Факультет Выживших (СИ) - Жильцова Наталья Сергеевна - Страница 6

На этот раз скрытничать не стала, сразу активировала голосовой вызов. В разговоре с подругой точно ничего компрометирующего не должно было быть.

— Ева! Ты жива! — почти тотчас раздался звонкий, встревоженный голос Иланны. —Я так за тебя переживала! Тебя нашли? Ты в безопасности?

От такой искренней заботы мне даже неловко стало. Если бы я знала, что она так сильно волнуется, связалась бы раньше.

— Да, к счастью, уже все в порядке, — поспешно заверила я. — Я сейчас в замке Камерано, восстанавливаюсь.

— Уф-ф! Хорошо, — Иланна облегченно вздохнула. — И вдвойне хорошо, что ты не в академии. Там такие слухи ходят! В Анонимусе тебя даже в связях с убийцами обвиняют.

— Да, я читала. — Я невольно вновь поежилась. — Совсем народ с ума сошел. Хотя, конечно, трудно их обвинять, особенно тех, у кого кто-то погиб. Тут действительно попытаешься найти хоть кого-то виновного.

— Да уж, — пробормотала подруга. — Так что с тобой случилось на самом деле? Куда ты пропала?

— Меня похитил один из заговорщиков. Тех, которые шахту Кристаллин взорвали. И мне очень повезло, что Айландир вовремя отреагировал и смог меня спасти…

— Погоди, так тебя похищали?! — перебивая, воскликнула Иланна. — Прямо из академии?! Офигеть!

— Угу. И Алана при этом заодно чуть не убили.

— О-о!

— И кстати, тебе больше не нужно волноваться о женихе. Похитителем был именно он, — «добила» я очередной новостью подругу. — А потом твоего жениха убил Айландир. С остальным же кланом сейчас КаН разбирается.

Из кейлора донеслось невнятное бульканье, а затем Иланна, не выдержав, и вовсе крепко выругалась.

— Ох…!!! Получается, виновен клан из нашего Домена?!! Извини! Я не знала! Вправду не знала, поверь!

— Я в этом не сомневаюсь и тебя уж точно не обвиняю, — заверила я. — Да и тленники вроде как с вами уже договорились о компенсации. А сейчас все и вовсе заняты поисками радикалистов. Ты-то сама как? От проклятия тебя, как понимаю, Дирион спас? Ты ведь к нему ушла?

— Да, — подтвердила Иланна все еще взбудораженным голосом. — Только-только нашла его, стала выпытывать, что от меня скрывают, как все перед глазами почернело и я почувствовала, что не могу дышать. Правда, это всего пару мгновений продлилось, брат сразу среагировал. А потом вокруг стали падать студенты. Брат успел помочь только двоим ближайшим. Остальные… это была очень быстрая и необратимая смерть, Ев. И когда одновременно умирает столько…

Голос подруги дрогнул, и она осеклась. Судорожно втянула носом воздух. Но потом все же взяла себя в руки и продолжила:

— В общем, в академии начался хаос. Кругом крики, паника, толкучка, мертвые тела под ногами бегущих… жуткое зрелище. Хорошо, что рядом был Дир. Когда он понял, что помочь никому больше нельзя, схватил меня и вытащил оттуда. Посадил в диртему и отвез в родовой замок. Вот. С того момента я дома и больше ничего не знаю. Мне никто ничего не говорит, ничего не объясняют. Я даже Дириона не видела последние сутки. Только сидела, читала Анонимус и переживала.

— И правда жуть, — выдохнула я, едва представив описанную ей картину. — Теперь окончательно поняла, почему мне запретили в академию возвращаться.

— Запретили? Учиться запретили? Вот прямо совсем? — охнула Иланна.

— Не совсем. Запретили учиться в академии Гастана Саррийского, — разом скиснув, пояснила я. — Меня, Алана и вообще всех пепельников из тех, кто выжил, Домен решил перевести в какую-то закрытую военную гимназию. И по словам Алана, это так себе вариант, хотя и более безопасный, потому что покинуть стены гимназии мы сможем только через несколько лет, когда выучимся. Без вариантов.

— М-м… ну, по крайней мере, хотя бы учебу можно продолжить, — протянула подруга.

— Угу, — буркнула я. Утешение было слабым. Мне-то нужна свобода!

Тем не менее разговор с Иланной меня успокоил. По крайней мере с подругой все хорошо. А об остальном обещал позаботиться Айландир.

Поболтав еще немного и подбодрив друг друга, мы договорились связаться завтра к вечеру. На том и расстались.

Новостей и разговоров на сегодняшний вечер было более чем достаточно. Отключив кейлор, я поглубже зарылась в одеяло, а вскоре провалилась в сон.

Но сон опять оказался странный. Такой манящий, такой чувственный… наполненный наслаждением и откровенными ласками, переходящими в ритмичные движения двух сплетенных тел.

Мужские губы, жесткие, жалящие до боли и тут же распаляющие меня вновь, заставляя стонать. Его руки, скользящие по моему телу с уверенной небрежностью, свойственной лишь тому, кто давно изучил и знает каждый его изгиб. Знает все, что может доставить мне удовольствие. И знает все, что может от моего тела получить.

Движения мужчины становятся более резкими, сильными, срывая с моих губ уже не стон, а вскрик. Первый, второй, третий… и это его распаляет еще сильнее. Теперь он больше не сдерживается. Ритм становится более быстрым, рваным. Он доставляет боль, но избежать ее не позволяют сильные пальцы, которые впиваются в мои бедра, сжимая и удерживая так, как нужно ему.

Как в тумане, где-то на границе сознания мелькает, что принуждение — это слишком. Что не этого я хочу. Но мысль, едва появившись, тотчас исчезает под новой волной наслаждения. Эта волна оттесняет сознание и здравый смысл прочь.

И я подчиняюсь. Отдаю всю себя. Растворяюсь под его натиском и принимаю так, как могу, чтобы на пике закричать от его напора и чувства наполненности.

А потом, когда насытившийся мужчина откидывается назад, на подушки, устраиваюсь на его плече.

— Ты потрясающий. Не понимаю, как можно тебя не любить, — выдыхаю я в губы… Александру?!

Да, именно с ним мы лежали в постели, обнаженные и разгоряченные. Именно к нему я прижималась. Его тело, мощное, мускулистое, обнимала как самое желанное во всех мирах и, что самое удивительное, воспринимала это как должное.

А тот, качнувшись на бок, со знакомой усмешкой на холеном, идеальном лице сообщил:

— Поверь, можно. И практически любой, кого ты спросишь, найдет миллион причин доказать тебе обратное.

Но вместо радости от этого факта я ощутила лишь гнев!

— Не буду спрашивать, — заверила я. — Не вижу смысла разговаривать с врагами, желающими нашей смерти.

— Ну, иногда говорить все же придется. И даже улыбаться. И делать дружелюбный вид, — Александр слегка поморщился. — Увы, их пока слишком много.

— Пока? Ты оптимистичен, — я грустно улыбнулась. — Сколько изменчивых у Бури? Не больше двадцати. Из Домена Стужи только я и та неудачная версия без будущего. Тени и вовсе сгинули. А их… их миллионы.

Рука мужчины скользнула к моим волосам, накрутив светлый локон на пальцы.

— Это не важно, крошка, — произнес Александр. — Да, однажды нас почти уничтожили, но мы все-таки выжили и усвоили урок.

— И что-то придумали? — догадалась я и, затаив дыхание, посмотрела на него.

— О, да, — улыбка на лице Александра стала какой-то предвкушающей. — На этот раз, если нас попытаются уничтожить, Буря уйдет не одна. Если нам придется биться до конца, мы захватим с собой всю Иару.

— Как?!

— Буря — Домен, который создавал самые разрушительные заклинания, помнишь? — произнес он. — И за эти столетия ничего не изменилось. Даже наоборот, у нас появился куда более сильный стимул к работе. Так что теперь у нас есть разрушительная магия такой силы, которая может уничтожить даже планету.

Я изумленно охнула. Именно я, поскольку в отличие от той, что была во сне, я уже знала основы магометрии и представляла, сколько на это необходимо сил. Ни одному магу подобного не удержать! Даже десятку магов!

— Но заклинание такой мощи создать невозможно! — выдохнула я. — Даже по самым приблизительным расчетам!

На миг глаза Александра странно сузились, но потом он мотнул головой и кивнул:

— Заклинание действительно не создать, это верно. Но мы создали нечто большее. Прадед использовал тот же принцип, что и предки, и обратился к сущности «Тиа Маттэ». Проводить полный обряд было рискованно, конечно. Слишком долго она голодала и последствия могли быть… неприятными. Даже для нас. Так что пришлось пожертвовать скипетром. К счастью, его и нескольких жертв хватило, чтобы заполнить и усилить с помощью «Тиа» нужную заготовку артефакта. А потом оставалось только создать и сплести управляющее заклинание, что и было сделано. Эту работу завершил мой отец.