Дон Педро (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 3

– Лёша, – гаркнул Брехт. Готовьте лодку летающую. Летим в Хабаровск срочно. Со мной Светлов. Всё, выполнять.

Самолётов за год у полка отдельного добавилось. Во-первых, летающих лодок МП – 1 стало две. В Севастополе чего-то намудрили и улучшили, теперь выпускали с двигателем М-34. Применялся двигатель без редуктора с нагнетателем и назывался – АМ-34НБ Отличался формой вертикального оперения – скруглённой и суженной к верху. Кабина пилота стала закрытой. В серийное производство ещё не запустили, Брехту по блату экспериментальный вариант выдали, в варианте «Амфибия», с постоянно установленным колёсном шасси. Теперь самолёт мог взлетать и садиться на грунт и на воду. Двигатель выдавал в отличие от прежнего не пятьсот, а все семьсот пятьдесят лошадок. И потому до Хабаровска можно было добраться почти в два раза быстрее. Тем более если лететь не на полной загрузке.

Вторым самолётом, что осчастливили куркуля Брехта, был тоже пассажирский самолёт, но просто самолёт, на воду садиться не мог. Назывался прикольно, Иван Яковлевич, когда узнал, то даже не поверил, думал, это лётчики просто так обзывают самолётик. Нет. Это оказалось настоящее название. И это не Сухой – Суперджет 100. Назывался покоритель неба гордо – «Фанера – 2» – советский лёгкий грузопассажирский самолёт, созданный в 1933 году в Ленинградском научно-исследовательском аэроинституте (НИАИ). Смотрелся дико. Стеклянные кабины с обоих сторон фюзеляжа. Словно с каких фантастических фильмов перерисовали. Первая посадка на поле этого монстрика была неудачная. Он попал колесом в сусличью нору, чуть подпрыгнул, и его повело. Пилот не справился с управлением, и самолёт зацепил землю крылом. Его перевернуло и раскидало по кускам по всему лётному полю. Все получили втык. Блюхер поорал, но выбил второй самолёт. А Брехт стал обладателем целенького 100 сильного двигателя М-11Л. Посмотрел на него, подумал и решил, что пора прогрессорствовать. Конструкторов у него и заключённых и уже освободившихся как грязи, плюс куча механиков от пяти уже самолётов. Покумекали, поприлаживали и собрали на шасси от ГАЗ – АА, она же полуторка, замечательный квадроцикл. Можно кузов ставить, а можно турель от спарки Браунингов. Но обычно устанавливали просто второе сиденье, и полковник на этом монстре со скоростью чуть не восемьдесят километров в час гонял по округе. Наводя на бедных корейских крестьян благоговейный ужас.

Но это так, отвлёкся. Нужно было срочно лететь. Блюхер мужик суровый, сказал через пять часов совещание, значит надо успеть.

Событие четвёртое

На устном экзамене в академии Чапаева спрашивают, какие документы выдаются делегатам.

Василий Иванович смущённо молчит. Котовский, прикрываясь ладонью, подсказывает:

– Манда-ты!

– А ты, Григорий Иванович, – вскипает Чапаев, – если тебе уши отрезать, и вовсе на жопу будешь похож!

Василий Константинович Блюхер – маршал Советского союза и без сомнения самый орденоносный орденоносец в СССР. Все они висели, не то слово – украшали грудь маршала. Орден Ленина. Три ордена Красного Знамени РСФСР. Два ордена Красного Знамени СССР. Орден Красной Звезды, между прочим, за номером 1. И две странные награды: нагрудный знак «5 лет ВЧК-ГПУ» и Крест китайский, название которого Брехт не знал.

Зачем Блюхер их надел на это совещание Иван Яковлевич не понял. Хотя, может быть, показать Брехту, какой он весь геройский, чувствовал вину, что продержал год назад комбата в кутузке, не смог рыкнуть на своего комиссара. Так или иначе, но надел все и сейчас грозно нависал над картой, мелодично позванивая. Или это Глафира ему все остальные гимнастёрки постирала, и, вот, только парадная белая с орденами осталась. Орденские планки ещё не ввели, и бедным орденоносцам приходится килограммами серебро на груди носить. У Блюхера, вызывая всеобщую зависть, целая кольчуга образовалась.

На Брехта совсем и не опоздавшего, а даже на десяток минут раньше назначенного времени пришедшего в приёмную, и сразу препровождённого в святая святых ОКДВА, все смотрели с раздражением. Иван Яковлевич окунувшись в эту прохладную атмосферу сразу и не понял, чего это вдруг на него все волком смотрят. И только, когда пошло обсуждение очередной акции по принуждению японско-китайских милитаристов к миру, дошло, наконец. Каждый из присутствующих сам хотел возглавить эту операцию. Так сказать, умыть этих самых милитаристов кровью и орден заработать, на худой конец – наградное оружие.

– Чего лыбишься? – прервал сам себя Блюхер и сел на стул, перестав над картой нависать, – весело ему. Если хоть один железнодорожник погибнет или члены их семей, я с тебя семь шкур спущу.

– Слушаюсь, товарищ маршал Советского Союза, – как там про вид, который нужно иметь подчинённым – придурковатый. Нет, в приписываемом якобы Петру Первому указе чуть иначе: «Подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство…» На самом деле Брехт как-то рылся на просторах интернета в статьях и нашёл несколько «заметок про мальчика» профессиональных историков, те утверждали, что это бред, и ничего такого Пётр не издавал. Может, вслух, какому голландцу сказал, а вот в указанных «Указах» нет этой фразы. Есть, зато, другая, и она, вот прямо, точно подходит к этому военному совету в Филях: «Боярам в Думе говорить по ненаписанному, дабы дурь каждого видна была».

Особенно витийствовал комиссарармии Лазарь Наумович Аронштам.

– Этого буйно помешанного нельзя туда посылать, он всё дело завалит! Нужно чтобы операцию по освобождению людей возглавил настоящий коммунист с большим стажем. – Закончил он свою геройскую речь.

– А с какого года вы в партии, товарищ Брехт? – попытался прийти ему на помощь Мерецков.

Зря. Только хуже сделал. Стаж у Ивана Яковлевича всего-навсего три года. Как батальон получил, так и вступил в ВКП(б).

– С тридцать третьего.

– Вот видите. Три года! Он там дров наломает! – прямо обрадовался армейский комиссар 2-го ранга. Последние деньки на Дальнем Востоке рулит коммунистами в армии. Забирают Лазаря Наумовича на повышение. Позвонили Брехту прикормленные штабисты и сообщили, что враг его убывает, приказ в Москве уже почти подписан. Станет Аронштам Лазарь Наумович членом Военного совета при наркоме обороны СССР. Высоко взлетел. А ещё через пару лет расстреляют.

– Товарищ армейский комиссар 2-го ранга, а может вы с нами? – дёрнул кто-то Брехта за язык. Или устал просто этот политический бред слушать с цитатами из Ленина и Карла Маркса.

Все присутствующие на Совете повернулись к комиссару.

– Так ведь… – Вспомнил видимо оратор о чётком приказе Ворошилова.

– У меня комиссар полка ногу сломал, при прыжке с парашютом, – помог ему Брехт. А что? Замечательно! На войне ведь стреляют.

– Не жирно ли будет, чтобы комиссаром полка был армейский комиссар 2-го ранга? – помощник командующего Особой Краснознамённой Дальневосточной армии по ВВС комкор Лапин Альберт Янович, сумел с десятого раза зажечь спичку и прикурил. Этого товарища Брехт почти не знал, тот как-то вовсе и не пересекался сначала с отдельным батальоном, а потом полком. Видел пару раз его в штабе и один раз беседовал. Вернее слушал, как на него кричал начальник лётчиков. Это когда первый самолёт «Фанера – 2» угробили. Ну, правильно кричал. Мог бы, и проверить поле на наличие норок сусликов и хомяков. Просто до этого большие самолёты, взлетающие и садящиеся на взлётные полосы земляные, не имел в наличие Брехт и о такой беде даже не догадывался. А вот одну вещь про этого комкора Иван Яковлевич знал. Это был самый молодой в СССР командарм. В 1922 году в возрасте двадцать два года стал главнокомандующим Народно-революционной армией ДВР. До Блюхера. Потом его в Москву в академию РККА забрали. А теперь вот снова на Дальнем Востоке.