Космическая академия. Любовь без кофе не предлагать (СИ) - Краева Ирина Олеговна "kozyulya" - Страница 50

— Нет.

— Вот и не отвлекайся, у нас важное дело. Снимай халат!

Я медленно расстёгивала пуговички, мило краснея, стреляя глазами и неуверенно ёрзая по кровати, словно не зная, как далеко готова зайти. Но горящий взгляд любимого, ответная реакция его тела на каждое моё действие, сводили с ума, горячили кровь.

Какие были варианты?

— У тебя есть запасной халат? — хрипло спросил Кирилл.

— Д-да, — не совсем понимая, к чему вопрос, ответила я. — В чемодане.

— Иди сюда, искусительница, — Не дожидаясь ответа Кирилл резким движением схватил меня и усадил на колени. Погладил по спине. Заглянул в глаза. — Боишься?

— Немного.

— Я тебя никогда не обижу, малыш. Веришь?

— Д-да.

— Умница.

Даже когда я его дразнила в кабинке колеса обозрения он не был столь напряжённым. Да, я знала, что он меня хотел, физиологическую реакцию не скрыть, но тогда было по–другому, не так! Сейчас я кожей чувствовала, что у Кира рвёт крышу. Он держал меня в руках так, словно боялся отпустить. Не мог. Не хотел. Касался носом моей кожи, жадно втягивал её аромат, не в силах насытиться. Как наркоман тянулся к смертельно–опасному допингу, сдаваясь его власти.

И тем не менее он сдерживался.

Не стал меня пугать излишней страстью, бережно снял халат. Судорожно вздохнул, посмотрел чёрными от страсти глазами.

Но сдержался.

Ради меня.

— Я думала, ты его сорвешь, — прошептала, не зная, чего хочу. То ли, чтобы он обезумел, одурел от любви ко мне, полностью потерял контроль. То ли любоваться этой бесконечной внутренней силой настоящего мужчины, который готов на всё ради любимой.

— Я хотел, — выдохнул он, носом касаясь раковины моего уха.

— Щекотно! — Повела я головой, не забыв потереться щекой о его щёку, уже немного колючую, но оттого ещё более приятную.

— Котёночек, — прошептал Кир, зажмурившись.

— Ты сегодня, надеюсь, не будешь меня только дразнить? — Я осмелела в его руках и позволила себе выпрямиться и коснуться закрытых глаз невесомыми поцелуями.

— Малыш, давай ты попрактикуешься в соблазнении чуть позднее, я еле держусь.

— Зачем? — выдохнула игриво.

Именно его бесконечная сдержанность рождала во мне желание быть дерзкой и раскованной. Я лишь убедилась, что с ним не страшно. Никогда. Ни в чём. Кирилл — моя стена. Мой защитник. Рыцарь, на всё готовый ради дамы сердца.

А ещё он пси. Не такой сильный, как я, но главное — умеющий глубоко переживать эмоции, погружаться в них, верить им и себе, открывать их любимому человеку. Я могла с головой погрузиться в океан его чувств, прочитать самые сокровенные его тайны, он бы не стал перечить и закрываться. Но я желала знать лишь одно — как сильно он меня любит. И теперь я не сомневалась. Ни капельки. И никогда не стану в нём сомневаться. Мы — одно целое, мы созданы друг для друга. И я не стану таить от него секреты, поделюсь всем, что знаю, но только не сейчас. Сейчас Кирилл должен думать лишь обо мне одной, а я — о нём.

— Затем, что ты, родная, сегодня впервые с мужчиной, тебя нужно любить ласково и бережно, а я на пределе, — Кирилл вдохнул запах моих волос и послал мне непристойную картинку… целый фильм!

— Я тоже, — прошептала ему на ушко. — И я тоже фантазировала, пока ждала тебя. Много, много раз.

Выдержку Кира снесло в один момент. Он схватил меня за шею, притянул к себе и впился в мой рот обжигающим поцелуем, властным, жестоким, чертовски сексуальным.

Нежности не было. Нам её не хотелось.

Руки Кирилла блуждали по моему телу, лихорадочно поглаживая, сжимая. Губы были везде. Я тянулась к нему, выстанывала его имя, звала, всхлипывала, горела в огне. И контролировал этот пожар он. Мой мужчина. Единственный. Любимый.

Кирилл ласкал меня бесконечно долго, то вспоминая о нежности, то не контролируя страсть и плохо рассчитывая силу, но я упивалась каждым мгновением, особенно теми, когда он забывался, когда его чувства брали верх над разумом, когда он полностью принадлежал мне. И это ощущение власти над мужчиной, словно острый перец, добавляло пикантности, ещё больше будоража чувства, сводя с ума.

— Не могу больше, пожалуйста, — хныкала я беспомощно, но Кирилл был неумолим. Целовал, гладил, посасывал пальчики на ногах, прикусывал кожу на бедре, ласкал ямочки под коленками. Каждое его прикосновение электрическими разрядами пронзало жаждущее его тело, выгибало дугой, заставляло меня стонать, закусывать губы до крови, рвать ногтями простыню.

— Кирилл, сейчас! — потребовала я, закрывая глаза.

— Смотри на меня! Смотри! — приказал Кирилл тоном, которому я не смогла противиться даже в таком состоянии. — Ты моя, Таня. Моя. Навсегда. А я — твой. Сердцем и душой. Телом. Весь твой. И никто и никогда нам не помешает. Не выживет! — рявкнул он, сверкнув глазами.

— Я люблю тебя, — прошептала, подаваясь ему навстречу. — Безумно люблю.

— И я люблю тебя, малыш. Всегда буду любить.

Идарика Вишневская

Я пила третий за утро кофе и мрачно смотрела, как камбуз наполняется сонными и недовольными одногруппниками. Виновника творящегося безобразия пока не было и я всё сильнее накалялась.

Спустя полгода мы оказались в знакомой остановке, в безопасности, среди своих. Наконец–то смогли нормально поесть, вымыться, выспаться в более–менее комфортных условиях, кажущихся после «гостеприимства» Амирака в высшей степени фешенебельными.

Теоретически могли!

Не на практике!

А всё благодаря кому?

Дверь в кают–компанию с лёгким хлопком отворилась и сияющий весенним солнышком Кирилл почтил группу своим отвратительно–бодрым присутствием. Не обращая внимание на помятый и невыспавшийся коллектив спокойно прошёл к пищевому автомату, выбрал завтрак и, что–то негромко напевая себе под нос, подошёл к моему столу.

Как же омерзительно выглядят довольные люди с утра, когда ты не выспался, ужас просто. Не могу от души порадоваться за друга, выходят жалкие потуги. Ан нет. Не выходят. Придушить его готова. Только сил нет.

— Доброе утро! — Кир жизнерадостно улыбнулся.

— Угу, очень доброе и, главное, раннее, — изо всех сил стараясь держать глаза открытыми, проговорила я.

— Кто посмел? — совершенно искренне поинтересовался Кирилл.

— Подожди, ты сейчас не шутишь? — Вылупилась я на друга. — Реально серьёзно спрашиваешь?

— Не понял?

— Н–да–а, вот это поворот! — Я постучала ноготками по металлической поверхности стола и внезапно расхохоталась: — Ну, вы даёте!

— Эй, тише ты. Что случилось? — Кир понизил голос и скорчил недовольную мордаху.

— Нет, я просто не могу в это поверить!

Меня разобрал такой смех, что от злости на кое–кого несдержанного и громкого не осталось и следа. По лицу текли слёзы и я никак не могла их обуздать, потому что максимум, на что была способна — не биться головой о металлическую поверхность стола.

— Рика, я тебя сейчас стукну, — прошипел друг.

— Кир, мы за тебя, конечно, очень счастливы, — вместо приветствия произнёс устраивающийся рядом Дитер, — но вы бы хоть немного тише фонили. Не все, знаешь ли, сегодня провели ночь не в одиночестве.

— Но все не выспались, — вставила я.

Кирилл обомлел. Понял, что два по уши влюблённых пси — слишком большая нагрузка для стандартных ограничителей, если таковые вообще были на корвете, а кое–кто обычно ответственный и здравомыслящий совсем потерял над собой контроль.

— Чёрт!

— Угу, угу, именно, — Дитер с сочувствием посмотрел на старосту. — Сильно не парься, под раздачу попали только пара–тройка ближайших к твоей кают, и то мы заблокировались. Когда смогли. Вы фонили от души.

— А чего тогда все сонные, а не пара–тройка человек? — въедливо поинтересовался Кир, просчитывая ситуацию.

— Так многие ещё вчера разбились на пары, и вряд ли поняли, где были их эмоции, а где ваши.