глубоко затянулся и снова выпустил струйку дыма.

— Это будет наглостью, если я у тебя покурить спрошу? — спросил я, покосившись на сигарету.

— Куришь? — удивился Гай.

— А это странно?

— Да я здесь как-то не видел, чтобы кто-нибудь дым пускал, — ответил тот. — Все носы воротят и ворчат, стоит только прикурить. Не то что у меня на родине…

Он вытащил из кармана плоскую деревянную коробочку, выкрашенную в зеленый цвет, и выдвинул крышку. Внутри ровным рядочком лежали белые, туго набитые папиросы.

— На, держи, — с гордостью за свой национальный продукт сказал Гай. — Это лучшее, что я смог купить на местном рынке.

Я покосился на привычный лейбл на сигарете у него во рту.

— Если ты не возражаешь, я бы предпочел свои.

Гай сначала непонимающе приподнял мохнатые темные брови, а потом понимающе кивнул.

— А, вот оно что! — Он вытащил из кармана помятую пачку. — На, держи. Всю забирай, не стесняйся. И спички держи.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я его, принимая коробок размером с пол-ладони.

— Вкус родины, да?

Возражать я не стал.

— Вроде того.

Прикурив от здоровенной спички, похожей на каминную, я с наслаждением втянул в себя густой горький дым. Голова слегка закружилась, будто от первой сигареты после очередной попытки бросить.

Я стоял посреди тюремного двора босой, в одних штанах, с пустым желудком, но зато с папиросой в зубах и местным палачом под боком.

Не, ну а что. Жизнь-то налаживается!..

— Да… — глубокомысленно проговорил тут палач, глядя в небо. — Вкус родины — это великая магия! С ним преображается даже такое безвкусное дерьмо, как твои папиросы…

И, бросив себе под ноги недокуренную сигарету, потянулся за своим вкусом родины и портсигаром.

Мое новое место работы носило говорящее название — «Ямы».

В Ямах содержалось сто пятьдесят восемь постоянных заключенных, и к ним то добавлялись, то убавлялись два — три хулигана-«штрафника». Обычно это были жертвы дружеских попоек, переросших в драку, любители пощупать чужих женщин и осквернители склепов, которые неудачно одолжили у покойников оставленные на надгробиях вино и хлеб.

И всех этих людей полагалось кормить два раза в сутки: жидким супом и кашей, будь она неладна. Так что когда Хельд, презрительно усмехаясь, показал мне огромную лохань с их мисками, я даже обрадовался, что с утра так и не поел.

Это была жесть.

Похоже, плошки заключенных никто никогда не мыл. Их просто сбрасывали в лохань с водой, как сейчас, а потом из нее же доставали и накладывали новую порцию. Короста из потемневшей каши на мутных ржавых стенках выглядела, как неизлечимая болезнь. По сравнению с ними ложки и кружки смотрелись почти стерильными, хотя их желтоватый налет был липким даже на вид.

— Ну что, приступай! — хмыкнул Хельд. — А я скажу на кухне, чтобы на тебя обед сделали.

Насвистывая, он отправился прочь.

— Эй, а где можно взять кипяток? — крикнул я ему вдогонку.

— Что есть, тем и помоешь! Кипяток ему еще, — буркнул Хельд.

Вот ведь скотина.

Я окинул взглядом фронт работы.

Две бочки с холодной водой, ведро и гора грязной посуды.

Прямо как после вечеринки на даче у родителей в пору моего студенчества. И ничего, пережил ведь!

Главное — подготовиться к мытью с умом.

Я натаскал себе песка, навязал из травы мочалок и, стараясь не внюхиваться в кисловатую вонь прокисшей еды, занялся делом.

Один из проходивших мимо стражников, хмыкнув, оценил мои старания. Сунув руку в одну из бочек, он попыхтел, напрягся до красноты в лице и, подмигнув мне, отправился дальше по своим делам, оставив мне горячей воды.

И вот тут дело пошло куда веселее!

Чистые и блестящие жестянки я собирал ровными аккуратными стопками по десять штук и раскладывал на траве.

Но, несмотря на все мои старания, к вечеру я справился только с плошками и половиной кружек, остальные все так же мутнели своими противными желтоватыми боками.

После кормежки заключенных я не поленился и хорошенько перемыл все сразу, пока снова не засохло намертво.

А потом из кухни принесли котлы, и я почувствовал себя Золушкой.

На душе стало тоскливо.

Мать вашу, да я закончил физтех!..

Но потом из пыточной раздался такой душераздирающий вопль, что я поспешил заняться чисткой котлов. Песок весело скрипел по боковинам, и этот звук хоть немного, но заглушал пронзительные крики.

Я не хотел думать о том, что сейчас происходило в пыточной, и чем занят мастер Гай. Как бы там ни было, помочь хоть чем-нибудь несчастному приговоренному я не мог. Так что оставалось только сконцентрироваться на нашем пылком любовном треугольнике: я, котлы и пригоревшая каша.

Вонючая липкая хрень постепенно отдиралась от стенок и дна, и в конце концов я так увлекся своим квестом, что даже не заметил, как кто-то подошел ко мне.