Щелкун - Кинг Стивен - Страница 6

• Предыдущая
• 6/12
• Следующая

Когда прицеп наконец остался позади, светловолосый юноша спросил:

- Судя по всему, вы зарабатываете вполне прилично, Билл. Машина вроде этой обошлась по крайней мере в тридцать косых. Тогда почему...

- Она стоила намного дешевле. - Хогэн не знал, заметил ли "Брайан Адаме" раздражение в его голосе, по вполне мог заметить. - Большую работу я проделал сам.

- И тем не менее вы не ходите, шатаясь от голода. Почему бы вам не оказаться выше всего этого дерьма и летать в дружественных небесах?

Это был вопрос, который Билл не раз задавал себе сам, проезжая длинные пустынные мили между Темпе и Тусоном или Лас-Вегасом и Лос-Анджелесом. Этот вопрос вы не можете не задать себе, когда не находите по радио ничего, кроме синкоп или старых надоевших мелодий. Или слушаете последнюю кассету с записью новейшего бестселлера из "Записанных книг", когда не на что смотреть, кроме бесконечных миль оврагов и кустов - владений Дяди Сэма.

Он мог бы так ответить на этот вопрос: разъезжая в фургоне, у него лучше контакты с покупателями, он знает их нужды, когда ездит по стране, где они живут и торгуют своими товарами. Это было правдой, однако причина была и в другом. Он мог сказать, что сдавать в багаж образцы продукции, которые достаточно громоздкие и не помещались под сиденьем, было слишком сложно, а ожидание их появления на багажном конвейере в аэропорту - чревато неожиданностями. Однажды коробка с пятью тысячами наклеек для газированных напитков авиалиния заслала в Хило на Гавайях вместо Хиллсайда в Аризоне. И это тоже соответствовало действительности, но тоже не было подлинной причиной.

Подлинная причина заключалась в том, что в 1982 году он летел на самолете авиалинии "Пасифик прайд", который совершил вынужденную посадку в гористой местности в семнадцати милях от Рено. Шесть из девятнадцати пассажиров и оба члена экипажа погибли, а у Хогэна обнаружили перелом позвоночника. Он был вынужден провести четыре месяца в больнице и еще девять в ортопедическом корсете, который его жена Лита называла "железной леди". Говорят (правда, неизвестно, кто это говорит), что, если тебя сбросила лошадь, нужно немедленно снова сесть на нее. Уильям И. Хогэн считал это правило идиотским. За исключением короткого полета, во время которого он принял две таблетки валиума и держался белыми от напряжения пальцами за ручки кресла, он больше никогда не летал на самолете.

Он освободился от этих мыслей как-то сразу и заметил два обстоятельства: после проезда "мэка" шоссе стало пустынным, а юноша все еще не отводил от пего неприятного взгляда, ожидая ответа на свой вопрос.

- Однажды я слетал на самолете местной авиалинии, - объяснил Билл, - после чего предпочитаю наземный транспорт. Тут уж, случись что с двигателем, смогу остановиться на обочине.

- У тебя действительно было немало в жизни несчастных происшествий, фраер Билл. - В голосе парня прозвучала нотка фальшивого сожаления. - А теперь, как ни жаль, случится еще одно. - Послышался резкий металлический щелчок. Хогэн посмотрел на парня и увидел у него в руке складной нож с восьмидюймовым лезвием.

"Черт побери, опять, - подумал Хогэн. Теперь, когда нож оказался прямо перед ним, он не чувствовал страха, испытывая только усталость. - Черт побери, до дома осталось всего четыреста миль. Проклятие".

- Съезжай на обочину, фраер Билл. Помедленней и поосторожней.

- Что тебе нужно?

- Если ты сам еще не догадался, то ты глупее, чем кажешься. - На губах парня заиграла улыбка. Кустарная татуировка на бицепсе сжалась, когда он шевельнул рукой. - Мне нужны твои деньги. И, пожалуй, я заберу твой публичный дом на колесах - по крайней мере на время. Но ты не расстраивайся - стоянка грузовиков не так уж далеко отсюда. Помнится, ты назвал ее "Сэммиз". Рядом с развилкой. Кто-нибудь подвезет тебя. Те, кто не захочет остановиться, будут смотреть на тебя, как на собачье дерьмо на своих ботинках. Тебе придется немного поумолять их, но, я уверен, в конце концов кто-нибудь подвезет. А сейчас сворачивай на обочину.

Хогэн с удивлением почувствовал, что вместе с усталостью его охватила ярость. Разве он не рассердился в тот раз, когда девушка забрала его бумажник? Он просто не помнил этого.

- Не пытайся запугать меня, ублюдок, - сказал он, поворачиваясь к парню. Я согласился подвезти тебя, когда ты попросил об этом, и я не заставил тебя умолять меня. Если бы не я, ты все еще глотал бы песок, подняв вверх большой палец. Так что убери лучше эту штуку. Мы... Внезапно парень взмахнул рукой, и Хогэн почувствовал жгучую боль в правой руке. Фургон вильнул, затем вздрогнул, наткнувшись на песчаную кучу, наметенную на дороге.

- Сворачивай, я сказал. Или ты пойдешь отсюда пешком, фраер с наклейкой, или будешь лежать в ближайшем овраге с перерезанным горлом и одним из своих считывающих устройств в заднице. И знаешь что еще? Я буду курить, сидя в машине, всю дорогу до Лос-Анджелеса, и всякий раз, когда докурю сигарету, буду тушить ее о приборную панель твоей машины.

Хогэн посмотрел на свою руку: диагональная полоса крови протянулась от последнего сустава мизинца до основания большого пальца. Его снова охватила ярость.., только теперь это была настоящая ярость, и если она менялась с усталостью, то усталость была где-то далеко пощади ослепляющего его гнева. Он попытался вызвать в своем воображении фотографии Литы и Джека, стараясь уменьшить овладевшую им безумную ярость и заставить тебя действовать более рационально, но их изображения казались размытыми, трудно различимыми. В его воображении все-таки возник четкий и ясный портрет, но это был портрет девушки на окраине Тонопы, девушки с оскаленными зубами и перекошенным ртом под печальными глазами ребенка с плаката, той девушки, которая показала ему фигу, прежде чем хлестнуть его по лицу его же собственным бумажником.

Он нажал на педаль газа, и машина поехала быстрее. Указатель скорости перевалил за тридцать миль в час.

На лице парня появилось сначала удивление, затем ярость.

- Что ты делаешь? Я ведь велел тебе остановиться! Ты что, хочешь, чтобы я выпустил кишки тебе на колени?

• Предыдущая
• 6/12
• Следующая