Чарли 2.0 - Бессонов Александр - Страница 7

Илья выключил трек, не дослушав. Пошёл на кухню. Налил водки в гранёный стакан, подумал, отставил в сторону и выпил литр квасу. Затем включил «Breed» группы Nirvana, схватил любимую гитару за гриф и принялся колотить ею по стенам. Like a rock star.

P. S. Этот рассказ я посвящаю Юрию Николаевичу Клинских (Хой). Первая песня, которую в школе я выучился играть на гитаре, была «Лирика» группы «Сектор Газа».

– Долго нам ещё идти?

– Читайте в договоре, там всё написано.

– Вы думаете, я с собой его таскаю? Будто никто до меня не спрашивал. Кстати, я какая у вас по счёту?

– Пункт договора номер 3.16. Попутчик не обязан отвечать на ваши вопросы.

– Да что ты заладил: читайте, смотрите, молчите. Ведёшь себя как дебил. Мы сегодня прошли вместе километров тридцать, ты – последний человек, с которым я могу поговорить перед «прыжком» этим…

Они шли вдоль берега озера. Двое, со стороны они казались прекрасной парой: сорокалетний волевой мужчина со шрамом на правой щеке и маленькая белокурая женщина с грустными глазами. Он вёл её умирать.

У него был странный, но весьма прибыльный бизнес: к нему обращались люди, решившие, что настало время отправиться в последний путь. Как правило, они были богаты и по разным причинам хотели покинуть мир быстро и красиво. Он шёл с ними в двухнедельный поход, а возвращался один. Он своё дело знал: пропавшего клиента не могли найти ни полиция, ни поисковики. Разработанные им правила соблюдались неукоснительно. Стопроцентная предоплата. Молчание. Договор, по толщине сопоставимый с «Войной и миром».

Причины, по которым клиенты обращались за его услугами, Михаила не интересовали. Решение каждый принимал сам, он – лишь попутчик и сопровождающий. Поддерживать беседы тоже не хотелось: обычно говорили клиенты, его дело – выслушать.

На этот раз всё складывалось иначе. Во-первых, женщина была молодой, в то время как средний возраст клиента – далеко за шестьдесят. Во-вторых, она была слишком жизнерадостной для последнего похода. В-третьих, богатой наследницей трёх заводов ферросплавов. Наконец, красивой. И с каждым днём расцветала всё ярче.

Михаил водил её по лесам и холмам третью неделю, выбирая подходящее место. Сроки давно прошли, и он каждый раз обещал себе: завтра.

На одном привале терпение лопнуло.

– Ты каждый день моешь голову и делаешь макияж. Зачем?

– Может, я хочу тебе понравиться.

– Мы уже выяснили, что я дебил.

– Девочки таких любят, – улыбнулась она.

Этой женщине были к лицу горы и чистый воздух: здесь она казалась ещё прекраснее, чем в городе. Нарушив строгие правила, он спросил:

– Зачем ты решила это сделать?

– А как же договор? Насколько я помню, ты не имеешь права на подобные вопросы.

– Я знаю, это не моё дело. Но… У меня такое ощущение, что ты – редкое и драгоценное произведение искусства, вроде «Моны Лизы», а я должен тебя уничтожить, сжечь. Ты же красивая!

– Спасибо, ты получил деньги?

– Да.

– Договор подписал?

– Да.

– Вот и не выноси мне мозг. Сегодня хороший солнечный день. Пусть всё случится завтра.

Ночью он не спал. Его клиенты не были простыми людьми – это факт. Некоторые сделали в жизни много плохого, и такой финал можно было считать закономерным. Но эта женщина – особый случай. Даже если она сотворила что-то ужасное, отвратительное, из ряда вон, ему наплевать.

Утром она заглянула в палатку, растолкала его и сказала:

– Сегодня красивый день для «прыжка».

– Как и ты.

– Заклинило тебя на слове «красивая». Может, я внутри гнилая?

– Я в конфетах ценю обёртки.

– Давай чётко по договору.

– Давай. Вот таблетки, ты должна их выпить. Дальше – моя работа.

– Ты серьёзно?

– А что не так?

– Ты не задушишь меня, не воткнёшь нож в сердце, не застрелишь? Таблетки. Слишком тихо и трусливо.

– Я же не маньяк.

– А шрам на лице?

– Кошка поцарапала.

– Какая кошка?

– Обыкновенная, беспородная, живёт со мной и мамой.

– Ты как гомик.

– На себя посмотри! До чего докатилась.

– О, как мы запели! А что насчёт договора и секретности личной информации?

– В задницу договор! Рассказывай, что ты такого сделала, раз хочешь уйти.

– Правильнее будет сказать, чего я не сделала. Когда живёшь в семье гениев и творцов, от тебя все ждут чего-то особенного. А я обычная.

– Какого чёрта ты припёрлась ко мне? С такими проблемами идут к психологу или подружке, на худой конец – в бар.

– А какого чёрта ты на меня орёшь? Давай сюда свои колёса. А как насчёт последнего желания?

– Делай что хочешь.

Она его поцеловала. И сказала:

– Слушай, а давай перенесём «прыжок» на завтра?

– На послезавтра. Я хочу показать тебе красивый перевал, до него идти два дня.

– Такой же красивый, как я?

– Лучше! Как я.

Свято место пусто не бывает, поэтому у Огурцова всякий раз, когда жена уезжала в командировку, в постели оказывалась новая женщина. Огурцов был верующим и безукоризненно следовал христианским пословицам. Это длилось недолго – пока жена не обнаружила у себя под подушкой лифчик. Не её, к великому сожалению Огурцова.

– Витюша, это чё?

– Это… хм-м-м… подарок тебе!

– А почему он ношеный?

– Так это… я его разносил для тебя. Ты же говорила, что новые вещи натирают.

– Ты чё, из этих?

– Нет, конечно.

– Огурцов, ты мне мозг не парь! Спрашиваю ещё раз: чей это бюстгальтер?

– Эх… ну да, из этих. Это – мой. Мне очень стыдно.

– Бедненький. Почему ты столько лет скрывал?

– Ты про брата моего забыла. Если он узнает, сбежит из тюрьмы, найдёт меня и задушит этим самым бюстгальтером. Наше общество не принимает таких, как я. Надевая женские трусики и бюстгальтер под деловой костюм, я чувствую себя настоящим, смотря шефу в глаза.

Огурцов умел врать и, что там говорить, любил это дело. На последней фразе он пустил слезу и обнял супругу.

– Милый мой, мне ты можешь довериться. То есть всё это время я тебя не интересовала как женщина?

– Ты мой лучший друг!

В голове Огурцова созрел план, благодаря которому можно было не ждать командировок жены и веселиться на полную.

Жена гладила его по спине и жалела:

– Ты мой друг тоже! Как всё хорошо складывается. Мы теперь сможем жить втроём.

– Кто это «мы»?

– Ты, я и Геннадий Харитонович.

Огурцов мгновенно протрезвел от фантазий:

– Какой, на хер, Геннадий Харитонович?

– Мой руководитель и твой будущий лучший друг.

– В смысле?

– Мне надоело скрывать от тебя свои командировки с Геной. Я мучилась каждый раз. А теперь видишь, как всё складно получается. Я поговорю с Геннадием Харитоновичем, он будет любить нас обоих.

Перспектива быть любимым Геннадием Харитоновичем Огурцова явно не устраивала.

– Так ты мне изменяешь?!

– Уже нет, подружка! Мы теперь вместе можем носить мои вещи. А давай Гену сегодня на ужин позовём? Что готовить будем? Чур, я картошку чищу.

В лёгких Огурцова почти закончился воздух:

– Слушай, я пошутил. Это лифчик одной моей знакомой…

– Витюша, так и я пошутила. Смешно же? Ну и хохмачи мы с тобой…

– Да поел я, мам, не волнуйся. Как голос может быть голодным?! Ма, тут такое дело: предлагают на летних каникулах поехать в Пекинский университет на языковую практику. Как думаешь, согласиться? Денег не надо, всё бесплатно – я в программе по обмену участвую.

Мише действительно предлагали поехать в Пекин, но по другому вопросу.

– Мишган, ты же китайский учишь? – спрашивал в баре пьяным голосом его новый знакомый.