Битва драконов. Том 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 83

— Более чем уверен, что это так и было. Он «раскрыл» искру и понял, какое оружие заполучил. Подчинил себе демона, а Иерархам навесил лапши на уши. Соответственно, ложь пошла гулять по самым верхам.

— Действительно, стервец, — согласился император и вытер бумажной салфеткой вспотевший лоб. — Получается, мы взращиваем своими руками демонолога? Помнишь, что я говорил? Никита — прямая угроза нашему существованию. Правда, спящая до поры до времени. И теперь я в другом ракурсе смотрю на суету Балахнина возле Назарова.

— Вопрос в другом: знает ли князь о дополнительных возможностях мальчишки, — кивнул Константин. — Если Никите хватит ума не болтать о слугах-демонах, то еще не все потеряно.

— Подожди, — замер Александр. — Чтобы привязать демона службой, надо знать его настоящее имя. Как Никите удалось? К статуэтке же не прилагается пояснительная записка! Какими еще возможностями владеет наш прыткий родственничек?

— Он же артефактор, — укоризненно проговорил брат. — Да еще чертовски талантливый артефактор. Умеет видеть конструкты магических вязей насквозь.

— Как нам поступить с Никитой в свете твоей версии? — поинтересовался император. — Приблизить к себе еще больше или пойти на превентивные меры?

— Что ты считаешь «превентивной мерой»? Физическое устранение? — Константин рассмеялся. — Да он сам кого хочешь укатает. И еще не забывай, что рядом с ним две любящие женщины. Берегиня и Валькирия. Они за своего мужа половину Петербурга разрушат. Другую половину на себя возьмет Назаров. Мы же сами хотели видеть мальчишку в своем клане. Ну… Не получилось. И все равно с помощью Тамары хорошо получается держать противовес. Никита скорее союзник, чем враг. Именно он является нашей гарантией от заговоров и переворотов. Да, я понимаю степень опасности, исходящей от него. Но иного пути у нас нет, и боюсь, не будет. Мы полностью доверяем Назаровым и взамен получаем лояльность, или становимся его врагами.

— А твоя дочь?

— А что дочь? Отрезанный ломоть. Тамара полностью под обаянием Никиты, поддерживает его и нет ни единого намека на разлад. Но я никому не позволю обидеть ее.

Старший брат прекрасно уловил настроение Константина.

— Женится на Васильевой — тогда посмотрим, — кивнул Александр. — Может, заключить некий меморандум о неприкосновенности нашего клана со стороны Назаровых, где будут указаны все возможные запреты на инструменты воздействия?

— Брат, ты о чем говоришь? — поморщился Константин. — Меморандум — простая бумажка без обязательств, когда начнут рушиться все договоры. Согласен, что на тридцать-сорок лет мы сможем оттянуть возможный передел на политической доске, пока будем искать противодействие Никите. Нужно показать, что Меньшиковы не враги, а настоящие друзья, готовые прийти на помощь. Цесаревич Владислав уже сейчас должен уяснить одну простую истину: не надо затевать против Назаровых никаких интриг. Если появится хоть одна поганая мыслишка — все, на троне будет другая династия.

— Ты не заговаривайся, — нахмурился Александр. — Что-то твоя версия обретает черные тона.

— Я всего лишь очерчиваю те линии, которых мы должны придерживаться, вот и все, — пожал плечами Константин. — Мой зять получил необычный Дар, которым пользуется в меру своих желаний. Зверь, когда хочет есть, убивает столько, сколько нужно, а насытившись, лежит в норе довольный и никого не трогает. Вот так и нам нужно действовать. Подкидывать ему жратву, чтобы на нас не кинулся. Радуйся, брат, что парень не амбициозен.

Александр хмыкнул, о чем-то раздумывая. Вероятно, сомневался в словах Константина насчет амбициозности Назарова. Как раз в таком возрасте молодые обозначают свои намерения и стараются захватить территории, которые потом будут защищать с остервенением. Непонятно одно: чего добивается Никита и куда тянутся его интересы?

— А в качестве пищи кого посоветуешь? — прищурился император и закрыл «пологом» кабинет.

— Сам знаешь, Ваше Величество, — пробурчал Константин, остывая. — Есть у нас строптивые семейки. Они по горло в золоте стоят, половина экономики под их управлением, но все равно якшаются со всякими…

Он скривил губы, не называя имен, но и так было ясно, о ком идет речь. Потом продолжил:

— А для начала можно скормить Бельских. Тем более, сами повод подали. Серьезный повод. Организовали нападение на семью, которую лишили своей поддержки. За такие вещи под землю утрамбовывают.

Император поднял руку, призывая Великого князя помолчать. Не сейчас, дескать, не время!

— Будем откровенны, брат, перед собой, — он встал из-за стола и прошелся по кабинету. — Мы держимся за архаичный порядок с четкой клановой системой, не допуская проникновения в страну заразных идей либертарианства. Иначе все пойдет вразнос. В каждом древнем аристократическом роде есть большое количество одаренных. Патриархи жестко держат молодую поросль в своих руках и не дают ей особо вольничать. Страшно представить, что произойдет, если такая масса Стихийников окажется на разных концах баррикад. Французская революция прекрасно показала, чем заканчиваются столкновения старых Семей с представителями новой аристократии. Едва удалось погасить пожар магической войны.

— То есть ничего менять не будем? — Константин уже привык, что брат периодически стращает его жупелом государственного переворота, и в то же время жестко и без соплей пресекает любое поползновение на устои монархии. Кажется, самоубийцы давно кончились, а Александр упорно выпалывает грядки инакомыслия. Единственная проблема, с которой Великий князь был согласен — это Балахнин. Темная лошадка, смущающая умы дворянства, не имеющего за спиной истории своего Рода.

Таких Константин называл «огородным сорняком», выполоть который одно удовольствие. Ни чести, ни совести, одни амбиции, замешанные на лютой зависти к старой аристократии.

— Ты бы лучше к Никите своего человека внедрил, чтобы знать о его планах и мыслях, — проворчал император. — Если мне память не изменяет, там такой Шубин есть. Гвардейская стража.

— Он ушел в отставку и дал клятву верности Никите, после чего я перестал на него рассчитывать, — ответил Константин.

— Жаль, — переплел пальцы Александр. — Чуточку компромата, давления на родственников, глядишь, и запоет.

— Не вариант, — поморщился Великий князь. — Шубин предан семье Назаровых. Подозреваю, он был тайно влюблен в мою дочь, пока я не подвел ее к Никите.

— Ну вот, а говоришь, ничего нет! — оживился император. — А если сыграть на чувствах, эмоциях и ревности?

Константин Михайлович покачал головой. Идея была абсурдной, и могла сработать только в том случае, если Тамара вышла бы замуж за высокородного отпрыска или какого-нибудь западного князька. И не родному дядюшке такими вещами заниматься! А с Никитой подобный фокус не пройдет. В молодом волхве столько же эмоций, сколько у гранитной глыбы. Если они и есть, нужно потратить сотню лет, чтобы пробиться к струнам его души. Иногда Великий князь с испугом думал, а человек ли Никита вообще? И что такого нашла в нем родная дочь, которая по задумкам отца должна была лишь родить от него пару-тройку одаренных детишек, но никак не уходить из Семьи, да еще взбрыкивая от возмущения! Никита иногда пугал своей взрослостью, не должной быть в таком возрасте, когда хочется беззаботности и свободы.

Он мысленно отмахнулся от грызущих его тяжелых раздумий. В конце концов Назаров открыт и предсказуем. Главное, не злить парня и не вредить его клану. Гораздо опаснее те, кто захочет воспользоваться его одаренностью. И их имена брату-императору хорошо известны.

Примечания:

[1] В нашей реальности — Душанбе. Город образован из кишлака Дюшамбе, называвшийся ранее Дюшамбе-Бозор, «базар по понедельникам». До 1929 года он так официально и назывался по-русски: Дюшамбе

[2] Муджахид (или моджахед) — борец за веру, участник джихада, буквально «борец». Более близкое к литературному арабскому звучание слова. В классическом арабском только три гласные: а, у, и. В современном мире арабские слова часто заимствуются многими языками, в части которых «у» перешло в «о». Отсюда и «моджахед».