Однажды в Лопушках (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 16
- Предыдущая
- 16/127
- Следующая
Беломир покивал, мол, все-то понимает.
— И все же чем обязан? Или тоже ту статейку пасквильную видел?
— Статейку?
— Про Николашку… бедовый малый, но упрям… я ему еще когда предлагал бросать дурное. Пристроил бы в министерство, а там уж человек талантливый сможет выделиться.
— Особенно с твоей-то помощью, — не удержался Беломир.
— Само собой, кого ж мне еще поддерживать, как не своих… я бы и тебя поддержал, если б ты сам не задурил.
Беломир засопел.
И ведь понимает свою вину… нет, Бестужев и тот скандал мог бы замять. Хватило бы чем заткнуть рты… и заткнул же, не вышло ведь ни словечка за пределы-то кабинету. Тогда-то он просто решил проучить сына, показать, чем его игрища обернуться способны.
— Спасибо, я как-нибудь сам разберусь.
— Вижу, разбираешься, — Бестужев произнес это почти без насмешки. Но Беломир вскинулся.
— Р-разбираюсь…
— Я ж не против, — Ярополк поднял руки. — Сам так сам… ежели помощь нужна будет, то завсегда с радостью…
— Обойдусь. Я пока… просто… пытаюсь понять… — Беломир махнул рукой.
Пытается.
Матушка ему оставила во владение и квартирку, пусть и не в Белой части города, да во вполне приличном месте. И счет у него имелся, и, сказывали, сынок услугу оказал какому-то там купчишке… и вовсе подал заявку на открытие частной лицензии.
Заявку-то пока попридержат.
Ненадолго.
Месяцок там, другой… не с Беломировым терпением столько выждать. Остынет. Бросит. Забудет дурную затею. Где это вовсе видано, чтобы Бестужевы у нуворишей на побегушках работали? То-то и оно…
— Дошел до меня один слух… не знаю, сколько в том правды… будто у Сашки семья была.
— Была, — почти не дрогнувшим голосом заверил Бестужев. — Сам ведь на свадьбе гулял. Или запамятовал?
— Не та, которая напоказ, но настоящая… женщина, которую он полюбил. И ребенок.
Сказал, вперившись взглядом в Ярополка.
И тот смутился.
Самую малость.
— Кто тебе этакую глупость поведал?
— Потемкин, — не стал отпираться Беломир. — А он врать не станет.
— Может, — руки дрогнули, и это навряд ли укрылось от сына, правда, виду поганец не подал. — Может, и не станет, да… только и правды-то… услышал что-то там, а сам не понял, что именно.
— Стало быть, ложь?
— Не знаю… была там какая-то ведьма… но я не вникал.
Беломир усмехнулся.
— А ведь врешь, — произнес он очень спокойно. — Как есть… надо же… я и вправду хорошо тебя знаю. Так что… прав Алексашка, имелась у Сашки любовь.
— Глупость это была! Дурь…
— Любовь.
— Одно другому не мешает…
— Рассказывай, — и прозвучало это непривычно жестко, будто… будто разом вдруг повзрослел младшенький, бедовый, бестолковый… а взял и… и выглянул из глаз его зверь Бестужевской породы.
…а ведь и он служил.
Сбежал, поганец, и подался туда, где у Бестужевых власти нет. Настолько нет, что даже узнать, чем занимался-то он, не вышло. А сам Беломир, возвернувшись, не больно-то рассказывать желал.
Загулял.
Заколобродил… бестолочь.
— Рассказывать особо нечего. Незадолго до… явился ко мне. От как ты. Сказал, что больше не желает поддерживать видимость брака. Что ничего-то у него с женой нет и быть не может. Они чужие друг другу люди, и потому-то ему развод нужен. Я уж его и так совестил, и этак… какой развод? Турбины нам бы оскорбления не простили. Да, всякое случается, но вид-то держать надо.
— Вид, — протянул Беломир и головой тряхнул. — Вид, значит…
— Он и с Катериной договорился. Она тоже согласная была. Получила бы дом в свое владение, содержание он бы ей положил… она там тоже чего-то хотела… изучать. Вот что за придурь у современных баб, а? Через одну в науку лезут, будто медом им там намазано…
— Ты запретил?
— Конечно! У меня… между прочим, если знать хочешь, врагов у нас и без того довольно. Вон, при дворе спят и видят, как бы меня от места Советника отрешить да на покой отправить.
— И поэтому ты запретил?
— И поэтому, и… и ладно бы, если бы просто развод! Тут бы, конечно, поторговаться, но можно было бы… да, тем паче детей ему Катерина так и не родила. А стало быть, причина веская. Это еще Турбины приняли бы. И женитьбу новую тоже, но если с подходящею женщиной.
— А он выбрал неподходящую?
— Ведьму… ведьму он выбрал! Служила там где-то… то ли при медчасти, то ли при штабе… вот кто женщин в армию тянет, скажи? Это ж сплошное непотребство. С кем она там гуляла, кто знает? А тут, стало быть, любовь. И жениться на ней. Ага… чтоб на меня все пальцем показывали? Чтоб шептались, будто Бестужев вовсе ума лишился, если дозволил такое? И Турбины опять же… это даже не оскорбление. Это… да за такое в прежние времена род до последнего человека вырезать могли!
— Только он тебя не послушал, так? — Беломир глядел спокойно, умиротворенно даже.
— Не желал. Сказал, с благословением или нет, а все одно по-своему поступит. И что он не разрешения спрашивает, а… ставит в известность.
Бестужев поморщился.
Жива была и обида на сына, и непонимание, как так вышло? Да, старшенький проявил природное упрямство, да… но ведь и сам Ярополк некогда батюшке нервов потрепал изрядно. И военная стезя, пусть непривычна роду Бестужевых, однако поди ж ты, вышло как нельзя лучше.
Почетней.
— Знаешь, еще немного, и я поверю, что тот прорыв был делом твоих рук.
— А вот это… — Бестужев ощутил вдруг, как воздух сделался густым, тяжелым. И сердце оборвалось.
— Извини, — вот только в голосе Беломира не было и тени раскаяния. — Но… хорошо ведь получилось, правда? Про развод никто и знать не знает. Если заявление и было…
…было.
Но и его попридержали, а после убрали верные люди. Только, коль уж слушок пополз, то не такие и верные, как сие представлялось.
— Катерина осталась вдовой, получив свое. Семья её тоже не в обиде. Тебе вот орден достался, который весьма укрепил твои позиции. Как же, отец потерял старшего сына, наследника, опору и надежу…
Бестужев рванул воротничок.
— А ребенок? Он ведь не вписывался в эту вот красивую сказку, так? Появись он в доме, стали бы вопросы задавать, выползло бы… попорочило бы честь героя. Что с этим ребенком? Он вообще жив? Они?
— Ты… ты за кого меня принимаешь?
— За человека, который ради репутации и власти любого в дерьме утопит.
— Я не уверен, что этот ребенок вообще…
— Проверить легко. Но ведь ты не стал, верно? К чему это… вдруг бы выяснилось, что этот ребенок от Сашки? Тогда пришлось бы что-то думать, придумывать, врать… нет, куда уж проще сделать вид, что его вовсе нет. Так что с ними стало?
— Уехали.
— Куда?
— Понятия не имею, — Бестужев откинулся на кресле, чувствуя, как задергалось, затрепыхалось в груди сердце. он ведь все-таки старый человек. У него нервы! И здоровье давно не то… он… он никому-то не желал зла. Из своих.
И обо всех бы позаботился.
Заботился, как умел.
А они…
— Надо же, — произнес Беломир с некоторым удивлением. — А ведь не врешь.
— Я…
— Вот не надо, папа… я тебя знаю лучше прочих. И нам ты врешь ничуть не меньше, чем другим, — Беломир поднялся. — Что ж… может, оно и к лучшему. Что вообще о ней известно?
— Ведьма…
— И только-то?
— Он… он прятал её… ото всех. Мы пытались узнать… наверное…
— Не ото всех, — Беломир покачал головой. — От тебя. Он прятал её прежде всего от тебя. Тоже знал, что не обрадуешься, вот и… стало быть, хорошо прятал, так?
Бестужев кивнул.
— И кроме того, что она ведьма, ничего не известно?
Ярополк вновь кивнул.
— Интересно… — Беломир оглядел кабинет. — Ладно… в таком случае… я тут решил с племянником познакомиться поближе.
— Что?
— А почему, собственно говоря, и нет? Надо же кому-то просветить мальчика относительно любящей родни, а то с непривычки от этой любви и копыта протянуть недолго.
— Грубо выражаешься.
— Зато верно. Поеду… навещу. Пообщаюсь, так сказать, в неформальной обстановке. Опять же, поговаривали, что в университете нехватка преподавателей, таких, чтобы и вправду одаренные. Может, и я в науку пойду.
- Предыдущая
- 16/127
- Следующая