Реванш Генерала Каппеля (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 60

- На бакинском рейде стоят две канонерские лодки и вооруженные пароходы, которые могут обстрелять восставших рабочих. А потому мы должны их опередить, и в случае необходимости расстрелять и потопить. Эту задачу возьмут на себя экипажи «Тимофея Ульянцева» и «Красной Астрахани», как имеющие дальнобойную артиллерию из 42-х линейных пушек. Они пойдут второй группой сзади, и будут поддерживать первый отряд из головного бепо «3-й интернационал» под моим командованием, а следом пойдет бронепоезд Богданова. Задачи понятны, товарищи командиры?

- Понятно, товарищ комбриг!

- Все ясно, товарищ Ефремов!

- Прорвемся с ходу, командир!

- Начало атаки в три минуты первого, мост через реку Самур проходим на максимальной скорости. Телеграфные провода в полночь будут перерезаны нашими телефонистами, так что атака бронепоездами неприятеля в глубине его позиций будет внезапной…

Иркутск

командующий 2-м Сибирским армейским корпусом

генерал-лейтенант Сахаров

- Вячеслав Константинович, мы просто не имеем права терять опытных солдат и офицеров, у нас их и так до прискорбности мало. Как и неопытных – каждого новобранца нужно год хорошо учить, пока из него что-то путное на поле боя выйдет. Живые ресурсы белых и красных несопоставимы! Мы контролируем территорию с населением в три миллиона человек, пусть четыре, с учетом Енисейской губернии. Во всей Сибири, как мне помнится, до войны проживало 12 миллионов человек. На подконтрольной ВСЮР территории где-то шесть или семь миллионов, не больше. В Советской России, без учета отделившихся от нее сейчас прибалтийских областей, Финляндии, Польши, оккупированной румынами Бессарабии, Закавказья, а также занятых большевиками Туркестана и Западной Сибири, где-то около ста десяти миллионов! Две трети которых потомки крепостных крестьян, получившие помещичью землю от Ленина! За нее они перетерпят сейчас любую нужду и будут драться с нами до посинения. А нам такая война с русскими мужиками, заранее обреченная на поражение, нужна?! И горе Врангелю и ВСЮР, если они этого не понимают! Вот это и есть главная причина, по которой мы объявили о независимости Сибири, пусть только восточной ее части, и заключили перемирие с большевиками в Красноярске. И спасли при этом Мурманский край!

- Я разделяю вашу точку зрения, Владимир Оскарович, хотя на сердце все равно тяжело. Но ведь мы имели возможность отодвинуть красных чуточку подальше, хотя бы до Новониколаевска, или, в худшем случае, отодвинув их за щегловские проходы…

- Вряд ли! Резервов, кроме 2-й стрелковой бригады Камбалина, у нас нет. Все держится на живую нитку, в Забайкалье и Приамурье разгул партизанщины. Идти дальше вперед, на Омск, и тогда, и сейчас категорически нельзя! Стоит армии перейти Енисей – от Минусинска сразу получим удар в спину от партизан, которым наплевать по большому счету на любую власть! А так пусть красные их сейчас попытаются угомонить, а мы всячески будем раздувать пламя восстаний, которые полыхнут, как только повсеместно введут продразверстку. А ее неизбежно распространят на все занятые Красной армией территории – в Сибири стоит необмолоченный хлеб, а в России голодают целые губернии…

Сахаров заметил мучительную гримасу, что на одно мгновение застыла на лице главнокомандующего. Только в эту секунду сам осознал, какую тяжелейшую ношу взвалил на себя еще относительно молодой человек, его ровесник, много раз не только глядевший в глаза смерти, но и переживший ее в «Ледяном походе». Если раньше Вячеслав Константинович часто считал себя несправедливо «обойденным», особенно со снятием с должности главкома по наущению братьев Пепеляевых, то сейчас это представлялось благодеянием. Ведь армию возглавил Каппель, который смог превратить поражение в победу – а иначе назвать Красноярское перемирие с большевиками было нельзя, даже если оно станет лишь отсрочкой неминуемого летнего вторжения. А что таковое состоится летом, сам Сахаров не сомневался – он видел взгляды красного командарма Эйхе, которые тот бросал время от времени на него самого и Вологодского во время переговоров. Так, наверное, сытый удав смотрит на несчастного кролика, пока не в силах его сожрать, потому что требуется немного подождать, пока проглоченная прежде жертва хорошо переварится в ненасытной утробе.

- Большевики ведь сознательно такое вершат – хлебная монополия позволяет им держать народ в узде политической пропаганды и натравливать его на богатые хлебом территории. Нисколько не удивлюсь, если завтра в московских газетах напишут, что сибирские кулаки хотят костлявой рукою голода задушить молодую советскую власть. Никто из голодающих даже не подумает, где эта Сибирь, и почему сибиряки виноваты в том, что в России, в ее черноземной полосе совершенно не стало хлеба?!

Владимир Оскарович усмехнулся и машинально смял мундштук папиросы. Чиркнул спичкой, закурил, о чем-то серьезно задумался – напряженное прежде лицо обмякло. А Сахарову на память пришло довольное лицо Пепеляева, но не министра, а генерал-лейтенанта, когда тот принимал от него командование 1-м Сибирским корпусом. Как тогда ему было обидно до глубины души – сколотить из усталых и изможденных солдат части, с первых побед над 30-й красной дивизией «товарища» Лапина снова вдохнуть в них веру в успешный исход войны. И наступать с войсками на Красноярск, дойти до Енисея и заключить там мир с большевиками – кто сказал бы ему об этом раньше, он бы сам не поверил. И тем горше оказалось отстранение от командования корпусом, непонятное и обидное вдвойне, посчитал тогда, что главком Каппель, как прежде адмирал Колчак, попал под влияние братьев Пепеляевых. Хорошо, что ошибся в своих предположениях, наоборот, Владимир Оскарович направил его в Забайкалье командующим 2-м Сибирским корпусом. А врагов там оказалось еще больше – кроме красных партизан таковым оказался вознесенный на гребень мутной революционной волной атаман Семенов, ощутивший себя местным властелином и державшийся исключительно на штыках японских интервентов.

- Нам нужно как можно скорее решить проблему «атаманщины», Вячеслав Константинович. Нужно вскрыть этот смертоносный нарыв, что погубит Сибирь, а ведь население поверило в нашу власть. А все эти калмыковы, семеновы, унгерны и прочие возомнили себя вершителями судеб человеческих, присвоили себе право карать и миловать, грабить и истязать обывателей. Они не уймутся, так как привыкли ощущать себя владыками жизни и смерти всех тех людей, что имели несчастье быть рядом с ними.

Глухой и негодующий голос главнокомандующего вывел Сахарова из размышлений. Генерал не удивился созвучию мыслей – «атаманщина» действительно оказалась страшным явлением. Подобно проказе или чуме, поднимала волну негодования населения на «белую» власть во всех местах, где утвердилась власть этих новоявленных «царьков».

- Тогда мы их должны унять сами, Владимир Оскарович, - негромко, но твердо произнес Сахаров, отдавая себе отчет, что произнесенное им слово по интонации было равносильно «убить». – Каждый лишний час их правления приносит вред «белой» Сибири. Семенов фактически отказался мне повиноваться, барон Унгерн на станции Даурия лишь на словах признал власть Сибирского правительства, также как Калмыков в Хабаровске. Но мы не в силах сейчас приструнить распоясавшихся самодуров – за ними стоят японцы, они это хорошо знают, и потому будут чинить нам препятствия и дальше. Вспомните, как Семенов перекрывал линию Транссиба, и верховный Правитель ничего не смог поделать с этим мерзавцем. «Казачий сепаратизм» нужно давить в зародыше, пока он не превратился во всепожирающую язву!

- Вы полностью правы, Вячеслав Константинович, только так называемый «казачий сепаратизм» тут не причем. Их власть держится не на всем казачестве как таковом, лишь на отдельных его представителях, которым такая «вольная жизнь» пришлась по вкусу. Я говорил с генералами Шильниковым и Мациевским, с депутатом госдумы от Забайкалья Таскиным, с другими казаками и жителями Забайкалья. Так что сложившееся там положение хорошо представляю. А потому считаю, что господа атаманы прекрасно понимают, что как только японцы выведут свои войска с нашей территории, обязательно выведут, вы не сомневайтесь, их власти придет конец. Но мне очень хотелось бы обойтись без крови, во-первых, она нам не нужна, даже если до них дотянутся руки «красных мстителей». А во-вторых, направить их неуемную энергию на решение действительно важных государственных задач.