Муж напрокат (СИ) - Орлова Екатерина Марковна - Страница 3

Мама села на диване и уставилась невидящим взглядом в протянутую мной чашку. Она просидела так несколько минут, а потом посмотрела на меня.

— Нам, наверное, стоит начать заниматься опекой, — прошептала она. — Гриша говорит, что это процесс небыстрый. Поэтому завтра надо ехать туда… Ну, где все это оформляется. Гриша сказал, что займется этим вопросом.

— Мам, я думаю, детям стоит остаться здесь.

Впервые с момента похорон мама перевела на меня взгляд мутных глаз, глядя с недоверием. Это даже было не столько недоверие, сколько непонимание. Она не могла сложить все воедино. Поэтому я решила прояснить:

— Они и так испытали стресс от потери родителей. Если сейчас их увезти в чужую страну, это станет ударом.

— Ноа пока еще ничего толком не понимает.

— Он понимает, мам. Просто еще слишком мал для того, чтобы выразить это словами. Он борется, как умеет, — я перевела взгляд на светлую головку племянника, который смотрел по телевизору «Губку Боба». Звук был приглушен, и я едва могла разобрать слова. — Вики будет еще тяжелее адаптироваться к новым обстоятельствам. Здесь знакомая ей школа, дети, учителя, язык и обстановка. Она все это уже знает, ко всему привыкла. Кардинальная смена жизни только навредит. К тому же, ты ведь понимаешь, что вам будет сложно справиться с двумя маленькими детьми. У тебя уже не то здоровье. А что, если ноги снова откажут? Отцу нужно будет заботиться о тебе, а тут двое малышей.

— Поехали с нами, — прошептала мама.

Я покачала головой, глядя на то, как папа присаживается рядом с мамой и приобнимает ее.

— Мама, я не могу туда вернуться. Столько работы проделано, чтобы я оказалась там, где я есть. Ксюша с Диланом постарались для меня, а теперь все это бросить… Знаешь, я чувствую, будто тогда предам их память.

— Но что тогда будет с детьми? Их же заберут.

— Не заберут. Я позабочусь об этом. Все эти дни я думала, как поступить. Завтра я поеду в опекунский совет и подам заявление на опеку. У меня есть работа и жилье, они должны одобрить его. Я же родная тетя детей. Единственный трудоспособный родственник. У меня должно получиться.

Мы спорили, даже чуть не поругались, но в конце концов мне удалось убедить родителей, что так всем будет лучше. Утром следующего дня я уже сидела перед представителем Службы защиты детей, миссис Дакотой Перез.

— Так, мисс Белова, подытожим, — сказала миссис Перез, облизывая ярко-красные губы. — Вы проживаете в съемной квартире площадью двадцать шесть квадратных метров. Являетесь студенткой и стажером в крупном холдинге. То есть, у вас нет собственного жилья и стабильного заработка. К тому же, вы не замужем, мисс Белова. Это проблема, потому что при таких условиях суд ни одного штата не отдаст вам под опеку детей вашей сестры. Боюсь, их заберут для усыновления или проживания в детском доме. Мне очень жаль.

― Все будет хорошо, ― соврала я, держа маму за руку в зале отлета. ― Опекунский совет отдаст мне детей.

― Я так переживаю, что мы улетаем раньше, Ланочка. Как ты будешь одна с ними? Через три дня тебе выходить на работу. А если задержишься допоздна или вообще в командировку надо будет лететь, то с кем детей оставишь? Гриш, может, стоило задержаться?

― Мам, не волнуйся, ― я вытерла крупные слезы с ее щек. В последние дни она их, кажется, уже не замечала. Они просто сбегали струйками по лицу, а она продолжала смотреть перед собой практически невидящим взглядом. ― Я справлюсь, правда.

― Ох, у тебя ведь даже друзей нет, Лана.

― Мамуля, есть круглосуточные сады и ясли, няни, в конце концов. Я правда справлюсь.

― Хорошо, ― выдохнула мама.

Мы стояли, обнявшись, когда объявили посадку на их рейс. Мне было больно отпускать родителей. Ощущалось так, словно от меня увозят фундамент, основу, на которой зиждется мое самообладание и выдержка. Как будто я рухну, провалюсь под пол, когда их самолет взмоет в небо. Я смотрела на удаляющиеся спины родителей и крепко сжимала кулаки, чувствуя, как по моим собственным щекам бегут слезы.

Мне хотелось выть на весь аэропорт, а еще нужно было присесть куда-нибудь, потому что ноги обмякли и уже не выдерживали вес моего тела. Но нужно было стоять. По крайней мере, до того момента, пока папа с мамой не исчезнут из поля зрения. Мама кинула на меня последний взгляд, утерла слезы, и они ушли. Я почувствовала, как подгибаются ноги и темнеет в глазах. С ужасом понимала, что была буквально в секунде от падения, когда чьи-то руки подхватили меня подмышки, удерживая на ногах.

― Потерпите немного, ― произнес на ухо глубокий голос, а потом меня перехватили так, что я оказалась в крепких мужских объятиях. А дальше темнота. Спасительная и желанная.

― Милана! Милана! ― я слышала голос, который доносился словно откуда-то издалека. ― Милана, очнитесь. Она потеряла сестру на днях, ― сказал голос. ― О, спасибо.

После этого я почувствовала омерзительный запах нашатыря и, открыв глаза, чихнула.

― Как вы себя чувствуете? ― спросила женщина в медицинской форме, светя фонариком поочередно в каждый из моих глаз.

― Спасибо, уже лучше, ― хрипло ответила я, после чего мне измерили давление и температуру.

― Можете усадить ее и дать воды, ― сказала кому-то доктор. ― Но ей положен отдых, и хорошо бы пропить какие-нибудь седативные препараты. ― Она повернулась ко мне. ― Сочувствую вашей трагедии. Поберегите себя и не пытайтесь справиться в одиночку. Выпейте успокоительное и поговорите с кем-нибудь. Выздоравливайте. ― Она слабо улыбнулась и ушла.

Только сейчас я заметила, что не слышу шума аэропорта, а потолок надо мной белый. Еще мне удобно было лежать, что невозможно на пластиковых стульях в зале отлета. Перевела взгляд в сторону и почувствовала, как мои глаза расширяются. На стуле напротив сидел Колин Мастерс.

― Мистер Мастерс… ― я попыталась сесть, но мир накренился и зашатался.

Мистер Мастерс подскочил со стула и бросился ко мне. Взяв за плечи, он помог сесть и привалиться спиной к стене. Во всем теле была такая слабость, что, казалось, я снова готова была грохнуться в обморок. Мастерс поднес стаканчик к моим губам.

― Пейте, мисс Белова.

Я сделала несколько глотков. Постепенно окружающая обстановка становилась более стабильной. Стены уже не вращались, а стул, на котором сидел босс, не изменял своего положения. А еще его спинка, оказывается, была круглой, а не овальной, как мне казалось пару минут назад. Я обвела взглядом комнату и поняла, что мы были в каком-то подобии приемного покоя в больнице.

― Где я?

― Это медицинский пункт в аэропорту. Вы упали в обморок, ― разъяснил он, хотя я и так это понимала. ― Как давно вы ели, мисс Белова? Спали?

― Не помню, ― прошептала я. ― Нет, я сегодня завтракала, а ночью… дремала.

― Завтракали. Сейчас уже шесть часов вечера…

― Как шесть? ― я вскочила на ноги и пошатнулась, но Мастерс поддержал меня за руку. Его лицо было очень недовольным.

― Вы прекратите вскакивать, Милана?! ― раздраженно спросил он.

― Я… У меня там дети… Мне нужно…

― Говорите внятно.

― Дети сестры… Они там в школе, и в садике мальчик. Их нужно забрать… Нужно… час ехать.

― О, господи, ― выдохнул он. ― Поехали.

Мистер Мастерс подхватил меня под локоть, взяв в другую руку кейс, который у него был с собой, и поволок меня на выход. Он поблагодарил медсестру, попрощался, и мы вышли. До парковки шли молча.

― Назовите адрес школы, ― буркнул он, когда мы сели в машину, и я ответила. ― Услышал, Брайан? ― спросил он водителя. Тот коротко кивнул, и мы тронулись с места.

У меня до сих пор немного кружилась голова, а еще хотелось свернуться калачиком на прохладном сиденье машины, положить голову на колени мистеру Мастерсу и подремать совсем чуточку. Почему-то мне показалось, что он бы гладил мои волосы, а я смогла бы наконец крепко уснуть впервые за последние несколько дней. Я даже не стану анализировать, откуда у меня появились такие мысли. Наверное, мне просто хотелось защищенности и какого-тепла. Хотя бы на мгновение вручить свою судьбу в руки другого человека, чтобы он принял все решения за меня. И пускай бы они касались только ближайшего часа, пока мы ехали в машине, и все же.