Как спасти детей и фигуру (СИ) - Витор Анна - Страница 46

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

   Водопад начал разрастаться, окутывая их в сверкающий кокон. А разлом в земле, куда стекала вода, становился все шире и темнее, в него уже начали сыпаться камни из-под ног. И Дамиан понял, что медлить больше нельзя, хватаясь за Кассию:

   – Нет! Я хотел увидеть тебя только затем, чтобы попросить прощения, что не уберег… И чтобы попрощаться! Я любил тебя раньше, Кассия, но ты уже в прошлом! А сейчас я люблю ее! Катю! И это правда…

   Перед глазами все взорвалось сверкающей радугой, когда Дамиан, чтобы удержаться на ногах и не провалиться в зияющий чернотой разлом, толкнул туда Кассию. Она с криком упала вниз, и трещина в земле мгновенно затянулась камнями, о которые по-прежнему безмятежно разбивались сверкающие капли воды. Вот только на том месте, где стояла Кассия, сейчас лежал артефакт. Цветок, будто бы вырезанный из сверкающего горного хрусталя. Прозрачный, светлый, чуть заметно сияющий всеми цветами радуги – совсем, как капли воды из водопада.

   Дамиан, еще не веря, покачал головой, опускаясь на колени, касаясь цветка кончиками пальцев:

   – Цветок Истинной Любви… Я все-таки нашел тебя.

***

   Океан касался наших ног. Александр обнимал меня за талию так крепко, что у меня перехватывало дыхание. Я прикрыла глаза и завизжала, когда он со смехом закружил меня в вихре соленых брызг. Я представила со стороны, как мы смотримся. Точно картинка с красивого голливудского фильма, где главный герой крадет героиню и увозит к океану, начиная с ней новую жизнь. Вот только снова так и веяло фальшью от этой картинки: слишком яркие были краски, слишком голубое небо и синева волн, притворно теплая и ласковая… Слишком белый, слишком чистый, до отвращения…

   – Я так соскучился по тебе, Катюша! – горячий шепот коснулся моего уха.

   Я замерла на секунду в сладком оцепенении, позволив себе поверить… Но потом, перед закрытыми глазами, словно видение, мелькнул знакомый рыжий хвост. И я очнулась, вздрогнув, как от удара.

   «Анелону помнишь? – издевалось мое воспаленное от жара и яда воображение. – Всякий раз, когда позволяешь себе влюбляться, как дура, вспоминай ее! И не верь, не верь, никогда не верь в то, что тебе говорят, в эти красивые сказки о любви… Любовь – это миф! Любовь – это бред! Тебя никогда никто не полюбит. Во всяком случае, такую, какая ты есть… Смирись с этим, Катя, и перестань трепыхаться! Да, в какой-то момент ты поверила, что можешь быть нужна… Но твою веру так легко разрушили чужие руки. Ни Александр, ни Дамиан никогда на самом деле не любили тебя и не готовы были чем-то жертвовать ради тебя…»

   – А я по тебе – нет! – резко и зло выдохнула я и, схватив Александра за шею, потянула за собой, под воду, в глубину… Нырнула так глубоко, что даже перед закрытыми глазами потемнело, и я поняла, что сейчас отключусь.

   Я очнулась на другом берегу. Лежа на все том же идеальном белом песке в тени пальмы. Голова моя покоилась на коленях у Александра. Он сидел, прислонившись спиной к стволу пальмы, и задумчиво перебирал пряди моих волос.

   – А ты не изменилась, – проговорил он с чуть печальной улыбкой, когда я приподнялась на локтях, пытаясь отстраниться от него. – Все такая же недоверчивая, закрытая и колючая. Да, детка? Тебя так сложно любить.

   – Никогда ты меня не любил! – вспыхнула я и, не выдержав, размахнулась.

   Александр не успел увернуться от звонкой пощечины. Он лишь поморщился.

   – Я слышал все, что ты шептала, затягивая меня в глубине океана. Про то, что никому не нужна и что тебя никто не полюбит… – шепнул он мне на ухо. – Зачем ты потянула меня вниз, в темноту? Думала, останемся там в океане? Не в тот мир ты попала, девочка. Здесь не так просто разорвать узы истинной любви.

   – Да хватит втирать мне про истинную любовь! – снова психанула я. – Жене своей то же самое говорил?

   Мои щеки залил румянец стыда. Я поняла, что сказала лишнее, и покачала головой, уже жалея об этом. Но Александр лишь горько улыбнулся и начал говорить со мной. Негромко, но искренне:

   – Ты неправа, Катя, что считаешь, что не достойна любви. Обжегшись со мной, ты отталкиваешь достойного человека – мужа, который рядом с тобой. Который показывает тебе, как сильно ты ему нужна.

   – Я не верю ему! Он любит не меня! А ее – Кассию! И захочет остаться с ней…

   Слезы брызнули из моих глаз, когда Александр притянул меня к себе. Обнял за плечи, укачивая, как ребенка. И прошептал:

   – Не зря придумано испытание этим цветком. Ты сама увидишь, кого он выберет. Вот только, знаешь, я уверен, что он выберет тебя…

   – Ты… Ты ведешь себя как-то неправильно! – вырвалась я из рук Александра и отбежала на пару шагов. Ноги мои увязали в песке. Я недовольно вытерла нос кулаком и уставилась на него. – Ты должен уговаривать меня выбрать тебя! Пойти со мной на Землю! А не убеждать, что меня любит чужой мужчина…

   – Значит, я слишком порядочен для этого, – невесело усмехнулся Александр. – Ты права. Я должен делать все то, что ты говоришь. И возможно, я дожал бы тебя, в итоге. И ты поверила бы мне. Обиженная и влюбленная в Дамиана, закрылась бы от него. И выбрала меня. Как безопасный вариант. Вот только… я знаю тебя лучше, чем ты сама себя, девочка. И несмотря ни на что, я люблю тебя. По-настоящему. Именно поэтому я никогда не встану между тобой и Дамианом. Потому что любишь сейчас ты его, а не меня. Я – уже в прошлом, ты отпустила меня, и я рад этому. Помни, что тот, кто любит так сильно, никогда не навредит любимому человеку. И не сломает его счастье.

   Я затихла, глядя во все глаза на Александра. Словно не веря его словам. Внутри меня будто сдвинулись какие-то льдины. Они начали таять, причиняя почти физическую боль. Стекая слезами по щекам. Отпуская что-то давно зажатое внутри. Наверное, мою веру в то, что меня все-таки смогут полюбить.

   – А сейчас ты вернешься к нему, – Александр взял меня за руку и повел к водопаду, что неподалеку стекал со скалы, разбиваясь хрустальными каплями о камни. – И откроешь себя навстречу своим чувствам. Примешь его чувства без доказательств, на веру. Тогда цветок соединит вас навеки. Поняла меня?

   – А ты? – я слегка смущенно бросилась Александру на шею, пряча горящее от слез и стыда лицо на его плече.

   – А я останусь здесь. Уйду в мир мертвых. Потому что так будет правильно, – усмехнулся Александр, почти силой отрывая меня от себя. – Но последнее, что я очень хотел тебе сказать, признаться перед аварией, но не успел…

   – Что? – прошептала тихо-тихо я, закрывая глаза и сжимая кулаки с такой силой, что ногти впились мне в ладонь.

   Почему-то стало страшно, словно я заранее знала, о чем его признание. Хотя в голове моей сейчас была лишь пустота и ни единой мысли. И бешеное биение пульса в висках от волнения.

   – Я никогда не говорил тебе правду, Катя, – Александр сглотнул, и я по нервному движению его рук поняла, насколько ему непросто говорить об этом. – Я не ушел от жены не потому, что не любил тебя. Или любил тебя меньше, чем ее. Нет. Ты и только ты всегда была в моем сердце. Но в реальном мире все несколько сложнее, чем здесь, в мире истинной любви, сотканном магией артефакта – цветка.

   Александр невесело улыбнулся и помолчал. И когда я думала, что он уже не заговорит больше, продолжил:

   – Я не мог уйти от жены. Оказался в ловушке. Она… серьезно больна. Не смертельно, но без меня ее сдали бы в клинику и превратили в овощ, накачав лекарствами, чтобы она не мешала. А у нас ребенок. Сын… Он очень привязан к матери. И ему уже десять лет. Он все бы понял, что я сделал с его мамой, и не пережил бы. Возненавидел бы меня за то, что я предал бы маму, по его мнению. Отказался от нее. И мог бы сам… сломаться психически. Ведь у него наследственное, от моей жены, – Александр не выдержал и отвернулся, я услышала сиплое дыхание, срывающееся с его губ. – Так я оказался в ловушке дважды, – прошептал он еле слышно. – О болезни жены я узнал только после рождения сына. Она успешно скрывала свои приступы от меня. Ну, а потом, когда я понял, что не люблю ее, когда появилась ты… Было уже поздно. Понимаешь? Прости меня, Катя. Если бы не чертовы обстоятельства, я ушел бы от нее и выбрал бы тебя. Но я не смог… И предал этим самым уже тебя. Разрушил внутри тебя веру в то, что тебя могут любить. Искренне, честно, по-настоящему. Прости меня за это. Ведь сам себя я никогда не прощу…